– Что скажете, Альва? – вполголоса обратился к нему ректор. – Как вам наша гостья?

– Как будто мила, – прозвучал иронический ответ.

Я вдруг остро ощутила, что розовые шелковые шаровары, безрукавка с золотой тесьмой и сандалии на каблучках – не самый подходящий наряд для поступления в Незримую Академию. «Мила!» да еще и «как будто!». На себя посмотри, зазнайка! Да как ты смеешь так обо мне отзываться? Хоть знаешь, кто я?!

– Ах, какая гордая барышня! – услышала я веселый голос магистра Пласида. – Гордая, догадливая и очень довольная собой. Ваша гордость вполне заслуженна. Кандидаты с такими слабыми исходными данными дверь обычно не находят.

Я словно брякнулась с небес на землю. Слабые данные?! О чем это он? Магистр Пласид покивал. Он что, мысли читает? Проклятие! И этот надменный Альва, наверно, тоже! А я-то про него уже столько гадостей подумала!

– Неплохо тренированная эмпатия, умеренные способности к распознаванию иллюзий… Пока все. Оба дара банальны и встречаются слишком часто, чтобы тратить время на их носителя, – тем же приветливым тоном продолжал мэтр Пласид. – В принципе, для того, чтобы поступить в Незримую Академию, их недостаточно.

– Но как же… – возмутилась я. – Я же нашла вход!

– И что с того?

Я не нашлась, что ему возразить. Действительно – что? Кто мне сказал, что проникновение в Академию приравнивается к вступительному экзамену?

– У вас есть начальное образование, милая барышня? – спросил магистр Пласид.

– Конечно, – ответила я высокомерно. – Умею читать и писать!

Альва улыбнулся краем рта. Но меня аж перекосило от этой улыбки.

– А еще? – вкрадчиво поинтересовался ректор.

– Пою и танцую, – с подозрением глядя на него, начала перечислять я. – Умею рассказывать занятные истории, делать прически, вышивать шелком, составлять букеты и благовония…

Магистр улыбался неизменной добродушной улыбкой. Эта улыбка уже начинала меня раздражать.

– Достаточно. Я от всей души желаю вам, очаровательная барышня, удачного замужества, к которому вы прекрасно подготовлены…

– Но я не хочу замуж! – возмутилась я. – Я хочу стать чародейкой!

– Зачем вам это нужно? – спросил аспирант Альва бесконечно равнодушным тоном.

– Да потому что… Потому что я чувствую, что в хариме мне не место!

На скучающих лицах колдунов появилось выражение искреннего замешательства.

– Можно было догадаться, – ухмыльнулся Альва, окинув быстрым взглядом мой наряд.

– В хариме? – озадаченно переспросил ректор. – Вы хотите сказать – на женской половине дворца? Вы что, наложница великого амира?

– Нет, я его дочка!

Мама была одной из бесчисленных наложниц великого амира; не припоминаю, чтобы он на моей памяти хоть раз проявил к ней интерес. Ее жизнь, как и прочих наложниц, проходила в чаепитиях, косметических процедурах и сплетнях с такими же праздными и завистливыми тетками. Длинные дни, наполненные скукой и змеиными интригами, такими же мелкими по целям, как колоссальными по злобности. Сколько себя помню, мечтала оттуда вырваться. Но как? И главное, куда?

Впрочем, кое-чему полезному я в хариме научилась. Например – ловить на лету чужие мысли и чувства. В условиях жесткой конкуренции наложницам великого амира надо уметь по легчайшим, неуловимым признакам понять, в каком настроении господин и повелитель. А сделать это весьма непросто, ибо знатных мужчин с детства учат делать каменное лицо – вот такое, как у Альвы, – чтобы никто не угадал, что у них на уме. Это, говорят, необходимый навык в бою. Мужчины с лицами, как маски, и женщины, которые почти читают мысли. Кто не умеет – выбывает из игры.

Именно так я и обнаружила в себе магический дар. Порой, совсем неожиданно для меня, люди становились будто прозрачными, их чувства, а порой и мысли, оказывались на виду. Потом я с удивлением осознала, сколько теток пользуются разными приворотными зельями, амулетами, одеждой, косметикой… А потом я начала распознавать иллюзии.

Женское крыло дворца прекрасно, как небесные чертоги… но посмотри сквозь иллюзию – и увидишь чахлый газончик на месте великолепного сада или окно с видом на горы там, где на самом деле – пыльная стена с паутиной в углу. Ясно, что все это делалось из экономии – начаровать проще и дешевле, чем ремонтировать, – но мне среди этих облезлых стен стало совсем невыносимо. И тут меня озарило – Незримая Академия! Куда, говорят, принимают всех девушек и юношей без всяких отличий, поблажек и привилегий – лишь бы только были способности к магии…

Ректор обменялся с младшим коллегой долгим взглядом.

– Принцесса!

– Вовсе нет, – с улыбкой сказал Альва. – Таких «принцесс» в хариме десятки.

Я стиснула зубы. Это было правдой, но совершенно незачем говорить некоторые вещи вслух.

– Но все же – дочь великого амира! На моей памяти подобный кандидат – первый в истории Академии… И что ваш высокочтимый отец думает о намерении его дочери стать чародейкой?

– Он в восторге! – нахально заявила я. – Его это очень… э… обрадовало! Он даже выразил желание лично присутствовать на экзамене… и если бы не важные государственные дела…

Если не цепляться к словам, так оно и было. Не говорить же им, что папа сначала долго не мог вспомнить, кто я такая – что неудивительно при количестве его детей, – потом долго и обидно хохотал и на закуску заявил: «Хотел бы я посмотреть на это представление, да боюсь, помру со смеху!»

Ректор продолжал на меня поглядывать с возрастающим любопытством. Да так пристально, что даже брови зачесались.

– Мэтр, – негромко сказал Альва, – вы вовсе не обязаны принимать эту девицу только из-за ее происхождения. Незримая Академия со дня основания пользуется правом экстерриториальности. У великого амира здесь не больше власти, чем у того стражника на воротах…

Меня аж затрясло от злости. Вот наглец! Попробовал бы он повторить это при дворе! Все они такие, эти гранды, на словах – преданность, честь и благородство, а на деле как волки – чуть ослабить поводок, сразу руку откусят!

– А я-то думала, что тут, в Академии, до происхождения никому нет дела! – ответила я ему склочным тоном, каким между собой спорят младшие жены. – Что все титулы остаются за воротами, а тут все равны!

– Речь сейчас не о происхождении, милая барышня, а о таланте, – мягко возразил ректор. – Если его нет, никакое происхождение, увы, вам не поможет.

Я переводила взгляд с одного колдуна на другого. Так что, меня не приняли? Можно убираться домой?

Магистр Пласид и магистр Альва стояли, смотрели на меня и будто чего-то ждали.

«Это же испытание! – озарило меня. – Не сдамся ли, не уйду ли сама!»

Гм… А если нет? Сердить магов – дело опасное…

Как узнать?

Бритое лицо ректора, все в мелких, обманчиво добрых морщинках. Интуитивно понимаю – нет, тут ловить нечего. Перевожу взгляд на бесстрастную физиономию Альвы, с таким знакомым застывшим выражением… Может, попробовать?

Я томно склонила голову, глубоко вздохнула, собирая силу… Словно веером, взмахнула ресницами… Расширила зрачки – совсем несложный навык – и бросила на мага такой проникновенный взгляд, словно хотела вломиться ему прямо в душу. Не надо обманываться показной покорностью харимы. Там тоже цель – власть, только способы другие.

Он не ожидал атаки, и я на миг успела проникнуть за маску… впрочем, не слишком глубоко. Но как в кипяток окунулась, и одновременно окатило волной мороза. Сама не успела понять, что это было. На миг почудилось, что у Альвы совершенно другое лицо – гораздо старше, очень недоброе, и кожа почему-то серая, а в глазах – тьма! И не интересуют его ни я, ни мое поступление…

И тут же, не успев ничего осмыслить, отшатнулась с ощущением, что меня ударили и отшвырнули прочь. По ощущению, чем-то вроде невидимой латной рукавицы.

Альва даже глазом не моргнул – так и стоял, словно ничего особенного и не случилось. Магистр Пласид встрепенулся, казалось, хотел что-то сказать, но промолчал, бросив на коллегу любопытный взгляд.

– Вы не хотите принести извинения? – процедила я, пытаясь прийти в себя после невидимой оплеухи.

– За что? – нагло спросил Альва.

– Ах так?! Все, я желаю уйти отсюда! Счастливо оставаться!

– Барышня, ну куда же вы так торопитесь! – засуетился ректор. – А у меня к вам есть одна небольшая просьба. Видите этот колодец? Загляните-ка в него.

– И что там? – с отвращением спросила я.

– А это вы нам расскажете сами.

Я пожала плечами, подошла к колодцу и положила руки на парапет. Перегнулась через край. Скорее ощутила, чем услышала, как за спиной бесшумно прошел Альва. На миг представилось, как он меня сейчас скинет внутрь. Так и не поняла, была ли это мысль, вызванная моей неприязнью к нему, или я случайно поймала его желание?

Мэтр Пласид встал слева от меня и закрыл глаза. Альва расположился по ту сторону колодца и уставился мне на лоб.

– Смотрите вниз, – велел он менторским тоном. – Запоминайте все, что увидите.

«Ах вот оно что!» – сообразила я, воспрянув духом.

Так меня не выгнали! Испытания продолжаются!

Смотреть на воду – это мы любим и умеем. Знакомое дело. В хариме часто так гадают. Только смотрят не в колодец, а в серебряную миску при полной луне. Можно увидеть суженого. Или демона. Или, что самое вероятное, – демона в образе суженого.

– Суженый-ряженый, – позвала я мурлыкающим голоском. – Приди ко мне ужинать!

И глупо захихикала, чтобы подразнить Альву. Но тот продолжал молча сверлить мне взглядом межбровье. Ну и бес с ним – я сосредоточилась и заглянула в глубину. Темнота дохнула в лицо промозглым холодом.

Далеко-далеко на черной воде играли красные блики.

Взгляд Альвы становился все тяжелее – словно груз к шее привязали. Вот-вот перевесит, утянет вниз…

Мне уже и камни казались красными, жгли руки морозом. С трудом оторвала взгляд от воды, покосилась на Альву – и у него глаза пылают колючим алым льдом…

Я зажмурилась.

– Вы не можете отвернуться?

Мэтр Пласид тут же вскинулся:

– Что такое? Помехи?

Я задумалась, пытаясь перевести свои ощущения в слова. Получалось не очень. Гадание – это такое дело, личное… Мало ли что я там увижу? И почему я должна показывать свои видения Альве – особенно после того, как получила от него в глаз невидимой перчаткой?

Но как отказаться? Ясно же, что Альва смотрит по его приказу!

– Ничего я там не вижу, – сообщила я мрачно, выпрямляясь. – Вода.

– Просто вода?

– Да. Самая обычная. Только красная.

– Вот как… Еще посмотреть не хотите?

– Нет. Мне неприятно.

«Потому что мешает Альва, – мысленно добавила я. – Причем мне кажется, что нарочно!»

По крайней мере, вслух я этого не сказала, так что это не повод обвинить меня в дурных манерах.

Я ожидала, что меня в очередной раз обольют презрением, но ректор почему-то не выглядел таким уж огорченным. Скорее, заинтригованным.

– Ну что, коллега, подведем итоги? – произнес он, глядя на Альву. – Тест на распознавание иллюзий провален. Дар ясновидения… не проявлен. Что у нас остается?

– Научная работа, – предложил Альва с явной издевкой.

– Ваша резолюция?

– Отказать в приеме, естественно.

– А я с вами не согласен, – мэтр Пласид одарил меня очередной улыбкой, которую я на этот раз сочла просто очаровательной.

– Вы серьезно, мэтр? – нахмурился Альва. – Вы что, в самом деле рассматриваете…

– Абсолютно. У нашей барышни – весьма неплохо развитая эмпатия, быстрая реакция, упорство, решительность, отменная интуиция…

– То же самое можно сказать о каждой второй встречной!

– Решение принято и обжалованию не подлежит. – Улыбка Пласида, совершенно не изменившись, вдруг превратилась в откровенную демонстрацию острых зубов.

Его собеседник промолчал. Каменное лицо на сей раз пришлось очень кстати.

– Ну а это всего лишь шелуха, – ректор кивнул в сторону моей замечательной прически в виде увитой бусами короны из накладных кос. – Мы ее быстро счистим…

– Ничего себе! Так ты принцесса!

Эриза уставилась на меня с таким детским восхищением, что я смущенно засмеялась.

– Ах, это ничего не значит. Как совершенно справедливо сказал Альва, таких принцесс десятки… В Академию меня приняли уж точно не поэтому.

– А почему тогда? Может, ректор увидел в тебе что-то необыкновенное? Какой-нибудь особенный дар… – Эриза па миг задумалась: – Например, дар видеть истинную сущность?

– Да не было никакого особенного дара, – с досадой сказала я. – Ни тогда, ни потом ничего не проявилось. Все, что я умею, – результат многолетней учебы, чтоб не сказать – зубрежки. Есть дети от природы одаренные, это верно. Вокруг у одних все начинает гореть или рушиться, другие начинают слышать голоса и видеть тайные тропы…

– Или видеть вещие сны, или поднимать из земли мертвецов…

– Ага. У меня ничего такого не было. Если проследить всю историю моего обучения – я только и делала, что переходила с факультета на факультет. Сперва боевая магия, потом целительство… Потом… Даже вспоминать не хочется, куда меня занесло… А что касается способности «видеть истинную суть»…

Я вспомнила, чем все закончилось, и ответила мрачно:

– У меня потом была возможность увидеть ее много-много раз. Но я, боюсь, просто закрывала на нее глаза…

«Вот потому-то, – добавила я мысленно, – я и здесь».