Читать книгу «Детский психоанализ» онлайн полностью📖 — Анны Фрейд — MyBook.
image

Подобным образом, исследуя пробелы в воспоминаниях детства, психоанализ прибегает к нетрадиционным способам объяснения. Он утверждает, что столь поразительный феномен не имел бы места без серьезных на то оснований. Именно этот мрак, окутывающий первые годы жизни, и препятствия, возникающие на пути каждого, совершающего какую-либо попытку рассеять его, привели психоаналитиков к мысли, что тут скрывается что-то важное. Точно так же взломщик, наткнувшийся на особенно изощренное устройство замка, приходит к выводу, что усилия, которые он приложит, чтобы взломать его, будут щедро вознаграждены; люди не причинили бы себе столько хлопот, чтобы запереть нечто бесполезное!

Но в данный момент в мои планы не входит объяснение, каким образом психоанализ справился с этой целью – восстановить воспоминания детства. Описание метода психоанализа само по себе займет больше времени, чем имеется в нашем распоряжении. Его более детальное рассмотрение и исследование мы оставим на случай другого курса лекций. Сейчас нас интересует главным образом содержание первых пяти лет жизни, в той мере, в которой психоанализу удалось восстановить его. Я напомню только, что это восстановление совершалось путем толкования сновидений и объяснения происхождения ошибок, совершенных как здоровыми людьми, так и пациентами, страдающими неврозами.

Психоаналитическая реконструкция воспоминаний детства апеллирует к самой ранней поре младенчества, к периоду, когда ребенок обладает только наследственными качествами, присущими ему от рождения, – иными словами, к тому состоянию, в котором мы тщетно надеялись застать его в момент поступления в учебное заведение. То, что нам известно об этой стадии развития, не впечатляет. Новорожденные дети во многом схожи с детенышами животных, однако в некотором отношении находятся в менее выгодном положении, чем молодые животные. Последние зависят от своих матерей только в течение непродолжительного периода времени, самое большее, нескольких недель. После этого они превращаются в самостоятельных особей, способных обходиться без посторонней помощи. С детьми дело обстоит иначе.

Ребенок по крайней мере в течение года находится в такой зависимости от матери, что погиб бы в ту же минуту, когда мать перестала бы заботиться о нем. Но даже по прошествии года младенчества до независимости еще далеко. Ребенок не в состоянии добывать пищу и средства к существованию, защититься от опасности. Как известно, на то, чтобы полностью освободиться от опеки взрослых и стать самостоятельным, требуется пятнадцать лет, а то и больше.

Судьбу ребенка неизбежно определяет его продолжительная зависимость от взрослого, что также отличает людей от особей животного мира. Мать играет в течение первого года жизни самую важную роль в судьбе ребенка, хотя бы потому, что ее нежная забота – единственная его защита, это ощущение остается на всю жизнь. Ребенок чувствует себя в безопасности до тех пор, пока он знает, что мать находится поблизости, и дитя беспокойством или возмущением демонстрирует свою беспомощность, когда мать покидает его. Без матери он не смог бы утолить свой голод; ее присутствие становится жизненно важным для него.

Но отношения между матерью и младенцем вскоре приобретают гораздо больший смысл и уже не могут быть объяснены только стремлением к самосохранению. Мы замечаем, что ребенок хочет видеть свою маму рядом с собой и скучает по ней, даже когда его голод утолен и опасность ему не угрожает. Мы говорим, что ребенок любит свою мать. В ответ на ее нежную любовь и заботу у него появилась привязанность к матери. Верно то, что эта привязанность проистекает из инстинкта самосохранения, но тем не менее она стала независимой от этого инстинкта и дифференцировалась от него.

Нежные взаимоотношения между матерью и ребенком, казалось бы, дают все возможности для его безмятежного физического и психического развития. И конечно, ребенок был бы абсолютно счастлив, если бы мать занималась исключительно его кормлением и заботой о нем.

Но в этот момент внешний мир впервые вмешивается в их отношения. Когда первый год жизни остается позади, выросший из младенческого возраста ребенок начинает понимать, что мать принадлежит не только ему. В семье, в которой он является только маленькой и не самой важной частью, есть и другие члены – отец, братья и сестры, о присутствии которых он узнал только что, но которые, как выяснилось, не менее важны, чем он сам. И все они, разумеется, отстаивают свои права на обладание матерью.

Несложно понять, что маленький ребенок смотрит на своих братьев и сестер как на врагов. Он ревнует к ним мать и хотел бы, чтобы их не было, так как они нарушают привычное и единственно приемлемое для него положение вещей.

Вы лично можете убедиться в том, что дети в раннем возрасте испытывают чувство ревности, понаблюдав за их поведением, например, в момент рождения другого ребенка. Так, двухлетняя девочка, отец которой с гордостью показывает ей новорожденного брата и ожидает, что она придет в восторг, просто спрашивает: «А когда он снова умрет?» Одна женщина рассказывала мне, что, когда она кормила своего ребенка грудью, к ней довольно близко подобрался ее трехлетний сын, вооруженный каким-то острым предметом, и она с большим трудом остановила его, чтобы он не нанес увечье малышу. Можно привести множество подобных примеров. Известно немало случаев, когда двух– и трехлетние дети, оставленные по небрежности родителей наедине с малышами, наносили им серьезные травмы.

У нас есть все основания на то, чтобы считать ревность малолетних детей серьезным явлением. Она проистекает из тех же источников, что и ревность взрослых, и причиняет ребенку столько же страдания, сколько мы испытываем во взрослой жизни, когда в наши отношения с любимым человеком вмешивается нежелательный конкурент. Различие заключается в том, что ребенок более стеснен в своих действиях, чем взрослый, и поэтому единственным воплощением его эмоций является желание. Он бы хотел, чтобы его «надоедливые» братья и сестры куда-нибудь удалились, он желает им смерти. Для маленького ребенка, еще не разобравшегося, что такое смерть, не существует разницы между смертью человека и просто разлукой с ним.

Желание смерти братьев и сестер вполне естественно для ребенка. Чем больше он дорожит своей матерью, тем сильнее это желание. К тому же вначале ребенок совершенно прямолинеен в своих чувствах. Эмоциональный внутренний конфликт возрастает, когда он понимает, что его мать, по необъяснимой для него причине любящая этих «навязчивых» братьев и сестер, требует, чтобы он расстался со своими враждебными чувствами и делил с ними маму, и даже любил их. Здесь и начинаются все сложности во взаимоотношениях детей внутри семьи.

Наблюдая за детьми старшего возраста, вы, возможно, заметили, как часто выражение «братская любовь» не находит своего отражения в действительности, а лишь выражает чаяния родителей и как далеки реальные отношения между детьми от тех, какими их хотели бы видеть родители. Более того, это является убедительным доказательством верности высказанного здесь положения о том, что братья и сестры не испытывают такого острого чувства ревности, когда они меньше привязаны к матери. В малообеспеченных семьях, где мать не может уделять детям много сил и времени, изменения в ее взаимоотношениях с другими детьми, связанные с рождением нового малыша, не так ощутимы. По этой причине мы нередко замечаем, что в таких семьях больше любви и согласия во взаимоотношениях между братьями и сестрами, чем в хорошо обеспеченных семьях или семьях со средним достатком. В последнем случае каждый ребенок рассматривает своих братьев и сестер как очевидных конкурентов на материнскую ласку. Поэтому в такой семье главенствуют явные или скрытые зависть и ненависть.

Однако сумятица чувств, испытываемых ребенком во взаимоотношениях с братьями и сестрами, относительно безобидное явление в сравнении с другим, более глубоким эмоциональным противоречием. Братья и сестры соперничают не только из-за материнской любви. В этой ситуации отец значит гораздо больше. Именно отец играет двойную роль в жизни ребенка. Его ненавидят как соперника, который закрепил за собой право обладания матерью, который уводит ее из дома, обращается с ней как со своей собственностью и настаивает на общей постели с ней. Но в то же время его любят и восхищаются им, потому что всегда могут рассчитывать на его помощь, верят в его силу и могущество и больше всего на свете хотят в будущем стать похожими на него. Здесь перед мальчиком впервые встает необычная и вначале совершенно неразрешимая проблема, заключающаяся в том, что чувства любви и восхищения у него вызывает тот человек, которого он одновременно ненавидит и которому желает смерти. Отношения с братьями и сестрами, если вы помните, осложнялись лишь тем, что надо было подавить в себе враждебные чувства, чтобы угодить матери. В отношении же к отцу в душе мальчика впервые встречаются два противоречивых чувства. Я предлагаю вам самим представить себе все трудности, подстерегающие столкнувшегося с этой проблемой мальчика: во-первых, страх перед масштабами собственных враждебных чувств, во-вторых, боязнь отцовского гнева и того, что он может лишиться его любви, в-третьих, отсутствие прежней простоты и непосредственности во взаимоотношениях с матерью и, наконец, нечистая совесть и страх перед смертью. Я бы могла еще долго рассуждать по этому поводу, но оставим это до следующего раза.

Возможно, вы чувствуете, что дальнейшее изучение истории эмоционального развития ребенка – занятие интересное, но не видите его связи с вашей конкретной работой. Вы полагаете, что дети старшего возраста, с которыми вы имеете дело, давно переросли стадию полной зависимости от матери, детскую ревность и все эмоциональные потрясения первых лет жизни. Но здесь вы ошибаетесь. Явления, с которыми вы сталкиваетесь в ваших группах или классах, непосредственно связаны с этим ранним периодом жизни. Те дети, которых вы называете склонными к конфликтному и асоциальному поведению, завистливыми, вечно недовольными, отождествляют своих одноклассников с родными братьями или сестрами и здесь, в школе, пытаются силой решить проблемы, не решенные дома. Те, кто агрессивно реагирует на малейшую вашу попытку воспользоваться своей властью над ними, отождествляют вас со своим отцом и переносят на вас свою предназначенную отцу враждебность и пожелание смерти. Точно так же те, кто выглядит настолько застенчивым, что даже не осмеливается взглянуть вам в лицо, равно как повысить голос в классе, пытаются отказаться от таких желаний, воспитывают в себе стремление к подчинению. Прежде вас удивляло подобное объяснение этих явлений. Верно то, что у шестилетнего ребенка уже есть определенный набор реакций, и он воспроизводит их применительно к вам. То, что предстает перед вашими глазами, – лишь повторение давних конфликтов в новом облике. Вы в данном случае являетесь жертвой, но не причиной этих конфликтов.

Я предвижу ваше второе возражение. Возможно, вы почувствовали, что описанная мною семья не существует вовсе или по крайней мере большинство семей, с детьми которых вы имеете дело, не такие. Не так часто встретишь мать, дарящую своим детям столько любви и тепла и распределяющей эту ласку так равномерно. Не всегда встретишь и отца, так хорошо ладящего со своей женой и служащего для малолетнего сына предметом любви и восхищения. Как правило, картина совершенно иная.

Но, описывая такую образцовую семью, я преследовала определенные цели. Я хотела, чтобы вы почувствовали всю сложность ситуации, в которой оказывается ребенок, испытывающий противоречивые чувства даже при наиболее благоприятных внешних условиях. Каждый фактор, способствующий их ухудшению, иначе говоря, все обстоятельства, омрачающие картину образцовой семейной жизни, в то же самое время обостряют внутренний конфликт ребенка.

Представим себе, что ребенок на протяжении первого, наиболее важного года жизни совсем не воспитывался своей матерью, а переходил из одной приемной семьи в другую или воспитывался в детском доме постоянно меняющимися, более или менее безразличными нянями. Не следует ли нам считать, что отсутствие первой естественной эмоциональной привязанности сильно повлияет на его дальнейшую жизнь?

Или допустим, что отец, с которого мальчик берет пример и по стопам которого хочет следовать во всем, страдает алкоголизмом, психическими расстройствами или является преступником. В этом случае стремление подражать отцу, в нормальных условиях оказывающее неоценимую поддержку в воспитании, может погубить ребенка.

Когда родители состоят в разводе и каждый из них пытается взять верх над другим во влиянии на ребенка и представить другого виновным, полноценное эмоциональное развитие ребенка находится под угрозой. Его доверие к родителям подорвано, так как его способность к критической оценке разбужена слишком рано.

Я приведу здесь слова восьмилетнего мальчика, тщетно пытавшегося помирить своих родителей, собиравшихся разводиться. Он заявил: «Если папа не любит маму, то мама не любит папу, и поэтому они меня тоже не могут любить. Тогда и я их не люблю. И потому вся семья разваливается». Выводы, сделанные ребенком в этих условиях, тревожны. Он ведет себя как служащий обанкротившейся фирмы, разочаровавшийся в собственных принципах работы и потому потерявший всякий интерес к своим обязанностям. В таких обстоятельствах ребенок так же, как и в предыдущем примере со служащим, прекращает исполнять свою задачу, то есть в данном случае нормально развиваться, и в качестве реакции на ненормальные условия обнаруживает отклонения.

Дамы и господа, на сегодня хватит. Я представила вам сегодня события раннего детства в той форме, в которой они были воссозданы методом психоанализа. Не знаю, насколько правомочными показались вам эти выводы. В любом случае осуществленные психоаналитиками открытия в целом помогли привлечь внимание людей к событиям первых лет жизни.

В завершение я представлю вашему вниманию случай, подтверждающий практическое значение таких теоретических построений.

Недавно немецкий суд вынес решение в бракоразводном процессе. В ходе судебного разбирательства возник вопрос, с кем из родителей оставить двухлетнего ребенка. Защищавший мужа адвокат доказал, что жена, в силу всех особенностей своего характера, не способна должным образом воспитать ребенка. В ответ на это адвокат жены построил свое возражение на том факте, что двухлетний ребенок нуждается в заботе, а не в воспитании. Чтобы разрешить этот спор, экспертам был задан вопрос, в каком возрасте, по их мнению, начинается воспитание ребенка. Только часть из приглашенных экспертов принадлежала к психоаналитической школе, а часть – к другим, придерживающимся ортодоксальных взглядов. Тем не менее, они единогласно пришли к выводу, что воспитание ребенка начинается с первых дней его жизни.

У нас есть все основания, чтобы предположить, что в период, предшествующий открытию психоанализа, эксперты пришли бы к обратному выводу.