Чинха расхохотался. Рей снисходительно усмехнулся – он эту шутку уже слышал раз пятьдесят.

– А тебе-то какая тема досталась? – спросил он Кима.

Тот сразу опечалился.

– Я, наверно, провалился, – уныло сказал он. – Это всё предки виноваты. Подсунули мне, старые сволочи, абстрактно-этическую тему: «Три источника зла в государстве».

– И как?

– Ну, родил какую-то ахинею… Сейчас, вспомню… В общем, вкратце так. Исходный постулат – все зло от бесов. Значит, первый источник зла – бесы, стремящиеся разрушить империю. Второй источник – это варвары, подстрекаемые бесами и стремящиеся к тому же. И третий – это высшие чиновники империи, обманутые бесами и потому не понимающие, в чем заключается благо империи. От них – самый страшный вред.

– По-моему, все очень гладенько, – одобрил Чинха.

– По-моему, полная чепуха, – не согласился Рей. – Где ты это вычитал?

– Сам придумал. Прямо в кабинке.

– А ссылки на источники? А цитаты? Сочинение без цитат – это не сочинение, а просто испорченный лист бумаги. Годен только подтереться и выкинуть.

Ким пожал плечами и зевнул во весь рот.

– Ким мог сдать чистый лист или нарисовать на нем карикатуру на главного экзаменатора, – слегка заплетающимся языком сообщил Чинха. – Ха! Хотел бы я посмотреть, как эти бюрократы посмеют завалить парня из рода Енгонов!

– Чепуха! – резко ответил Ким. – Во-первых, правила едины для всех сословий, а во-вторых, я не Енгон, и потому…

Не успел Ким договорить, как в окно дохнуло легким ветерком, пламя замигало в светильниках, а Чинха свесил голову набок, свалился на пол тряпичным тюком – и неожиданно уснул.

– Вот те раз! – слегка презрительно сказал Рей. – Да, что-то слаб стал братец Чинха. Раньше, бывало, все уже под столом, а он все чешет языком. Наверно, стареет.

– Это на него проблема зла так подействовала, – предположил Ким.

И, приняв у павшего товарища боевой пост, распечатал очередной кувшинчик.

– Кстати, – с интересом спросил его через минуту Рей, когда кувшинчик опустел, – почему ты постоянно повторяешь, что ты не Енгон? Ты же вроде их родственник…

– Никакой я не родственник, а приемыш, – с вызовом сказал Ким. – Сирота я с варварских островов. Фамилия моей бабушки была Сок. Самая обычная Киримская фамилия. Полдеревни – Сок. Вторая половина – Сук. Это те, кто переселился с другого берега Микавы. Дядя Вольгван взял меня на воспитание, когда мне было семь лет. Купил у лесного шамана. Вернее, не купил, а отобрал, потому что мелких денег при себе не оказалось. Я даже не усыновлен официально, если хочешь знать!

– Ну-ну, – всем видом выражая скепсис, промычал Рей. – Стали бы Енгоны так возиться с приемышем! Наверняка один из тех головорезов, которых ты называешь дядьями, а возможно, и старшими братьями, на самом деле твой отец. Скорее всего, сам князь Вольгван – ведь это он лет десять был наместником на островах Кирим. Только не ври, что у тебя такая мысль не мелькала!

– Мелькала, – скромно признался Ким. – Я ж не совсем наивный все-таки.

– Вот видишь. Погоди, наступит твое совершеннолетие, и тебе об этом объявят… Соберут весь клан и под барабанный бой вручат тебе фамильное оружие… Или как там у вас, князей, полагается…

– «У нас, князей», хи-хи… Для этого было бы неплохо знать свой возраст. А я его знаю приблизительно.

– Вот и точный возраст свой заодно узнаешь. Приятели посмеялись и распили еще кувшинчик сливянки.

– Слушай, братец Рей, – заговорил теперь Ким. – Ты все еще в прежних мыслях… ну, насчет «весенних гор» и прочего…

– Да, – лаконично ответил Рей.

– Когда собираешься отбыть?

– Дождусь результатов экзамена – надо же знать, от чего отказываюсь, – и сразу поеду.

– Ого! Я-то думал, ты так, треплешься…

– Я никогда не треплюсь попусту, – высокомерно сказал Рей. – Надеюсь, ты никому не разболтал?

– Естественно! Как ты мог меня так оскорбить! Слово Енгона тверже панциря Вселенской Черепахи! – с пафосом заявил Ким, забыв, что пять минут назад отрицал родство с Лунной династией. – Я бы и сам с тобой поехал…

Он вздохнул и с досадой воскликнул:

– Страшно не хочется идти в чиновники! Почему именно я? Почему мне не позволили пойти в гвардию и стать хвараном, как братьям?

– Зачем же ты готовился к экзаменам, если не хочешь служить? – удивился Рей.

– Так дядя заставил! Ладно, надеюсь, все это ненадолго. Надо отметиться при дворе, изучить все эти проклятые ритуальные танцы и песнопения, а потом начнется какая-нибудь война – и тогда…

– Какие вы, Енгоны, все-таки кровожадные.

– Лично я не кровожадный, а ленивый. Как представлю, что к утренней перекличке во дворце надо вставать каждый день в семь утра…

– Там, куда я иду, встают в четыре, – уточнил Рей. – А иногда и вообще не ложатся. Утренний сон – это роскошь, которую надо еще заслужить.

– Вот-вот, поэтому я с тобой и не поеду. Но проводить – провожу. Может, даже встану ради этого пораньше. Или наплевать на все и удрать вместе с тобой…

Тут Ким умолк, увидев, что Рей его не слушает, а самым невежливым образом спит прямо за столом. В небе над садом бесшумно упала звезда, дрогнуло пламя в светильниках, хозяин дома выронил чарку, упал на пол и захрапел.

– Так, и этот туда же, – пробормотал Ким, с неудовольствием обнаружив, что остался без собеседников. – М-да, братцы, что-то рано вы меня бросили одного…

Княжий приемыш потянулся, зевнул, взглянул в окно. В голове шумело, но спать совершенно не хотелось. Интересно, который час? Гнусные предатели валялись на полу, наслаждаясь сонными грезами. «Братец Сай завтра вроде бы собирался с утра покататься верхом вдоль городской стены, – рассеянно подумал Ким. – Может, с ним поехать – авось не просплю, если лягу пораньше… Чем заняться?.. Пойду-ка я домой».

Дунул ветер, с неба листопадом посыпались звезды. На мгновение Киму показалось, что созвездия мигнули и помутнели, как гаснущие светильники, а Небесный Балдахин качнулся, оборвался и ухнул вниз. Ким оперся о стену и зажмурился, чтобы не упасть. А когда открыл глаза, увидел, что спавший в углу четвертый гость, толстяк Хэ, проснулся и неуклюже поднимается с пола.

– С добрым утром! – приветствовал его Ким, тут же приходя в хорошее настроение. – А ты знаешь, что уже вечер послезавтрашнего дня, и ты проспал объявление оценок?

Хэ не отвечал, деловито и совсем по-трезвому выпутываясь из занавески.

– Да, кстати, – хорошо, что ты не явился, – с трагическим видом продолжал Ким. – Твое сочинение было объявлено пасквилем на императора, а ты – государственным изменником, так что теперь тебе надо как можно быстрее линять из Сонака…

В этот момент Хэ наконец выдрался из тряпки, отшвырнул ее на пол, выпрямился – и Ким потерял дар речи. Перед ним стоял вовсе не Хэ, а другой, не знакомый ему человек. Да и человек ли? Весь в черном с головы до пят – только лицо бледным пятном выделяется в полумраке.

А за окном творилось что-то непонятное – звезды сыпались дождем, словно все одновременно решили переселиться с небес на землю.

– Ты кто такой? – пробормотал Ким, когда к нему вернулся голос.

Незнакомец не ответил и не пошевелился. Только в комнате как будто стало темнее. У Кима по спине побежали мурашки.

«Бес!» – похолодев, подумал он.

Уже много лет Ким не сталкивался с порождениями Нижнего мира и совсем забыл, как они ужасны и сколько от них вреда. Ох, недаром прошедшей ночью приснился тот сон… «Не поддаваться страху, Мотылек! – стиснув зубы, приказал себе он, повторяя то, чему его в детстве учил старый мучитель, лесной шаман. – Если приучишь себя не бояться трех вещей: темноты, дикого зверя и нечистой силы, – тогда на свете не останется ничего, способного тебя напугать…»

– Сгинь, пропади! Я никуда с тобой не пойду!

– А я никуда тебя и не зову, – спокойно ответил бес, остановив взгляд на приемыше, как будто впервые его заметил. Небесный Балдахин дрожал над черноволосой головой незваного гостя, как мерцающий снежный капюшон. Глаза у беса были такие же большие и светлые, как у Кима, взгляд жесткий, сосредоточенный, лицо усталое. Выглядел он лет на тридцать. Одет в черное, не то как монах, не то как лазутчик, причем одежда явно не местного покроя. Ким глянул на его ладони – оружия не видно. Стоит, свободно опустив руки, как у себя дома.

– Ты Ким, воспитанник Енгонов? – спросил бес.

– Ну я. А ты кто такой?

– Что, экзамен сегодня сдавали? – ответил вопросом на вопрос гость. – Тогда я поспел как раз вовремя…

– Ты зачем принял облик моего друга Хэ? – отозвался в том же духе Ким. – Имей в виду, я демонов не боюсь, – добавил он, снова встретившись с бесом взглядом.

– Боишься, еще как боишься, – возразил тот. – Я о тебе много знаю. Куда больше, чем ты сам.

Пока бес говорил, Ким заметил у него посреди лба пятно странной формы, что-то вроде воровской наколки. Пригляделся – а значок-то знакомый! Трехзубое клеймо императорской тюрьмы Сонака! Бес – государственный преступник, вот чудеса…

– Времени мало, так что слушай внимательно, Ким. Скоро ты отправишься в путь, и на этом пути тебя ждет огромная беда, – продолжал незваный гость. – Однако, если ты поведешь себя умно, то есть сделаешь то, что я скажу, многих неприятностей можно будет избежать…

– Хм… – Ким поскреб в затылке. – Я вообще-то ни в какой путь не собирался… Ну, допустим. И что мне надо будет сделать?

В голубых глазах беса внезапно полыхнула ненависть, и он ткнул пальцем в спящего на полу Рея.

– Убей его, – с явно деланным спокойствием приказал он.

«Убить Рея?!» – опешил Ким.

Чего угодно он ожидал, только не этого. При чем тут Рей? Откуда у купеческого сына, перспективного кандидата на мелкую чиновничью должность, враги среди демонов?

– Ты сбрендил, бес, – сказал он вслух надменно. – С чего бы вдруг я стал тебя слушаться? Приведи очень весомые аргументы, чтобы я хотя бы начал размышлять над твоим предложением.

– Убей его! – повторил заклейменный бес угрожающим тоном. – Причем прямо сейчас! Тебе будет гораздо сложнее убить его, когда он станет бессмертным!

– Бессмертным? – Ким недоверчиво взглянул на мирно спящего Рея. – Вот этот парень? Что за чепуха!

– Поверь мне. – Бес погасил в глазах ненависть. – Его смерть станет благом для тебя, для страны и в конечном счете – для него самого. Если не убьешь его сейчас, то еще долго меня вспоминать будешь, а исправить уже ничего нельзя.

Ким еще раз внимательно посмотрел на Рея. Спящий и пьяный, тот казался таким беспомощным, беззащитным, нелепым. Небось никакого оружия опаснее кисточки с тушечницей в руках не держал. Одно слово – студент…

– Значит, бессмертным, – повторил он. – А мне не предскажешь будущее?

– Если ты не убьешь его немедленно, – холодно сказал бес, – будущего у тебя не будет.

– Это в каком смысле?

– В прямом. Он, – лазутчик ткнул пальцем в Рея, – тебя погубит. И не только тебя…

В этот миг Ким вскинул руку и метнул прямо в лицо бесу длинную, в полторы ладони длиной, стальную шпильку, которую незадолго до того незаметно вытащил из церемониальной прически и спрятал в рукав. Шпилька свистнула в воздухе и вонзилась в стену в пальце от бесова уха. Тот даже не шелохнулся. В тот же миг Ким бросил вторую шпильку. Не бывало еще такого, чтобы он промахивался на десяти шагах, даже пьяный. Однако снова не попал – ночной гость каким-то образом оказался на полшага левее того места, куда целился Ким.

«Настоящий бес пропустил бы шпильку сквозь себя, – краем сознания отметил Ким. – Или