О да! Очень умно! Поручать успокаивать меня тому, кто принес столько бед. Да меня от одного имени мутит.
Да, ору. Да, слезы ручьем (и не только слезы). Но голова ясная, а разум уперся и уступать место эмоциям не желает.
На диван меня усадили силой, успокоительное тоже не добровольно пила. Блондин, наблюдавший за этим делом, заметно морщился, остальные откровенно кривились. А я выла в голос и искренне радовалась тому, что истерика… она странная какая-то.