Латентный период^[4]

На протяжении двух предыдущих лекций я держала вас вдалеке от узкой сферы ваших интересов. Я старалась привлечь ваше внимание к эмоциональным условиям и развитию инстинктивных влечений маленького ребенка – к предмету, который, как вы, возможно, считаете, имеет практическое значение только для матерей, нянь или по крайней мере воспитателей детских садов. Мне бы не хотелось, чтобы вы, в связи с моим выбором материала, думали, что я недооцениваю проблему, возникающую в вашей работе с детьми старшего возраста. Но моей целью было в этом курсе лекций довести до вашего внимания множество основополагающих идей психоанализа, и, чтобы ярче раскрыть их вам, мне понадобился определенный материал, который я могла почерпнуть лишь из опыта первых лет детства.

Чтобы оправдать мой выбор окольного пути, по которому я вас повела, давайте разберемся, что нового вы уже открыли для себя. Я начала с утверждения психоанализа, что люди знакомы лишь с частью своей внутренней жизни и ничего не знают о том огромном количестве мыслей и чувств, протекающих внутри них без их ведома, иначе говоря, бессознательно. Возможно, у вас было искушение ответить, что никто не должен ожидать слишком многого от своей памяти. С этой точки зрения кажется очевидным, что, находясь под влиянием огромного количества внутренних и внешних раздражителей, человек, конечно, не может удержать все в своем сознании; оно должно вмещать только наиболее важные сведения. Но пример большого пробела в памяти, затмевающего собой детские годы, противоречит этому предположению. Я могла показать вам, что значимость события, безусловно, гарантирует его сохранение в нашей памяти, но бывают, напротив, события большей значимости, которые очень часто исчезают из памяти. К этому можно добавить и тот факт, что невидимая часть внутреннего мира имеет любопытное свойство сохранять свою силу после исчезновения из сознания. Этот двоякий аспект жизни ребенка – стирание событий из памяти, при сохранении их влияния в дальнейшем – послужил иллюстрацией к концепции бессознательного в психоанализе.

Вы также узнали, что способствует забыванию важных впечатлений. Сам ребенок склонен к тому, чтобы сохранить добрую память о своих первых, много значащих для него желаниях, если бы они не подверглись внешнему влиянию. Благодаря этому влиянию он отворачивается от них, затрачивает массу энергии, чтобы оттолкнуть их от себя, и поэтому ничего больше не хочет знать о них. В этом случае мы говорим, что он подавляет их.

Вы также слышали, что даже после того, как ребенок справляется с этой задачей, воспитывающие его взрослые еще не довольны результатом. Они всегда опасаются, что подавленные привычки в какой-то момент вновь всплывут на поверхность. Поэтому они ставят все возможные преграды на пути их возвращения. Как было сказано выше, это ведет к полному изменению первоначальных чувств ребенка и черт его характера. Допустим, например, что ребенок приблизительно двухлетнего возраста ощущает потребность взять в рот свои экскременты. Под влиянием воспитания он научился не только отвергать то, что, как он теперь знает, называется грязным, и отказываться от своего первоначального побуждения, но и чувствовать отвращение по этому поводу. Это означает, что теперь его тошнит от контакта с экскрементами, рвотные позывы занимают место первоначального желания взять что-либо в рот. Использование рта в таких целях стало невозможным для него благодаря чувству отвращения. Психоанализ называет такое явление, возникшее как реакция на детские побуждения и вступившее в противостояние с ними, формированием реакции. Когда в дальнейшем мы обнаруживаем в ребенке старшего возраста необычайно сильно развитое чувство жалости, повышенное чувство стыда, на удивление легко вызываемую реакцию отвращения, то делаем вывод, что в ранние годы у него отсутствовало чувство стыда или он был особенно жесток либо неряшлив. Эта реакция так сильна потому, что призвана предотвратить возвращение былых привычек.

Однако это изменение взглядов на кардинально противоположные, выраженные в виде формирования реакции, – только одно из средств, к которым прибегает ребенок, чтобы избавиться от нежелательных привычек. Другой уже упомянутый здесь способ заключается в компенсации неприемлемых действий более приемлемыми. Ребенку, наслаждавшемуся играми со своими экскрементами, чтобы избежать недовольства воспитывающих его людей, не нужно полностью отказываться от своих забав. Он может обратиться к удовольствиям, схожим с вышеназванными, заменяя игры с фекалиями и мочой игрой с песком и водой. Используя предоставленные ему возможности, он может копаться в песочнице или в саду, девочки могут также развлекаться стиркой кукольной одежды. Удовольствие, получаемое от размазывания грязи, как уже было отмечено, превращается в интерес к рисованию и раскрашиванию. Каждое из этих одобряемых обществом и нередко полезных занятий частично компенсирует нравившиеся ему когда-то ощущения. Такое изменение прежних побуждений на более сложные, стремление к более высокой цели в психоанализе называется сублимацией.

Однако из двух предыдущих лекций вы сумели почерпнуть для себя нечто большее, чем просто определение основных идей психоанализа. Вы узнали, что некоторые образы и идеи определенно связываются друг с другом в сознании ребенка, и эти идеологические модели и комплексы оказывают серьезное влияние на его эмоции. Эти комплексы доминируют на протяжении нескольких лет, пока они не подавляются и не исчезают из сознания взрослого. Примером такого объединения представлений служит отношение маленького ребенка к родителям. Как вы уже слышали, психоанализ видит в нем те же мотивы и побуждения, которые спровоцировали царя Эдипа на совершение своих поступков, и называет его Эдиповым комплексом. Другой такой комплекс представлений вырабатывается под влиянием родительских угроз, призванных заставить ребенка следовать желаниям взрослых. Эти угрозы, содержание которых сводится к тому, чтобы отрезать важную часть тела ребенка – руку, язык или половой орган, – породили явление, которое в психоанализе называется кастрационным комплексом.

Далее вам стало известно, что та форма, в которой ребенку являются его ранние комплексы, в особенности взаимоотношения с родителями, становится прототипом для всей его дальнейшей жизни. Чувства, которые индивид испытывает впоследствии, предопределены той схемой, с которой согласовывались его любовь и ненависть, бунтарство и покорность, преданность и неверность в раннем детстве. Немаловажным фактором, влияющим на будущее ребенка, является внутреннее побуждение, определяющее его выбор друзей, любимых и даже профессии и сформировавшееся под влиянием подавленных переживаний детства. Мы говорим, как и в приведенном выше примере взаимоотношений «ученик–учитель», что ребенок переносит свои эмоции с одного объекта на другой, из прошлого в настоящее. Очевидно, что это не обходится без различных ошибок во взаимопонимании и в видении настоящей ситуации.

И наконец, вы услышали в моей лекции о развитии инстинктов у ребенка в подтверждение расхожего мнения, что психоанализ развил концепцию сексуальности за пределы существовавших до недавнего времени границ. Он обнаружил сексуальную подоплеку в некоторых действиях ребенка, считавшихся ранее безобидными и далекими от чего-либо, имеющего отношение к сексу. В отличие от других известных вам учений психоанализ утверждает, что человеческая сексуальность не появляется неожиданно между тринадцатью и пятнадцатью годами, то есть в период полового созревания. Она существует изначально и, принимая то одну, то другую форму, постепенно переходит от одной стадии развития к другой, пока наконец не начнется взрослая половая жизнь как результат длительного процесса развития. Энергия, движущая всеми сексуальными побуждениями, на всех стадиях качественно одинакова, но в различные периоды различается по количественным показателям. В психоанализе эта сексуальная энергия называется либидо. Факт, что теория развития инстинктов у ребенка представляет собой важнейшую часть нового психоаналитического учения, является основной причиной его непопулярности. Очень вероятно, что именно поэтому многие из вас до настоящего времени не обращались к изучению психоанализа.

Полагаю, вы удовлетворены уже полученным вами кратким изложением материала. Вы ознакомились с некоторыми важнейшими психоаналитическими терминами и понятиями: бессознательное, подавление, формирование реакции, сублимация, перенос, Эдипов комплекс и кастрационный комплекс, либидо и теория детской сексуальности. Скорее всего эти новые понятия помогут нам в решении предстоящей задачи, а именно в изучении следующего периода жизни ребенка.

Мы продолжим описание развития ребенка с того места, на котором мы остановились. Это был возраст пяти или шести лет – время, когда ребенок поступает в школу, то есть тот период, который вам наиболее интересен.

В свете того, что мы узнали к настоящему моменту, давайте снова проанализируем жалобы учителей на то, что дети приходят в школу уже сформировавшимися личностями. Теперь мы можем убедиться в справедливости этого впечатления. К моменту поступления в детский сад или школу ребенок успевает накопить множество глубочайших переживаний. Любовь к родителям заставила его обуздать свой собственный эгоизм; он пережил неистовое желание обладать любимой матерью; желая другим смерти и ревнуя, он защищал свои права. По отношению к отцу у него развились чувства уважения и восхищения, мучительное ощущение соревнования с более сильным соперником, чувство бессилия и тяжелейшее переживание разочарования в любви. Он к тому же уже прошел через сложное развитие инстинктов и узнал, как нелегко находиться под властью отвергаемой части собственной личности. Под давлением воспитания он пережил тревогу и страх и совершил грандиозные внутренние изменения. Отягощенный таким прошлым, ребенок может быть сравнен с чем угодно, только не с чистым листом бумаги.

Происшедшие с ним метаморфозы действительно удивительны. Существо, похожее на животное, настолько зависящее от других, с почти невыносимым поведением, превратилось в более или менее разумное создание. Попавший в школу ребенок уже подготовлен к тому, чтобы узнать, что он – всего лишь один из многих и не может рассчитывать на какое-либо привилегированное положение. Он уже понял кое-что о социальной адаптации. Вместо того чтобы постоянно стремиться к удовлетворению своих желаний, как это было прежде, теперь он готов к тому, чтобы делать то, что от него требуется, и откладывать свои развлечения до времени, более подходящего для этих целей. Его интерес к интимным подробностям жизни окружающих теперь превратился в тягу к знаниям и в любовь к учебе.

Вместо объяснений и разоблачений, которых ему так не хватало прежде, теперь он стремится к знанию букв и цифр.

Те из вас, кто работает в Дневных центрах, могут подумать, что представленный вам портрет ребенка исполнен в слишком светлых тонах, точно так же, как на предыдущей лекции я нарисовала слишком мрачную картину его поведения. Вы не знаете ни одного ребенка, который был бы так хорош. Но не стоит забывать, что в Дневные центры в том виде, в котором они представлены ныне, попадают только те дети, воспитание которых в раннем возрасте по тем или иным причинам не увенчалось успехом. И напротив, учителя средней школы наверняка узнают в моем описании многих из своих учеников и не обвинят меня в преувеличении.

Если данная мною характеристика верна, она представляет собой замечательное подтверждение практических возможностей и неограниченного влияния воспитания. Родители, чьим заслугам мы чаще всего приписываем воспитание детей в ранние годы жизни, имеют все основания гордиться, что им удалось превратить вечно плачущего, непослушного и неряшливого ребенка в прилежного школьника. Не во многих сферах жизнедеятельности возможны такие преобразования.

Однако наше восхищение проделанной родителями работой было бы более полным, если бы не два других соображения, неизбежно возникающих при оценке ее результатов. Одно из них проистекает из наблюдения. Тот, кому выпадет возможность пообщаться с детьми трех– и четырехлетнего возраста, поразится богатством воображения, степенью восприимчивости, ясностью ума, неоспоримой логике вопросов и выводов последних. Но, достигнув школьного возраста, те же самые дети начинают казаться взрослым вполне заурядными и обыкновенными. Мы с удивлением спрашиваем, куда же девались интеллект и незаурядность ребенка.