Она услышала, как с хрустом ломаются сучья, словно кто-то крупный пёр напролом, не разбирая дороги. Эллен с ужасом вгляделась в смоляную тьму, и ей почудился хищный отблеск глаз за тяжёлыми стволами сосен. Барр не знала, что делать. Она боялась потерять сознание от страха. Включив дальний свет фар и закрыв все окна, она смотрела перед собой пустым, невидящим взглядом, пока в зеркале заднего вида не блеснули два бледных фонаря. Это были ходовые огни.

– Эй, сюда! – она не могла упустить такой шанс. Словно сумасшедшая, Эллен выскочила из машины. Она кричала, размахивала руками, била по клаксону, оглушая саму себя, пока очертания приближающейся машины не стали видны отчётливо. Ей дважды мигнули дальним светом, и она поняла, что её заметили.

Коричневый пикап «Форд» на высокой подвеске добрался до неё через несколько минут и остановился чуть позади. Из кабины вышел молодой, высокий мужчина, но Барр не могла как следует разглядеть его лица – свет фар бил ему в спину. Несмотря на промозглую погоду, на нём не было куртки, только клетчатая рубашка, штаны и высокие сапоги, запачканные грязью по самые голенища.

– Помогите мне! – Эллен крикнула, словно он всё ещё был за милю от неё.

– Всё в порядке, мисс. Вы в безопасности, – мужчина медленно приближался к ней, выставив вперёд ладони. Он пытался её успокоить. – Посмотрите на меня. Дышите.

Её трясло и она уже не отдавала отчёта в своих действиях, наверняка в его глазах она выглядела спятившей от страха истеричкой, и Барр, послушавшись совета, глубоко вдохнула и выдохнула.

– Как вы здесь оказались?

– Машина. Сломалась. И телефон… – Эллен повертела в руках бесполезный аппарат.

– Не ловит, да? – он понимающе улыбнулся, Барр отчего-то смутилась и опустила глаза. – Это нормально, вы вне зоны покрытия.

Его голос отозвался вдоль позвоночника мягкой волной, он обволакивал, успокаивал, и Эллен наслаждалась звуками человеческой речи, ведь буквально пару минут назад она и не надеялась ещё когда-нибудь увидеть людей. Адреналиновая лихорадка отступила, оставив после себя слабость и опустошение. Ей ужасно захотелось спать.

Мужчина обошёл «Шевроле», нагнулся и посветил фонариком под днище, после сел на водительское сиденье, завёл мотор и попытался заставить машину ехать. Эллен заметила, что её городское купе мало ему.

– Скорее всего, это рычаг подвески. Надо в мастерскую отогнать. У вас есть трос?

Он выбрался из её авто, словно из тесной коробки, и остановился прямо напротив неё. Эллен пришлось задирать голову, чтобы сохранять с ним зрительный контакт, настолько он высок был ростом.

– Нет, кажется, нет, – Барр предпочитала пользоваться услугами эвакуатора, трос давно покрылся пылью в отцовском гараже.

– Жаль. Мой лопнул сегодня утром. Здесь часто такое происходит, – он кивнул на её «Шевроле», и Эллен поняла, что он не раз вытягивал бедолаг на неподходящих такому ландшафту машинах. – Придётся оставить её и вернуться утром. Вряд ли кто-то её тронет.

Мужчина вернулся к пикапу, открыл для неё дверцу пассажирского места и убрал с сиденья куртку.

– Садитесь. Отвезу вас к людям, – он улыбнулся и протянул ей ладонь. – Меня Бишоп зовут. Адам Бишоп.

Барр взглянула на него.

Чем дальше Барр удалялась от города, тем больше люди, которые попадались ей на пути, напоминали свору необразованных бродяг. Низкий интеллект, лень и алкоголь не позволяли им выбраться из своего захолустья и устроиться получше. Эллен, чей вектор жизни всегда стремился вперёд и вверх, ни за что не смогла бы найти с ними общего языка. Грубые официантки, хамоватые водилы, откровенно глупые кассирши в продуктовых маркетах и билетных кассах, которым Барр совала фото брата, смотрели на неё с завистью и пренебрежением, словно достаток и хорошее образование было чем-то неприличным. Бишоп не был похож ни на одного из таких дикарей. Он держался открыто и доброжелательно, соблюдал дистанцию и все нормы этикета, принятого в цивилизованном мире, словно вовсе был не отсюда или забрёл сюда случайно, как и она.

– Эллен. Эллен Барр. Спасибо.

Его ладонь была большая и тёплая, а кожа грубая и мозолистая, не тронутая маникюром и парафиновыми ваннами, которые регулярно делали себе её коллеги по работе. В этом было неуловимое очарование настоящей мужественности, которая давно уже вышла из моды. Ему хотелось доверять, он внушал чувство безопасности на уровне инстинктов, о существовании которых Эллен даже не подозревала – казалось, встреть она волка или гризли, Эллен просто шагнула бы ему за спину и ни о чём не волновалась. От него исходила такая необъяснимая внутренняя сила и уверенность, что Барр не смогла с ним спорить, несмотря на то, что бросать машину в лесу ей совсем не хотелось.

Барр забрала из багажника чемодан, сумочку с переднего сиденья и поставила машину на сигнализацию. Бишоп помог ей забраться на высокую подножку и мягко, стараясь не хлопать, закрыл за ней дверцу.

Эллен, не привыкшая к столь бережному отношению, чувствовала себя неловко. В её мире мужчины заботились лишь о себе, даже Трэвис, который и не стремился никогда узнать, что происходит у неё на душе. Ему всегда было достаточно того фасада стабильной пары, за которым скрывалось банальная привычка. Они всегда жили по соседству, были вместе со школы, вместе пошли в колледж, и, казалось, их совместное будущее определено на многие и многие годы вперёд, и Эллен слепо велась на это. Её иллюзии испарились в тот день, когда исчез Натаниэль, и смерть родителей лишь подтвердила это. Она поняла, что ничего и никогда не бывает навсегда, и всё, что строилось годами, может рухнуть в одну секунду. Тот день стал точкой отсчёта. Барр не могла больше рассчитывать ни на кого, кроме себя.

Погрузившись в угрюмые мысли, Эллен без толку тыкалась в телефон, перебирая скачанные файлы и фото, удаляла ненужные. Она стёрла все совместные фотографии со своим бывшим женихом, и при этом не почувствовала ничего, кроме зияющей пустоты. Магнитола крутила диск с кантри, и от мелодичного, полного грусти голоса певицы становилось ещё тоскливее. Её поездка с самого начала пошла кувырком и продолжилась рядом с человеком, о котором она не знала ничего, кроме имени.

– Что вы делали в лесу? – спросила Эллен, решившись, наконец, разбавить это давящее на нервы молчание.

– Я здесь работаю. На лесопилке. Возвращался из города и услышал сигнал.

Бишоп не сводил глаз с дороги. Дальний свет фар резал вязкую темноту, касался плотной стены молодых сосен, вылавливал за стволами смутные очертания и силуэты, которые воспаленный разум мог принять за что угодно. Ночная птица пронеслась прямо перед лобовым стеклом Эллен едва сдержалась, чтобы не вскрикнуть.

– Форт-Келли? – она развернулась и взглянула ему в лицо с надеждой.

– Да.

– О боже, серьёзно? Вы просто моя удача! Я ищу своего брата. Он пропал семь лет назад, он работал у вас. Вы видели его? – Эллен, взбудораженная этой новостью, завозилась на сиденье и полезла в сумку. – Я сейчас фото покажу.

Её словно окатили ледяной водой. Барр замерла и перестала дышать, когда поняла, что оставила папку с документами на заднем сиденье и на нервах просто забыла о ней.

– Нам нужно вернуться немедленно! – она почти кричала, но Бишоп лишь виновато пожал плечами.

– Не выйдет. Горючего не хватит. Далеко уехали.

– У меня канистра бензина. Разворачивайтесь.

– Здесь дизельный движок, – он лишь улыбнулся, продолжая спокойно вести автомобиль вперёд. – Не волнуйтесь. Заберем вашу машину сразу, как рассветет, и я отведу вас к хозяину, расскажете ему про брата.

Эллен не осознавала, что говорит в приказном тоне и Бишоп ей ничем не обязан, скорее напротив, он мог бы бросить её одну с этим её столичным гонором, и она бы ночевала в машине в обнимку с этой чёртовой папкой. Эллен на его месте так и поступила бы, но Адам был на удивление терпелив.

– Извините меня, – она почувствовала жгучий стыд за своё истеричное поведение и за свою забывчивость. Отвернувшись к окну, Эллен наблюдала, как мелкие дождинки разбиваются о стекло, утаскивая с собой вниз мелкий мусор и пыль. К боковым зеркалам прибилась сырая листва, рытвины под колёсами грузовика ощущались всё сильнее, и Барр поняла, что переоценила себя и совершила опрометчивый поступок. Если бы не Бишоп, скорее всего, она никогда бы не выбралась отсюда.

– Я понимаю ваше состояние. Не стоит, – отозвался Бишоп, и Барр почувствовала на себе его взгляд. – Откуда вы? К нам нечасто приезжают с Большой земли.

Она посмотрела на него. В его светлых глазах читалась искренняя заинтересованность и добродушие, а не просто желание забить звуками неловкую тишину. Но Эллен не представляла, что ответить на его вопрос.

– Откуда? Я… я уже не знаю, – дом в Берлингтоне выставлен на продажу, своим она так и не обзавелась. Почти всем её домом был самолёт, а имуществом – чемодан, ноутбук и машина. Ни камина, ни семейных фото в разных рамках, ни собаки во дворе – всё это осталось в далёком детстве, и, казалось, было вовсе не с ней. У неё словно отрезали корни, и теперь ветер носил её по земле, как перекати-поле. Эллен давно смирилась с этим, но не стала счастливее.

– Понимаю. Это трудно. Когда вдруг остаёшься один на один с собой и понимаешь, что ни черта не понимаешь. Ни кто ты, ни где твоё место. – Адам говорил со знанием дела, и Эллен взглянула на него внимательнее, словно пыталась найти в его глазах отблески тех же мыслей, что одолевали и её.

– С вами бывало такое?

– Увы, – он утвердительно кивнул.

– И вы его нашли? Здесь? У чёрта на рогах?! – она не понимала его, наверное, Адам был слишком хорош для этой глуши.

Он был слишком хорош для этого мира – куда бы Эллен его мысленно не отправляла, он наверняка выделялся бы среди серой, вечно спешащей толпы. Небрежные чёрные кудри, волевое лицо и глаза, голубые и кристально-прозрачные: под этим прямым взглядом, становилось неуютно, казалось, он смотрит прямо в душу и читает её, словно раскрытую книгу. Его движения были уверенны, неторопливы, степенны. В том, как он вёл машину в полной темноте по глухому лесу, в котором неподготовленный человек мог просто погибнуть, в его спокойной манере речи, даже в его фланелевой рубашке с закатанными по локоть рукавами ощущалось спокойствие и надёжность. Барр отчего-то назвала его про себя хозяином леса, наверное, отчасти потому что он был здоровенным, как медведь.

Он лишь улыбнулся ей в ответ.

– Почему? Здесь же с ума сойти можно.

– На самом деле я здесь родился и вырос, потом уехал, объездил всю страну, наверное. Но видимо зов родных мест сильнее.

Зов родных мест. Натаниэль разыскал Форт-Келли, потому что хотел увидеть места, где родился. Он хотел разобраться в своей нелёгкой судьбе и узнать, с чего всё начиналось. Наверное, он нашёл свои ответы. Или нет, и поэтому ничего не сообщил домой, кроме пробравших до дрожи «Не ищите меня». Эллен хотела разобраться с этим, чего бы ей это ни стоило.

– Нам ещё два часа ехать, вы поспите лучше.

Казалось, его слова подействовали, как снотворное – Эллен ощутила жуткую усталость. Нервное напряжение и несколько суток в дороге сделали своё – меньше чем через минуту она заснула, уткнувшись лбом в прохладное стекло.