Глава 6
Пустая избушка

Еще целый день и ночь прошли без происшествий, только склоны горы становились все круче и круче. Местами путешественники уже не шли, а карабкались, цепляясь за кустарник и пробираясь через каменные осыпи. А утром третьего дня Ильмо вдруг обнаружил широкую тропу – впрочем совсем запущенную. Она-то и привела к той сосне.

Старая раскидистая сосна росла на песчаном холме у входа в длинную широкую долину, грибом возвышаясь над молодой порослью. Огромные ветви вольготно раскинулись, затеняя небо. Сухие ветки, сломанные ветром, так и висели, застряв в кроне, словно желтоватые кости. Корни, вцепившиеся в землю, казались скрюченной пястью какого-то древнего великана. От дерева, несмотря на его почтенный возраст, веяло мощью. И жутью. Ибо нижние, обломанные ветки сосны были украшены насаженными на них человеческими черепами. Наверху, локтях в десяти над головой, в ветвях белели части скелетов.

– И как это они туда попали? – глубокомысленно произнес Ахти, рассматривая страшноватое дерево. – Как будто их кто-то туда забрасывал…

– Тролли повеселились тут, что ли? – пробормотал Аке, беспокойно вертя головой.

Калли взобрался на песчаный холм, снял с ветки череп и принялся его рассматривать.

– Ого, гляньте-ка! Похоже, кто-то обглодал мясо с кости!

– А кто повесил, тот сперва и обглодал, – предположил Ахти.

Ильмо и Аке дружно сплюнули через левое плечо.

– Ты думай, что говоришь! – рявкнул Аке, быстро озираясь. – Накличешь!

Ильмо поднялся на холм. Песок под деревом был усыпан мелкими костями вперемешку с шишками и многолетним слежавшимся слоем сухой хвои. По коже Ильмо пробежали мурашки. Ему вспомнился давний сон – ущелье в горах, черные ели, завывающий ветер и земля, устланная костями…

«Не может быть, – подумал он, невольно оглядываясь, – до Врат Похъёлы еще идти и идти! Неужели мы уже вошли во владения Когтистого Старца? Так скоро?»

Перед выходом Вяйнемейнен несколько раз предостерегал его от столкновения с Когтистым Старцем – медведем-оборотнем, легендарным сторожем пути в Похъёлу. «Его не победить, с ним не договориться, – говорил старик. – От него можно только ускользнуть. Увидите любые его следы – бегите прочь как можно быстрее…»

– Мне кажется, нет причины для страха, – сказал Ахти, заметив волнение Ильмо. – Кто бы ни был этим людоедом. Взгляни – все скелеты очень старые. Древние, желтые кости.

– Наверно, это кости райденов, – предположил Ильмо, выпрямляясь. – Тех самых, которые убили девушку-туна с болота. Не думаю, что с тех пор кто-то еще из людей осмеливался забираться так далеко на север. Да и болото их не пропустило бы.

– А следы есть? – спросил Аке. – Что говорит земля?

– Обычное дело, – сказал Ильмо. – Лисицы, росомахи. Много волчьих следов. Может, они и кости погрызли. Медвежьих меток я тоже не вижу. Только вот этот след меня смущает. Такого зверя я не знаю…

Он отошел в сторону от ствола, на песчаный склон, и указал на подсохший отпечаток, должно быть оставшийся после недавнего дождя.

– Да это же след ступни! – воскликнул Ахти. – Зуб даю, тут недавно побывал человек!

– Ахти, когда мне потребуется твой совет о ловле рыбы, я тебя спрошу, – сердито сказал Ильмо.

– А я бы сказал – медведь, – сказал Аке. – Очень похоже.

– Ничего подобного. Да, это пятка. А это – отпечатки когтей. Но к медведю они не имеют никакого отношения.

– А если это не простой медведь? – спросил Ахти словно прочитав мысли Ильмо. – Будет, по-твоему, обычный медведь вот так украшать дерево?

– Забудь слово «обычный», – мрачно сказал Аке. – Это Похъёла.

– В наших краях, – попытался пошутить Ильмо, – охотники порой приносят жертвы духам деревьев, вешая на них черепа волков и медведей. А тут, выходит, все наоборот – звери вешают черепа охотников?

Никто даже не улыбнулся. Несколько мгновений все стояли молча и смотрели на аккуратно развешанные черепа.

– По крайней мере нас честно предупредили, – сказал Ахти. – Ну что, идем дальше?

– А ты что скажешь, Йо? – спохватился Ильмо. – Йо, ты меня слышишь?

Йокахайнен повернулся. Ильмо, встретившись с ним взглядом, даже вздрогнул. Лицо нойды было искажено, бледные губы шевелились, что-то бормоча по-саамски. В его неразборчивом бормотании Ильмо послышалось имя Лоухи… И почему-то слово «собака».

– Собака? – повторил он. – Что это значит?

– Ничего, – пробормотал нойда, отворачиваясь. – Я надеюсь, что ничего. В конце концов, есть же на свете и просто сказки… Может, я ошибаюсь. А если не ошибаюсь… то уже ничего не изменишь. Надо идти дальше. Только держите оружие под рукой и будьте готовы ко всему.

– Может, повернуть обратно и поискать другую дорогу? – с сомнением проговорил Аке.

– Нельзя. Уже поздно. Даже если мы уйдем, останется след.

Обойдя холм и дерево-жертвенник, путешественники оказались в широкой, пугающе тихой долине, поросшей редким хвойным лесом. Черные ельники, стоящие глухой сплошной стеной, чередовались с прозрачными, пустоватыми борами, где сосны росли без подлеска. Когда-то, видно, здесь проползал ледник, волочил за собой камни, обкатывал их, стирая острые грани, – и теперь гладкие валуны усыпали всю землю, выглядывая из мха, словно серые шляпки огромных боровиков. Белый мох, черные еловые лапы, слоистые скалы, покрытые пестрыми пятнами лишайников, пахучие кусты можжевельника… На первый взгляд, обычный лес. Но путешественники, помня о сосне, украшенной «предупреждениями», были настороже. Вокруг царила всё та же странная тишина. Даже птицы не пели. Долина, словно притаившись, чего-то ждала.

– Йо, помнишь, ты говорил, что за нами следят? – понижая голос, спросил Ильмо.

– Следят-следят, – буркнул Йокахайнен. – Не знаю, тот ли людоед, что развесил мертвецов, но прячется он хорошо. Я все время чувствую его взгляд, но, даже откуда он на нас смотрит, не понимаю.

– Ты же сказал, что чувствуешь похъёльскую магию!

– Похоже, он ею вовсе не пользуется. Или так в ней искусен, что мне ее не распознать.

– В таком случае, чего он ждет? Удобного момента для нападения?

Йокахайнен на миг задумался:

– Не уверен. С утра у него были десятки возможностей это сделать, когда мы тут петляли в этих валунах.

– Так чего же ему надо? Может, темноты? Ночи?

– Может, и ночи, – глухо сказал Йокахайнен и посмотрел через плечо наверх.

Ильмо проследил за его взглядом и увидел восходящую над лесом бледную луну.

Незадолго до заката они услышали впереди журчание воды на перекатах. Вскоре деревья расступились, и отряд вышел к широкому ручью.

– Смотрите! – воскликнул Калли, останавливаясь. – Там избушка!

В самом деле, на другом берегу у леса виднелся приземистый домик, построенный на варгский манер – каменный, без окон. Земляная крыша поросла мхом, вереском и молодыми елочками. Дверь была распахнута настежь.

– Похоже на охотничий домик, – сказал Ильмо.

– Может, там останавливаются лесорубы или углежоги…

– Откуда тебе углежоги в Похъёле?

– Но почему открыта дверь?

– Пойдемте, посмотрим?

Прислушиваясь к каждому шороху, они перешли через ручей, подкрались к избе. Ахти заглянул внутрь:

– Тут никого нет!

Нагнувшись, он зашел внутрь, и через мгновение позвал остальных:

– Идите-ка сюда!

Изнутри избушка выглядела совсем заброшенной. Утоптанный земляной пол подернулся зеленой плесенью. Постель в каком-то сером тряпье, стол, очаг, полки с утварью – на всем лежал многолетний слой пыли. Ильмо привычно поискал глазами красный угол, но его не было вовсе – видно, варгские дома строились иначе, чем карьяльские. Как бы узнать, каким богам здесь поклоняются?

– Давненько тут не разжигали огонь, – сказал Ильмо, опускаясь на корточки перед очагом. – Угли превратились в землю.

– И еду тут не готовят, – добавил Калли. – Поленницы и вовсе нет. Я заглянул сзади в сарайчик, там в колоде топор воткнут, а топорище у него сгнило.

Ильмо выпрямился:

– Йо, как тут с магией?

– Всё по-прежнему, – хмуро сказал Йокахайнен, нюхая воздух. – Слабые следы похъёльской магии – она тут, в этих горах, повсюду. И еще что-то чую… Не опасное, но чуждое…

– Не это ли? – спросил Аке, покачивая чем-то в воздухе.

– Что это?

– За дверью на гвоздике висел.

Все столпились у двери, рассматривая находку. Это был потускневший серебряный оберег в виде сплющенного треугольника с петлей. В ушко был продет тонкий кожаный ремешок.

– Это же молот Таара! – сказал Ахти. – Оберег, отгоняющий нечисть!

– Угу, – подтвердил Аке. – У меня на шее такой же.

– Значит, все-таки тут поселился твой соотечественник, варг. Далеко же его занесло!

Ильмо задумчиво поглядел на оберег.

– Любопытно. Зачем этот варг его снял? Вот ты, Аке, свой снимаешь?

– Ни днем ни ночью. Как же иначе защититься от демонов?

Ильмо покачал головой:

– Варг, который не готовит и не топит очаг… Держит двери нараспашку… Который не боится демонов… К которому, судя по следам во дворе, в гости захаживают волки. Не хотел бы я свести знакомство с таким варгом!

– Так, может, здесь и не живет никто?

– Живет, – отозвался вдруг Калли. – На лежанке кто-то явно ночует, причем часто. Только, сдается мне, это не вполне варг. Точнее, совсем не варг…

Ильмо подошел к постели, внимательно оглядел ее – и тихонько присвистнул. То, что вначале показалось им пыльным тряпьем, было клочьями длинной серой шерсти.

Несколько мгновений все стояли, молча глядя на лежанку. Ильмо, как ни удивительно, почувствовал облегчение. Шерсть была серая. Значит, хозяин этого домика – не Когтистый Старец. Вяйно рассказывал, что тот оборачивается белым медведем. Но кто же? Что за тварь тут поселилась?

Ахти задал этот вопрос вслух.

– Если тут ее логово, так мы с ней скоро встретимся, – посулил Аке.

– Так что же, уходим? – быстро спросил Ахти.

– Куда, на ночь глядя? – возразил Ильмо. – Чтобы встретиться с ней в лесу?

– Может быть, еще успеем уйти подальше до темноты…

– Зачем? – сказал Йокахайнен. – Как бы далеко мы ни ушли, тварь найдет нас по запаху. А здесь, смотрите: стены из камня, окон нет, крыша проросла корнями. Обороняться здесь куда удобнее, чем на лесной поляне!

– Я согласен, – сказал Ильмо.

Аке молча кивнул.

– Значит, придется этому зверю, или демону, или кто он там, одну ночь провести под открытым небом, – беспечно сказал Ахти. – А захочет прийти – что ж, пусть приходит! На людоедов я еще не охотился!

К тому времени, как солнце зашло за левый Клык, дом неведомой твари – или подозрительного варга – был вполне освоен и подготовлен к возможной осаде. Калли, как ни в чем не бывало, занялся хозяйством: разжег огонь в очаге, кое-как вымел грязь за порог, перемыл часть утвари и впервые за несколько дней сварил настоящую кашу. Йокахайнен в сопровождении Аке обошел кругом дом, сплетая сигнальную сеть из травяных узелков. Сегодня он колдовал особенно тщательно, чтобы не оставить людоеду ни малейшей возможности подобраться незаметно. Отдельное внимание он уделил двери и вытяжному отверстию на крыше. Ильмо и Ахти прошлись по окрестностям, но ничего нового не нашли – за исключением кое-как зарытой ямы с костями в ельнике неподалеку. Костей там валялось немало, в том числе и свежих.

– И верно, зачем ему очаг и посуда? – ухмыльнулся Ахти, обозревая едва прикопанные кровавые объедки. – Его еда по лесу бегает…

Одно радовало: человеческих скелетов там не оказалось. Все остатки добычи принадлежали различному лесному зверью.

На закате путешественники собрались у очага к ужину. И хотя в долину уже спускалась ночь, а луна восходила все выше, в захваченном логове уютно потрескивал огонь и пахло овсяной кашей.

– Людоед там, не людоед, а все же здесь гораздо удобнее, чем на болоте, – объявил Ахти, вытирая свою миску хлебной корочкой. – Я уж и забыл, каково это – ночевать под крышей, особенно в конце осени. Тепло и сухо, и никаких тебе заморозков по ночам, и земля из-под ног не уходит, верно, Ильмо?

– Угу – и снизу не подмокает, и сверху не каплет, и комары не лезут в уши…

– Похоже, этот варг так же рассуждал, когда строил эту избу – сказал Калли. – И где он сейчас, этот варг?

– Где-где? – хмыкнул Аке. – Видел сосну с черепами? Сожрали его давным-давно, вот где.

– Выходит, дом он строил не для себя, а для той серой твари.

– Значит, в те времена никакой твари тут не было. Иначе бы она убила его до того, как он закончил строить.

– Интересно, что это за зверюга? И откуда она тут взялась?

– Из Похъёлы, – сдавленным голосом ответил Йокахайнен.

С того времени, как стемнело, он сидел как на иголках и один почти ничего не ел, прислушиваясь к каждому шороху снаружи. Аке зорко взглянул на него и отложил в сторону ложку:

– Эй, нойда! Что с тобой творится?

– Да боится он, неужто не видно, – насмешливо бросил Калли.

– Йокахайнен не из пугливых, – вступился за него Ахти. – На болоте он один держал себя в руках, в отличие от всех нас. Йо, в самом деле, расскажи, в чем дело! Ты с самого утра словно не в себе…

– Расскажи, Йо, – попросил Ильмо. – Я вижу, ты что-то знаешь про эту серую тварь. Лучше и нам узнать, кто она такая… прежде чем она появится!

– Я ничего не знаю, – сказал нойда. – Только подозреваю. Дело в том, что у саами есть легенда. О существе, что зовется Пёс Лоухи. Рассказывают, что он стережет лесистые предгорья Врат Похъёлы, пожирая всех чужаков. Что это существо создано колдовством Калмы и только зовется собакой, а на самом деле и близко на нее не похоже… Известно про него не много, потому что ни один саами еще не захотел проститься с жизнью и познакомиться с ним лично.

– Пёс Лоухи, – повторил Ахти. – Уже кое-что.

– У вас, у карьяла, его называют Волк Хийси, – добавил Йокахайнен.

– А! – воскликнул Ильмо, припоминая. – Так бы сразу и сказал! Помнишь, Ахти, легенду о Трех Хийси, которую мы слышали на ярмарке в Брусничном? Как Калева со своими воинами отправился в Похъёлу и встретил по пути заколдованного волка…

– Ну, когда это было! Не во Времена ли Сновидений? К тому же в той легенде Калева волка убил…

– «И череп его на сосну повесил, а из шкуры сшил рукавицы», – процитировал Ахти. – Ой, не волчьи черепа висели на той сосне!

– Волк Хийси в той легенде, помнится, мог говорить… – задумчиво произнес Ильмо.

Ахти хмыкнул:

– Надеешься его уболтать, как ту кикимору?

– Будет ли он тебя слушать – вот в чем вопрос! – покачал головой Аке. – У нас в Норье водятся заколдованные волки. По большей части, это люди – воины и колдуны, которые научились превращаться в зверей. Так вот, оборотившись, они теряют разум и память и убивают всех подряд. Особенно они опасны в лунные ночи…

– А что ты еще знаешь о людях-волках? – спросил Ахти. – Давай-ка, Аке, расскажи нам!

– Да, расскажи, – подхватили остальные. – Всем известно, что в Норье водится всякая нечисть!

Аке пожал плечами и принялся рассказывать про заколдованных волков. Как выяснилось, знал он о них немало.

– Сам я ни разу с ними не встречался – боги миловали, – но люди рассказывают, что оборотни, то есть люди-звери, бывают разные. Вот, скажем, в землях словен все больше перекидываются ведуны. В лунные ночи они, перескочив через воткнутый в пень нож, могут обратиться в любого зверя, а иные – и в птицу, но предпочитают медведей и волков. Зачем они это делают – кто их, колдунов, разберет, – но если люди их за этим поймают, убьют без жалости. А то еще можно чары разрушить, вытащив нож, и тогда будет такой ведун всю жизнь зверем ходить.

У нас в Норье чаще встречаются оборотни-воины. Ульфхеднар – вот как называют такого бойца. Это черная боевая магия. В запале боя, опьяненная вражеской кровью, место души человека занимает душа зверя. Таких людей боятся и избегают. Если о воине ходят слухи, что он перекидывается во время боя в волка или медведя, на драккар такого возьмут только в крайнем случае. Но бойцы они несравненные. Ходят слухи, что они неуязвимы и непобедимы, но на самом деле они просто не чувствуют ран в бою…

– Ты говоришь – душа зверя, – с сомнением сказал Ильмо. – Не тело. А я видел волчьи следы.

– Говорят, есть и третий вид оборотней – вервольфы, – подумав, продолжал Аке. – Я кое-что слыхал о них в Саксе. Их там боятся до смерти и лишний раз не поминают, чтобы не накликать. Вервольф уже не человек и не зверь, а нечто среднее – то ли чудовище, то ли демон. Его создают черные маги для своих надобностей. Говорят, убить его почти невозможно, разве только серебром…

– Брр! Одно утешает – Сакса отсюда далеко…

Йокахайнен вдруг резко шевельнулся.

– Тсс! – прошипел он. – Он приближается!

И тут снаружи раздался вой. Жуткий, заунывный. От него леденело в животе и ёкало сердце. Любое живое существо, услышав такой вой, безошибочно узнало бы голос своей смерти. Вой длился и длился, а горное эхо усиливало его и разносило по перелескам. Казалось, даже пламя в очаге дрогнуло и потускнело. Мерцающий отсвет упал на побледневшие лица.

– Вот и он, – пробормотал Аке. – Легок на помине.