***

КОЛЫБЕЛЬНАЯ

«Вечер был, сверкали звезды, на дворе мороз трещал», – пела бабушка, ласково похлопывая лежащую под одеялом Маню.

Теплый свет ночника окутывал сумеречную комнату, а добрый спокойный взгляд бабушки проникал в самое сердце Мани, в котором сквозь корочку льда и боли пробивались нежные ростки радости, словно крохотные фиалки.

«Шел по улице малютка, посинел и весь дрожал»…

Маня закрыла глаза, и ей представился заснеженный город. Она идет по обледенелой улице, мороз щиплет нос и щеки. И вот она входит во двор, идет к низкому окошку и заглядывает внутрь. И вдруг обнаруживает себя там, внутри, сидящей на диване. Она еще совсем маленькая. Сидит и смотрит, замерев от ужаса, как папа яростно налетает на маму, кричит ей что-то грубое и размахивает кулаками, и бьет ее. А мама отбивается и плачет. А потом у нее разбились очки, и стекла разлетелись по всему полу. И Маню охватывает такой стыд, что ей хочется кричать, но крик снежным комом застывает в груди. Как же мама теперь без очков? Ведь ей ничего не видно! И Маня начинает тихонько плакать от своей беспомощности. Она не знает, как помочь, как спасти, она такая маленькая и слабая, и поэтому маме плохо… И тут все затуманилось, метель бросила ей в лицо снежные хлопья, и она снова брела по заледенелой улице…

«Боже, говорит малютка: я замерз и есть хочу.

Кто ж накормит и согреет бедну-добру сироту?»

Голос бабушки звучал тихо, словно издалека. И Маня вспомнила, как в тот далекий вечер папа, наконец, ушел, а мама одела ее и повела на вокзал. Они шли по ночным пустынным улицам и плакали вместе, и слезы замерзали на щеках. И мама тогда удивленно спросила Маню: а ты-то чего плачешь? А потом они долго-долго ехали на поезде, и Маня смотрела в окно на огромный желтый диск луны, который плыл по зимнему небу. Перестук колес успокаивал, приносил забвение, как и бабушкино ласковое похлопывание.

«Шла старушка той дорожкой, пожалела сироту»…

Они ехали долго-долго. А потом приехали к бабушке. Маня никогда раньше не видела ее. Но мама сказала, что Маня теперь будет тут жить. Придет время, и тогда ее заберут обратно, в город.

Мама уехала, и вначале Маня много плакала и скучала. А потом она стала погружаться в тепло и уют бабушкиного мира. И сердце потихоньку, капля за каплей, начало оттаивать. Нет, ничего не забылось, и всполохи воспоминаний порой резали сердце словно ножом. Но все обволакивалось нежным дуновением доброты. И боль стихала.

«Приютила и согрела, и поесть дала ему»…

На улице бушевала метель, дули злые ветры. Но в душе девочки начиналась весна. Оттепель, с первыми цветами, робко вылезающими из-под снега навстречу солнечному свету.

«Спать в постельку уложила. Как тепло! – промолвил он.

Закрыл глазки, улыбнулся. И заснул спокойным сном»…

Маня вздохнула и улыбнулась во сне.

СНОВИДЕНИЯ
Поэтическая проза

«Но вот настала тишина,

И, будто бы во сне,

Неслышно девочка идет

По сказочной стране…»

Дьюис Кэрролл

***

Я задул свечу и вышел на улицу.

Там светило солнце…

Я распахнул свое сердце,

словно окно.

И вместе с ветром в него залетели ласточки,

И свили гнездо.

Теперь я пою колыбельные птенцам

И укачиваю их в мягком ритме своего сердца…

***

Закутываясь в красоту созданного тобою небытия, ты поглощаешься нежностью… Теплым одеялом домашнего уюта, овеянного терпким ароматом чая с цедрой апельсина, – ты погружаешься в давний сон, в дивную ткань, сотканную из соцветий радуги… мелких брызг и солнечного ветра…

И в этом вихре звезд, галактик и вселенных ты рождаешься, словно тебя и не было раньше, ты обретаешь Землю… или как там называют люди эту невероятно круглую, непостижимо далекую планету… уйдя с которой, ты можешь лететь в серебристые дали вечности…

***

Цветок

Я заглянула в цветок, в самую глубину его золотой чашечки, и увидела себя, идущую по Золотой Тропе Познания, в глубь, самую глубь. На один миг закружилась голова, на одно мгновение стало темно вокруг, но сердце, наполненное любовью, вело меня дальше и дальше, глубже и глубже. На один всего лишь миг я закрыла глаза, – миг сомнения и печали, – но, открыв их, я увидела зеркало – а в нем стояла маленькая девочка с сияющей короной на голове.

В руках ее была чаша с кристально чистой водой. Она протянула ее мне, и я приняла этот чудесный дар, и сделала один глоток. Зеркало растаяло… и я почувствовала аромат цветка. Я была в самой глубине, в самом центре золотой чашечки…

***

На золотом лепестке

На золотом лепестке древнего сновидения приплыла ко мне девочка и сказала:

– Я пришла, чтобы учить тебя…

И была она словно поцелуй ветра, в чудесном легком платьице, озаренная сиянием золотистых волос.

– Кто ты? Ангел?

– Нет… Разве ты не узнаешь меня?

Я вгляделась в большие, темные, по-детски удивленные глаза. И узнала свою печаль, и свое одиночество. Мне было пять лет.

– Чему же ты научишь меня?

– Быть тем, кто ты есть.

– А сейчас – я не та, что я есть?

– Не совсем… Ты забыла.

Она протянула ко мне руку ладошкой вверх, и я увидела на ней розовую спираль ракушки.

– Возьми, – улыбнулась она, и откуда-то издалека донесся до меня запах моря и прохладный ветер окатил меня волной соленых брызг.

Я взяла ракушку и приложила к уху, и в тот же миг оказалась в толще воды, пронизанной мягким солнечным светом. Я не была больше собой, у меня не было моего привычного тела. Я стала невесомым прозрачным существом, стремительно скользящим в водном потоке. Голубая прохлада и легкое колебание водного пространства, мерцающие блики света заворожили меня, и я почувствовала необъяснимую радость. Кем я была – я не знаю, но я чувствовала себя частицей этого необъятного моря, вечно подвижного и изменчивого. Теплые потоки сменились холодными, и я устремилась вверх, вслед за ускользающим светом. Долго-долго плыла я вверх, наполняясь все большей радостью, и внезапно взлетела над морем, в залитую расплавленным светом солнца синеву небес. Сердце мое переполнилось чувством блаженства и… раскрылось.