Его унизили. Они оскорбили его. Они издевались над ним.

Если бы у него был пистолет… Если бы у него был пистолет – он взял бы его, нашел их и расстрелял. Он выпустил бы в них всю обойму!

Он ненавидел их. Если б у него был пистолет!..

Но ведь пистолет можнодостать, правда?

Достать пистолет, найти кавказцев – и сделать это? Взять – и отомстить им? Месть ведь необязательно настигает обидчика сразу.

Ненависть и мысли о мести словно подбросили Ленчика на кушетке. Он встал и зашагал по своей крошечной комнатке. Руки его сжимались в кулаки. Ногти впивались в ладони.

Мысли о мести оказались сильнее, чем отчаяние. И слава богу.

Катя Калашникова.

В то же самое время

Ленька рос на удивление беспроблемным ребенком.

Все раннее детство просидел с книжками, а старшие классы – за компьютером. Никаких тебе драк и прочих асоциальных поступков. Единственное правонарушение зафиксировано в пятилетнем возрасте: засунул в аквариум включенную лампу. Хотел согреть рыбок.

Даша гордилась своим правильным сыном, а Катя, бывало, грешным делом думала: «Парень еще нам покажет, когда станет постарше». Однако Ленчик счастливо миновал и лазанье по крышам, «тарзанкам» и подвалам (в младших классах), и эксперименты с пивом, портвейном, сигаретами и клеем (в переходном возрасте). Даже в институт – в Бауманский, по-прежнему слегка престижный, – поступил с первой попытки.

Ленчик только сейчас показал, на что способен. Зато как показал!

Катя оставила свой «Пунто» подле израненной Ленькиной «девятки». Прежде чем подняться в квартиру, она осмотрела машинные повреждения. Крыло помято, зад продавлен, бампер полуоторван. Смотрится страшненько, но несмертельно. Любой жестянщик из полуподпольного сервиса выправит, отрихтует и покрасит сотни за три долларов.

А сколько стоит выправить жестянку у «Мерседеса Брабус»?! В животе захолодело, Катя поежилась. Если считать по-честному, то ремонт новой иномарки встанет тысяч в пять долларов. Только Катя еще ни разу не встречала за рулями «Брабусов» и всяких прочих «Ягуаров» честных людей. Людей, считающих по-честному.

Протаранил бандитскую машину – получай бандитский расчет, без судов, следствий и справедливости.

Катя отперла дверь в квартиру сестры своим ключом. В коридоре ее никто не встречал. Настроение, царящее в доме Коноплевых, напоминало атмосферу у кабинета районного дантиста. В рядах «пациентов» царило уныние. Заплаканная, перепуганная Даша. Насупившийся Ленчик – глаза обведены черными кружками. Один Паша Синичкин старался выглядеть смелым и бесшабашным. Но Катя устремила на него проницательный взгляд и поняла, что даже тот слегка растерян.

– Кофе? – очнулась от прострации-фрустрации и выдавила слабую улыбку Даша.

Катя молча кивнула. Она не могла отвести глаз от Ленчика. Горло перехватило жестким комком. Она и подумать не могла, что парень способен на такое отчаяние и такую безысходность, которые прочла в его взгляде.

– Эй, Ленька! Жизнь продолжается, – преувеличенно бодро сказала Катя.

– Вот и я говорю, – поспешно и неубедительно подхватила Даша.

Ленчик не ответил. Он сидел, вжавшись в стул. Скрюченный, будто промерзший воробушек. Глаза – пустые. Словно жестокий врач ему только что объявил: все, парень, твоя жизнь кончена.

Катя с трудом отвела глаза от жалкой фигурки. Интуитивно она чувствовала – прилюдно жалеть Леню сейчас не время.

– Твоя «девятка» была застрахована по гражданской ответственности? – требовательно спросила Катя у сестры.

Даша отвела глаза:

– Нет.

– Но почему?!

Даша не ответила.

– Девочки, сейчас не время разбираться, – примирительно произнес Паша.

– Кто они? – жестко спросила Катя. – Те, кто в Ленчика въехал?

– Бандиты, – всхлипнула сестра.

От маминых слез Ленчик вздрогнул и сжался еще больше.

Павел метнул на Дарью укоризненный взгляд и спокойно ответил:

– Их было двое. Мужчины, лет по тридцать пять – сорок. Восточной внешности.

– Чурки, – еле слышно пробурчал Ленчик.

– А подробней? – потребовала Катя. Вопрос прозвучал крикливо, резко. – Паша, ты узнал, кто хозяин машины?

Сестра подняла на нее заплаканные глаза, проговорила еле слышно:

– Катюша, потише.

Паша поморщился, но спокойно ответил:

– Сейчас узнаем. Я уже сделал запрос.

– Ну да, у тебя же с работниками ГИБДД – особые отношения, – едко сказала Катя.

Синичкин спокойно парировал:

– Можешь узнавать сама. По официальным каналам.

Катя знала: в ГИБДД у Паши имелась пассия по имени Любочка. Калашникова никогда с ней не встречалась, но заочно ненавидела. Знаем мы этих милицейских тетечек: губки бантиком и ушки на макушке. Однако Кате приходилось мириться с существованием Любы. И даже однажды возвращать с ее помощью права, изъятые злобным гаишником.

– А вдруг их машина – краденая? – с надеждой прошептал Ленчик.

Ответа он не дождался.

В кармане у Паши затренькал мобильный. Синичкин поспешно нажал на кнопку приема:

– Да, привет еще раз, Любаня.

Даша успокаивающе погладила Катю по руке.

Паша между тем жестом потребовал бумагу и ручку.

– Так, пишу. Прошлогодний? Плохо. Как, еще раз? Блин, язык сломаешь. Записал. Москвич? Записываю. А, и протокол уже есть? И что там? Так, интересно. Спасибо, солнышко.

Паша покосился на Катю и добавил:

– С меня – тысяча тюльпанов.

Видно, на другом конце провода потребовали в придачу к тюльпанам чего-то еще, потому что Павел метнул на Катю смущенный взгляд и пробормотал:

– И тысячу поцелуев – тоже.

Катя демонстративно отвернулась к окну. Паша отложил телефон и сообщил:

– Новости неважнецкие. «Брабус» – новье. Только что прибыл из Германии. Месяц назад на учет поставили. Машина – «чистая», в розыске не числится.

– Сколько он стоит? – выдохнул Ленчик.

Паша сочувственно взглянул на него. Неуверенно предположил:

– Тысяч пятьдесят?

– Больше. Семьдесят или восемьдесят, – отрезала Катя.

Паша продолжил:

– Хозяин у «Брабуса» человек серьезный. – Паша заглянул в свою шпаргалку: – Каримов Нарим Суренович, проживает в Москве. Где-то я уже слышал эту фамилию. – Он обратился к Ленчику: – Ты гибэдэдэшный протокол читал?

– Н-нет, – неуверенно пробормотал тот.

– А чего ж тогда подписывал?! – ласково спросил Павел. Он отвернулся от Лени, махнул рукой. Объяснил Даше и Кате: – Там, в протоколе, – полный набор. Превышение скорости более чем на тридцать кэмэ в час, проезд на запрещающий сигнал светофора. Даже алкогольное опьянение. Ты чего, Лень, вправду пьяный, что ли, был?

– Да вы что, дядь Паш! – возмутился Ленчик.

– А в трубку ментам дышал?

– Не было никакой трубки…

– Только в протоколе записано по-другому. А ты, между прочим, с протоколом ознакомлен и согласен. В чем и расписался…

– Но ведь это же подло! – выкрикнул Ленчик. Он вскочил – волосы встрепаны, зрачки расширены.

– Леня, сядь, – устало и неожиданно спокойно велела Даша.

Ленчик послушно опустился на стул.

– Как ты такую бодягу-то подписал? – повторил Павел.

– Протокол, протокол мне принес этот хачик, – прошептал Леня. – Сказал: не подпишу – зарежет.

– Сволочи! – вырвалось у Кати.

– Обычное дело, – хмуро пробурчал Паша. – Гибэдэдэшники такую писульку баксов за двести живо состряпают.

Ленчик поднял глаза:

– Гибэдэдэшники мои права даже и не смотрели. Все документы – остались у тех… у лиц кавказской национальности…

– Та-ак, – протянул Паша. – А расписку ты им писал?

Леня втянул голову в плечи.

«Почему мне раньше казалось, что Ленчик – красивый? Цыпленок, настоящий цыпленок…» – отстраненно подумала о племяннике Катя.

– Писал… – понуро пробормотал Ленчик.

– На сколько?

– На тридцать тысяч. Долларов… – выдохнул Леня.

Даша со звоном отодвинула чашку с так и не выпитым кофе. Охнула. Закрыла лицо руками.

И в этот момент зазвонил телефон. Даша машинально потянулась к трубке, но Павел перехватил ее руку и ответил сам:

– Да. Слушаю вас внимательно. Алейкум салам. Вам Коноплева?.. Я за него. Подъехать? Что ж, можно и подъехать. Куда? На сервис?

Синичкин принялся записывать адрес – на той же бумажонке, где уже имелись данные по хозяину «Брабуса». Под конец разговора гаркнул в трубку:

– А вот понты, дядя, оставь для пацанов!

Катя, Даша и Ленчик наблюдали за ним. Даша смотрела с надеждой, Катя – почти с восхищением. Паше шли самоуверенность и резкость. «В бандитской компании он будет смотреться своим, – подумала Катя. – Ну, или почти своим».

Синичкин положил трубку, откинулся на кухонном диванчике.

– Это были они? – спросила Даша.

Паша коротко кивнул.

– Они угрожали? – Голос Дарьи сорвался.

– Да нет, – уверенно ответил Паша. И объяснил: – Обычное дело. Нужно подъехать, посмотреть «Брабус». Он стоит в автосервисе. Заодно – поторгуюсь. Обговорю сроки.

Даша воскликнула:

– Паша! Тебе нельзя туда ехать!

– Почему? – не понял Павел.

– Ну ведь это же бандиты! И ты поедешь к ним один?! Я тебя не отпущу!

– Даша, ничего со мной не будет! Это обычный автосервис. И такие стрелки – тоже обычное дело, – пояснил Синичкин.

Катя возмущенно сказала:

– Послушай, я чего-то не понимаю. Мы что, собираемся им платить?

Синичкин мягко поинтересовался:

– У тебя есть другие идеи?

– Есть, – резко сказала она. – Послать их подальше, а на долбаный сервис наслать ОМОН.

– И что дальше? – спокойно спросил Паша.

Катя горячо сказала:

– Пусть их всех заметут. Это же вымогательство! А у тебя такие мощные связи! И в милиции, и в РУБОПе…

– Катя, их «Брабус» – чистый. Неворованный. Его хозяин – гражданин России. Преступлений не совершал. В розыске не числится. Протокол составлен. Виновник аварии – Ленька. За что их заметать? – терпеливо, преувеличенно спокойно произнес Паша.

– Но не платить же в самом деле тридцать штук «зеленых»! – воскликнула она. – У нас и нет столько!

– Платить нам все равно придется, – отрезал Синичкин. – Я съезжу на эту их стрелку. Поговорю. Постараюсь скостить сумму, насколько смогу.

– Но ведь они же бандиты!

– Бандиты. Но пока этого никто не доказал.

Леня Коноплев.

В то же самое время

До чего тяжело, когда все тебя презирают. Даже мама не выдержала, сорвалась, приказала:

– Иди, Ленчик, к себе.

Но дядя Паша Синичкин придержал Леню. Отвел в коридор, обнял за плечи.

– Ленчик, говорят, ты у нас что-то типа хакера?

– Ну.

– Знаешь, есть такое компьютерное досье – называется «Ирбис». В нем содержатся данные на все организованные преступные группы…

– Ну?

– Не нукай… В открытом доступе в Интернете его, конечно, нет… Но! Нехорошие люди диск с этим досье продают. Даже на «Горбушке». За сто пятьдесят – двести пятьдесят «зеленых»… А раз досье продается, значит, у кого-то в более-менее открытом доступе оно есть… Сечешь фишку?

– Ну.

– Давай займись делом. Найдешь в сети досье – поищи в нем своих обидчиков. Каримова этого, Нарима Суреновича. Почему-то мне кажется, что его фамилия имеется в досье на организованные преступные группировки. Очень уж у него тачила крутая.

– Ну.

– Давай включай свой «Пи-си-ай-ти с любой периферией…».

– Между прочим, у меня четвертый «пентюх», – ухмыльнулся Ленчик.

– Тем более. Считай, что ты пошел в разведку. С’mon^[2], как говорится, c’mon. Давай, брат. Мочи их, брат.

Ленчик улыбнулся. В первый раз за сегодняшнее утро.

Дело говорит дядя Паша. Иногда он бывает на удивление разумным. Ленчик вошел в свою комнату. Бросился к столу. Включил свой обожаемый «пень-четыре». В голове уже забрезжило нечто вроде плана: с кем в I-net’е початиться, у кого пробить про эту программу «Ирбис». Жаль только, что сейчас, в чертову рань, девять из десяти его сетевых френдов спят, как сурки…

«Все равно хорошо, – подумалось Ленчику, – что Паша занял меня этим делом… Найду, не найду – хоть согреюсь…»

Больше всего Ленчика до сих пор бесило, что, получается, в данной ситуации он полностью зависит от старших. Противно. Сидишь, как дебил, и ждешь, чего они там нарешают. А его мнения даже никто и не спросил, будто он не живой человек, а так, пустое место. Мама с теткой и дядей Пашей плотно угнездились на кухне. Обсуждают, где доставать деньги. Деньги, чтобы платить бандитам.

Деньги, на которые он, Ленчик, их всех, выходит, и подсадил… Эх, шваркнуть бы им на стол эти тридцать косых. Сказать: «Мерси за внимание, но проблему я уже решил сам».

Но только чего зря фантазировать. Тридцати штук ему не достать. Никогда и нигде.

И еще, еще. Вот что обидней всего.

Ленчик понял, что он – самый настоящий трус. Что он – испугался. И в приступе позорного, нерассуждающего страха сделал абсолютно все, что от него потребовали бандюганы. Отдать права? Пожалуйста. Подписать протокол? Сколько угодно. Выдать расписку? Сколько бы вы хотели? Тридцать тысяч долларов? Будьте любезны, получите. «Чмо, последнее чмо», – костерил он себя.

И тут позвонила Машка.

Очень кстати. Еще вчера – да что там вчера, еще несколько часов назад! – ее любовь казалась ему самой важной вещью в мире. А сейчас, когда Манюня бодрым голоском пожелала доброго утра, он ответил сквозь зубы:

– Я занят. Перезвоню тебе позже.

Сейчас Машка обидится, повесит трубку. Отстанет.

Но она не обиделась. Просто не поняла, удивленно переспросила:

– Ты еще дрыхнешь, что ли?

Ленчик не удержал нервический смех:

– Ага. Спокойной ночи!

«Все, Машка, нам с тобой больше не по пути. Ты – красивая, сытая, благополучная. Твой папа ежемесячно выдает тебе двести баксов «на мороженое». У тебя все легко, беззаботно и просто. Тебе не нужен такой бойфренд, как я».

– Ленчик, что случилось? – тревожно спросила Маша.

Он не хотел объяснять ей, что случилось. Для него настало время не объяснять, а просто тихо и незаметно исчезнуть из ее жизни.

Параллельно разговору Ленчик вышел в Сеть – какая все-таки прелесть выделенка^[3]: пусть даже не личная, а одна на весь подъезд.

– Ле-ня! – требовательно сказала Манюня. – Что случилось? Я жду!

«Ах, ты ждешь! Ты хочешь разбавить яркое летнее утро леденящими кровь новостями!»

– Да так, ничего особенного. Вчера ночью я впилился в «Мерседес Брабус».

Машка расхохоталась:

– Всего-то?

– Они требуют тридцать штук баксов на мелкий ремонт.

– Ух, Ленька! – с придыханием произнесла она. – Какой ты все-таки комик! Переводись в клоунское училище!

– Только туда мне и остается. Особенно если учесть, что я правда впилился в «Брабус».

– Да ладно, – недоверчиво протянула она. – И где же?

– На углу Казанского шоссе и Молодежной. У церквушки.

– Нет! – Она крикнула так, что у Ленчика зазвенело в ушах. – Ты все врешь!

– Нет, Маха, не вру, – тяжело вздохнул он.

– Я сейчас приеду, – всполошилась она.

Когда-то Леня был готов отдать за это ее «сейчас приеду» всю свою стипендию со льготным проездным в придачу. Но сейчас, сейчас…

– Укради где-нибудь по пути тридцать штук. Баксов, – напутствовал ее он.

Павел Синичкин.

В то же самое время

Леня выглянул из своей комнаты значительно раньше, нежели я рассчитывал. Рожа у него выглядела не такой кислой, как полчаса назад. То ли трудотерапия оказала благотворное влияние. То ли его телефонный разговор (судя по доносившимся к нам на кухню репликам, с девчонкой).

Ленчик держал отпечатанные на принтере листочки. Он протянул их мне.

– Дядь Паш, кажется, это то, что вы просили, – пробормотал он. Выглядел он при этом вполне победительно.

Я взял листы и начал читать. Девочки мои с надеждой замолкли, словно Ленчик принес чековую книжку на тридцать косых «зеленых».

– Эти хачики называются хозарами, – во всеуслышание пояснил наш герой дня.

«Хозарская объединенная преступная группировка, – я принялся просматривать Ленькины листы, – или, далее, хозарская ОПГ (ХОПГ), сложилась в г. Москве в конце 80х – начале 90х годов.

Состав, лидеры. ХОПГ насчитывает около 50 человек. Организована по жесткому этническому и религиозному принципу: группировка включает в себя исключительно выходцев с Северного Кавказа – из древнего племени хозар, ныне исповедующих ислам. Во главе группировки стоит так называемый «хакан» (как его называют сами хозары), или «царь». В настоящее время хаканом (т. е. главарем хозарской преступной группировки) является КАРИМОВ СУРЕН АХМЕД-ОГЛЫ (СУРЕН). Его заместителями, или, как их называют сами хозары, «тудунами» (от древнехозарского «тудун» – «наместник»), в данное время являются двое сыновей КАРИМОВА: КАРИМОВ У. С. (УСЛАН) и КАРИМОВ Н. С. (ЧЕРНЫЙ)…

Две последние фамилии в тексте оказались выделенными жирным шрифтом.

– Это он, – прошептал следивший за мной через плечо Ленчик.

– Я догадался, – буркнул я и продолжил читать справку: – «…Третьим тудуном является двоюродный брат последних (племянник хакана КАРИМОВА) – БАНДАРОВ У. С. (БЕНДЕР). Четверо вышеупомянутых граждан являются фактическими руководителями ХОПГ в г. Москве.

Организация. Хозары, занятые в г. Москве преступным бизнесом, называют себя «белыми хозарами» (то есть в их собственном понимании аристократами). На территории г. Москвы проживают также так называемые «черные хозары». Как правило, они селятся в г. Москве без регистрации. «Черные хозары» не заняты в криминальном бизнесе и в основной своей массе законопослушны.

Представители хозарской ОПГ («белые хозары») стараются активно вовлекать в бизнес, контролируемый ими на территории г. Москвы, своих соплеменников из числа «черных хозар». Вследствие главным образом усилий ХОПГ общая численность хозар, проживающих в столице, достигла в настоящее время, по разным оценкам, от 25 000 до 35 000 человек. Ежегодно она увеличивается примерно на 3000—5000 человек – в основном за счет приезжающих из всех республик Северного Кавказа «черных хозар».

«Черные», то есть рядовые, хозары (не вовлеченные либо слабо вовлеченные в преступный бизнес), как правило, заняты мелкооптовой и розничной торговлей на контролируемых ХОПГ рынках; кроме того, они работают в магазинах, на заправках, автосервисах и на др. работах, не требующих высокого образовательного уровня и хорошего знания русского языка. «Черные хозары», осевшие в г. Москве и занятые легальной или полулегальной работой, обязаны ежемесячно выплачивать «белым хозарам» (т. е. ХОПГ) так называемый ясак, или оброк.

Ясак зависит от доходов каждого конкретного работника хозарской национальности, при этом он в любом случае не опускается ниже 15 процентов от суммы дохода рядового хозара – а порой достигает 60 процентов. Поступления в ясак жестко контролируются рядовыми «белыми хозарами», а на более высоком уровне – тудунами (наместниками) – то есть братьями КАРИМОВЫМИ и БАНДАРОВЫМ, а также самим хаканом – то есть царем, главарем ХОПГ КАРИМОВЫМ (СУРЕНОМ).

Рядовые представители хозарской диаспоры («черные хозары») в г. Москве проживают обычно в арендованных квартирах – как правило, по 3–5 семей в двух– или трехкомнатной квартире».

– Предчувствия меня не обманули, – пробормотал я. – Они действительно бандиты.

Прочитанные листки я передавал Кате, а она их соответственно – Даше. Ленчик глазел в окно с отсутствующим видом – однако настроение его очевидно улучшилось.

Я продолжил чтение занимательного документа:

«Сфера интересов ХОПГ.В территориальном аспекте хозарская ОПГ контролирует в основном территорию на Юге, Юго-Востоке и Юго-Западе г. Москвы.

Под контролем хозарской ОПГ находятся: один из самых крупных в г. Москве колхозно-оптовых рынков у станции метро «Косинская»; расположенные в указанном районе крупные универмаги и универсамы – наиболее значительные среди них «Выхинский», «Восьмой океан», «Дары Рима». Кроме того, под контролем хозарской ОПГ находятся ночные клубы и дискотеки «Беременная парашютистка», «Степка Райзман», «Чертовы кулички» и казино «Золотая фишка». В данных ночных клубах и казино через членов ХОПГ и их агентов происходит распространение наркотиков. Кроме того, ХОПГ взимает дань с «работающих» в данных заведениях проституток.

ХОПГ контролирует в том числе сеть уличных проституток, базирующихся в основном в районе Казанского шоссе и Астраханского проспекта г. Москвы. Под контролем ХОПГ также состоит ряд бензозаправок, автомоек и автослесарных мастерских, расположенных в разных районах г. Москвы.