Цитаты из книги «Я признаюсь»

Да. Для меня все это было экзотикой… Я могла себе позволить реветь перед тобой, мне было нечего опасаться. Мы жили на разных планетах, выросли на разном молоке и молились разным святым, но и ты, и я, мы обе были одинаково циничны. Одинаково сдержанны. Одинаково нежны. А еще ты не знала его, а еще… А еще я ревела. Слив излишков. Сброс баласта. Спуск плотины. Уволнительная. Как же это было приятно.

– Не ломайте себе голову, Поль. Вы абсолютно самостоятельно ломаете свою голову. Прекратите. Поступите проще. Проговорите то, что у вас в голове. Ладно, я вас оставляю. У меня еще много работы. –

ся, – это их доброта. – …– Вы со мной не согласны?– … – Вместо того чтобы зацикливаться на том, что этот человек вам не дал, расскажите о том, как он был добр.

– Люди живут, и единственное, о чем вспоминают после их смерти, единствен

так оно и есть, вы можете относиться ко мне, как это делают мои пациенты, наиболее невосприимчивые к любым формам дискредитации, те, кого считают безумцами, душевнобольными, умалишенными, невменько, наполеонами и тому подобными. Знаете, как они меня называют? Она выглядела такой величественной в своей стервозности, что мне хотелось ответить ей: «Жозефиной», но я не посмел.– Они зовут меня мозгоправом, доктором по лечению головы, – продолжает она, улыбаясь. – Напомните-ка, с чем вы ко мне обратились… (надевает очки, рассеянно смотрит мою медицинскую карту). – Ах да… с болью в левом колене… Ха-ха-ха. Как смешно. Сеанс психоанализа для клоунов.

– Знаете, если префикс «психо» вас как-либо дискредитирует, поскольку, похоже,

туда, где затянувшийся родничок.

. И тут, снова не знаю, что пострадало больше – гордость ли моя, или нутро (сердце, болван, сердце), но я долго еще пребывал в состоянии, которое описал вам в начале письма. Что я там тогда написал? Клин. Ах да, клин, вот именно. Клин, который засадили в мою черепную коробку сверху, ровно посередочке,

Начинали мы всегда с обсуждения товаров (с ботинок, которые у нас были, есть и будут), затем переходили к обсуждению контор (еженедельной работы, которая у нас была, есть и предстоит) и лишь под конец говорили о прибыли (о Боге, о Жизни, об Одиночестве, о Смерти; о прошлом, на

драмой Инопланетянина , а другим караулили хоть какое-нибудь колебание на поверхности старого позабытого «Монда».