Холодно, голо, промозгло, тоскливо

Там за окном и в груди под рукой.

Ветрено, слякотно, очень дождливо,

Радости-птицы летят стороной.

Вечер и утро окрашены ночью.

Плотные шторы уют создают.

Выскулю тихо тоску свою волчью…

Варежки пухом тепло отдают.

Что это? Слепну. На улице снежно!

Сзади нелепо забыт капюшон.

Сказочно, бело, красиво и нежно,

Ласково зимний поёт саксофон.

Глава 1

Арина разлюбила самый любимый, самый лучший, самый волшебный для неё праздник – Новый год. Печально и обидно было оттого, что тень разочарования накрыла и день рождения, наступающий сразу следом пятого января. Сколько бы она себя не убеждала, накануне знаковой даты всё равно подспудно ожидала подвоха, что её раздражало и расстраивало.

Лекарство появилось из ниоткуда спустя одиннадцать месяцев и тридцать дней.

Весь декабрь она усердно работала, специально задерживалась в офисе, расчищая накопленное и отложенное до лучших времён. Беспощадно уничтожала старый хлам. На случай, если уставала недостаточно, чтобы прийти домой, сходить в душ и сразу уснуть без ненужных сновидений, на холодильнике висел список «противных» дел, из которых она выбирала одно, точно выматывающее её до предела. Сегодня ей однозначно предстоит протирка межплиточных швов в ванной, так как новых заданий на работе не успело прибавиться. Пусть её истощит ненавистное нудное занятие, только бы не думать о предстоящем празднике и о том, что случилось почти ровно год назад.

Тогда Арина заранее взяла отгул…

Всю неделю они не виделись с Костей. Созванивались утром и обменивались парой сообщений в обед и вечером. Он задерживался допоздна в вечном предпраздничном аврале. Она уходила вовремя и бегала по магазинам, подбирала подарки и подарочки, закупала вкусности и разные декоративные мелочи для дома. Уходящий год они планировали проводить у Арины и после поехать к Диане, её подруге, встречать новый год в расширенной компании.

Тридцать первого декабря Арина рассеянно отработала положенное время до обеда, в основном обмениваясь с коллегами сувенирами и выпив литр чая. Вылетела из здания наперевес с пакетом, полным сладостей и милых безделушек, и поспешила в салон на укладку и макияж. Хотелось быть красивой, ухоженной и нравиться самой себе. Костя был крайне немногословен последние дни, и в воздухе витало предчувствие, что наступила пора сделать следующий шаг. Они встречались восемь месяцев, вместе провели отпуск в сентябре, и Аринка уже загадала желание войти невестой в новый год и своё двадцатичетырёхлетие.

К девяти вечера всё было готово. Стол накрыт, свечи расставлены. Длинные иголки на сосновых ветках в вазе потёрты и источали густой хвойный аромат, а белый ангел, украшающий их, заменён на хрустальную снежинку. Арина присела на краешек стула, не в состоянии больше ходить туда-сюда в ожидании Кости. Она не проверяла телефон и не позволяла себе отправить ему сообщение. Беспричинное волнение разрасталось. «Неужели желанные слова у всех вызывают такую странную реакцию предобморочного состояния?» – успела подумать она, когда раздался входной звонок.

Арина поднялась, разгладила безупречный подол и прошла в коридор. Не глядя в глазок и не спрашивая, открыла дверь и потянулась к прохладным губам Кости. Он чмокнул её вскользь в щёку и сразу скрылся в ванной. Она не придала значения его суетливости и вернулась в комнату. Устал и, видимо, торопился. Сейчас они оба выдохнут и перестроятся на праздничный лад.

Арина снова заняла свой стул и поправила идеально собранные складки нарядной салфетки. Костя вошёл в комнату и встал за спинкой второго стула.

– Садись, – Арина кивнула ему и взялась за блюдо с канапе.

Костя продолжал стоять и смотреть на неё. Она замерла на полпути и вернула руку на колени, отвечая вопросительным взглядом на его затянувшееся молчание.

– Кость, что-то случилось? – нарушила она ставшую невыносимой тишину.

– Арин, – он прочистил горло и обхватил спинку стула. – Прости меня.

– За что? – вопрос прозвучал странно даже для самой Арины, и она как-то враз поняла, что праздник отменяется. Навалилась такая тяжесть, что хотелось закрыть глаза и отключиться от происходящего.

– Я понял, что всё ещё люблю свою бывшую девушку. С нового года мы решили начать заново с чистого листа, – глухо проговорил Костя, крепче сжимая пальцы.

– Когда вы это решили? – голос Арины жил отдельно от неё.

– Арин…

– Когда?

– Недавно.

Арина молчала, уставившись на побелевшие костяшки на его руках. Костя нервничал. Значит, ему хотя бы стыдно перед ней. Хоть что-то…

– Давай я отвезу тебя к Диане и… – он осёкся, не зная, как закончить начатую фразу.

– Уходи. – Арина отвернулась к окну. Интонаций не было, словно отзвук шёл по инерции.

Костя помялся ещё какое-то время, отпустил стул и вышел в коридор.

Арина слышала, как он одевался, выкладывал ключи от её квартиры, которые она вручила ему сразу после отпуска, как захлопнулась за ним дверь и зашумел вызванный лифт. Слышала и смотрела на мигающие лампочки гирлянды, украшающей тюль. Смотрела до помутнения зрения, расплывающихся огоньков и жжения в глазах. На удивление твёрдой рукой подняла тарелку с красиво разложенными закусками и с размаху швырнула её в сторону коридора. Фарфор разлетелся на сотни осколков, ударившись о дверной косяк. Еда раскатилась по полу, пачкая ламинат и стену. А Арина отстранённо наблюдала за собственной вспышкой гнева.

Глава 2

Подхватив охлаждённую бутылку шампанского, Арина отдёрнула штору и уставилась в окно. На улице шёл снег. Мелкий и наверняка колкий, он завьюживал мелкими торнадо, непредугадываемо кидался в стороны и вдруг несколько секунд мягко летел вниз, чтобы снова закружиться в противоположном направлении.

Арина вернулась к столу, сорвала с ветки резную снежинку, на которую час назад заменила милого ангела, и, всё также удерживая в другой руке бутылку шампанского, вышла на балкон. Распахнула створку окна и выкинула украшение, наблюдая, как оно распугивало настоящих собратьев и приземлялось в рыхлый сугроб возле тротуара.

Из открытого окна тянуло морозным воздухом, но Арина не чувствовала внешнего холода, потому что леденела изнутри. Она с удивлением взглянула на алкоголь. Косо разорвала фольгу, раскрутила проволоку мюзле, бросая обрывки по очереди прямо на пол. Попыталась раскачать пробку, но та ни в какую не поддавалась. Тогда Арина начала трясти упорствующую бутылку. Раздался громкий хлопок. Пробка выстрелила в чёрное небо, спикировав в сугроб чуть дальше игрушечной снежинки. Подоконник, тёмные стеклянные бока бутылки и холодные руки Арины обдало шипящей жидкостью. Девушка отрывисто рассмеялась и сделала глоток прямо из горлышка, тут же закашлявшись от заполонивших и рот, и горло кусачих пузырьков. Возникло необъяснимое желание зашвырнуть шампанское ещё дальше пробки, но здравый смысл пробился сквозь охвативший её ступор и безумие и засигналил, что таким снарядом легко можно кого-нибудь прибить.

Арина осторожно поставила бутылку на пол. Закрыла окно и вернулась в комнату. Захлопнула балконную дверь, плотно задёрнула шторы, сорвала злосчастную гирлянду. Выключила свет. Чертыхнулась, наступив на что-то мягкое и скользкое, жалобно чавкнувшее под пяткой. Подняла ногу и отёрла ступню рукой, которую, в свою очередь, вытерла прямо о платье. По пути на кухню стянула с себя одежду, оставляя её за собой. Налила стакан воды из чайника, выпила в несколько крупных глотков. Наглухо вывернула жалюзи. Вернулась в комнату, перепрыгнув наугад через порог, чтобы снова не вляпаться в размазанные по полу бутерброды. Наугад нащупала на столе телефон и бегом бросилась в спальню. Накинула домашнюю тунику и забралась в постель. Заставила пальцы напечатать Диане, что плохо себя чувствует. Предупредив подругу не ждать их с Костей в гости, а родителей заранее поздравив с Новым годом и тоже соврав о недомогании, Арина поставила телефон на беззвучный режим, перевернула экраном вниз, положив на тумбочку. Накрылась с головой мягким пледом и закрыла глаза.

Сон не шёл. Однако её охватило странное оцепенение. Она лежала на боку в одном положении, подтянув колени в груди. Ни поза, ни пограничная полудрёма не раздражали. Краем сознания Арина отмечала суету за стеной, топот многочисленных ног по лестнице в подъезде, крики и обрывки поздравлений со всех сторон, сменившиеся более чёткими звуками фейерверка и взрывающихся петард и хлопушек. Постепенно всё стихло, разойдясь по домам, превратившись в тихое жевание и ленивую чистку самой последней мандаринки, мерное посапывание у телевизора и урчание котов, выползающих из спасительных укрытий от человеческой какофонии.

– С Новым годом! – вслух сказала Арина сама себе и уткнулась лицом в подушку, готовая наконец разреветься. Но слёз не было. Они будто застряли и замёрзли вместе с сердцем, скакнув к горлу и застыв именно там, мешая дышать. Их не получалось ни протолкнуть дальше вниз, ни вытянуть наверх.

На ватных ногах Арина доползла до кухни. Выпила ещё воды, умылась прямо там же прохладной водой. Тяжело опустилась на угловой узкий диванчик, свернулась калачиком, обхватив маленькую вязаную подушечку, и отключилась.

Очнувшись то ли от того, что всё тело одеревенело, то ли от бесконечно гудящего лифта, Арина с трудом распрямила ноги и руки. Часы на микроволновке показывали шесть утра. Она заставила себя подняться, зайти в туалет и доковылять до кровати. На неё она уже упала и тут же снова уснула.

В следующий раз Арина проснулась ближе к полудню. Закутанная по макушку в плед, она мелко дрожала от охватившего её озноба. «Все-таки простыла», – подумала отстранённо о своей вылазке раздетой на зимний балкон. Преодолеть дрожь оказалось проще, чем придавившую её усталость. Арина вытянула края простыни из-под матраса, накинула их на себя поверх пледа и снова провалилась в вязкий сон.

Открывать глаза категорически не хотелось, но организм требовал воды. Запахнув плед, Арина прошлёпала в кухню, нашла градусник. Сунула его под мышку и включила чайник. Её потряхивало, нос заложило, в горле саднило. Ртутная шкала неумолимо поднялась до тридцати восьми.

– С Новым годом! – грустно усмехнулась Арина, уставившись на градусник и ощущая горечь во рту.

Глава 3

Её ложь о болезни превратилась в правду. Только вот с простудой удалось справиться за три дня с помощью лимона, малинового варенья и обнаружившихся в аптечке лекарств, а голос продолжал скрипеть в телефон, словно сопротивлялся вообще разговаривать, и мысли ни в какую не встраивались во что-то определённое.

Родители хотели заехать к ней в первый же день нового года ближе к вечеру. Арина уговорила их повременить до завтра и с грехом пополам собрала с пола разбросанную одежду, осколки и ошмётки так воодушевлённо продумываемых ею закусок. Завязала всё, что было на столе, вместе с посудой и специально купленным декором, в белоснежную скатерть, отставив лишь вазу, предварительно вытряхнув из неё колючие ароматные ветки. Ваза принадлежала ещё её бабушке и не имела ничего общего с Костей. Весь узел был втиснут в большой мусорный пакет и временно выдворен на балкон. На большее сил не осталось, и она снова спряталась в своей надёжной норке из пледа, одеял и подушек.

Утром температура спала, нос покраснел, в зеркало на себя смотреть не хотелось. Мама привезла куриный бульон, термос клюквенного морса и сетку мандаринов. Вымыла стаканы на кухне, настояла помочь сменить постельное бельё. Арина искренне поблагодарила мать за заботу и малодушно укрылась за болезнью, которая позволяла отложить новости о том, что её так некрасиво бросил парень, с которым она уже расписала будущее на ближайшие десять лет.

Хотя разве бывают красивые расставания, особенно когда один всё решил, а второй совсем к этому не готов? Непроизвольно полезли вопросы и сравнения, что же Арина сделала не так, в чём та бывшая-настоящая девушка лучше, как она могла не заметить, что Костя притворялся. Потом на Арину напала несдерживаемая злость на Костю за его подлость, предательство и вообще, как он посмел дотянуть до Нового года и испоганить не только всё хорошее, что между ними было, но и сам праздник. Растоптать и уничтожить то самое, заложенное с детства ощущение веры и надежды, что загаданные именно в эту звенящую звёздными колоколами полночь мечты и желания всенепременно сбудутся! Даже сама фраза «Новый год» вызывала отторжение.

Арина пыталась убедить себя, что во всём есть плюсы. Хорошо, что она всё узнала от самого Кости. Хорошо, что он не стал затягивать агонию и пытаться играть на два фронта. Хорошо, что розовые очки слетели и погребены под слоем сугробов и её разбитого сердца. Ведь всё, что нас не убивает, как там говорят… Всё равно убивает, хоть и не полностью. Ведь хотелось просто заорать, послать всё и всех к чёрту, и чтобы происходящее и так нестерпимо ноющее в груди стало всего лишь плохим выматывающим сном.

Праздничные выходные продолжались в похожем мутном состоянии, переходящем из одного дня в другой. Голос не спешил восстанавливаться, отражая отрешённость Арины. Видеть ей никого так и не хотелось, встречаться и куда-то выходить тоже.

Пятое января ознаменовалось шквалом поздравлений в мессенджерах. Уголки губ дрожали в подобии улыбки, а внутри разливалось едкое ощущение тоски, потому что день рождения тоже словно испачкался в поступке Кости. Слишком мало времени прошло. Можно расстаться с иллюзиями, понять, что всё кончено, и настроиться как-то механически жить дальше, но радоваться и смеяться стало какой-то недосягаемой роскошью. Как будто эти опции перегорели и не подлежали восстановлению.

Самым же неприятным оставалось то, что Арина во всём непроизвольно искала фальшь. Недоверие отравляло сильнее любого яда. Даже читая сообщения от Дианы, она думала, а знала ли свою подругу, или та тоже искусно притворялась все эти годы их дружбы. Одёргивала саму себя и ужасно злилась, но мерзкий голосок просачивался сквозь трещины её уверенности и веры в людей и нагонял сомнения.

Костю хотелось прибить. Как комара, который жужжит, пищит и неотступно кружит вокруг в темноте. Сколько бы ты от него не отмахивался, всё равно приходится вставать, включать свет и находить мелкого паразита. Мазать со слепу и психу мимо первым, что попадается под руку, а затем, победив в кровавой охоте, проваливаться наконец в благословенную тишину.

Арина тряхнула головой так, что её тёмные волосы разметались по плечам и упали на лицо. «Прочь! Это мой день и мне решать, кому верить!» – решительно проговорив вслух самой себе, она написала ответы, вложив искреннюю благодарность за внимание и пожелания. И сама первой позвонила родителям.

– Привет, Ариша! – на второй же гудок ответила мама. – Постой, поставлю на громкую связь.

– Поздравляем с днём рождения, доченька, – невпопад, но тепло папа пытался подстроиться за мамой.

– Спасибо, – фыркнула Арина. – А я вас – с именинницей!

– Будь здоровой и пусть всё, о чём мечтается, обязательно сбудется. Как ты сегодня? – без заминок мама перешла от пожеланий к вопросам и дальше: – Когда удобнее к тебе заехать?

– Мам, напеки блинов, пожалуйста.

– Конечно напеку, – мама обрадованно растерялась. – Всё ещё хрипишь, но уже бодрее.

– Я сама к вам приеду вечером, хорошо? – Арина прикусила язык, с которого готовы были слететь слова о том, что, возможно, она заночует у родителей.

– Конечно! Только на такси. Не вздумай идти так далеко пешком, а тем более на автобусе, – разволновалась мама, но не стала ничего уточнять, за что Арина была ей очень благодарна. Мама явно чувствовала, что что-то произошло, но терпеливо ждала, когда дочь сама скажет. «Как же мне повезло с родителями», – в горле защекотало, и Арина сильно сглотнула.

После разговора с мамой она долго смотрела на имя Дианы. Всё-таки нажала на вызов и приложила телефон к уху.

– С днём рождения!!! Пусть прилетит вдруг тот самый волшебник в голубом вертолёте и исполнит все твои желания! – весело пропела подруга, щедро переделывая известную детскую песенку. – Много радости, любви, настроения и дружить со мной тыщ-щ-щу лет!!!

Арина непроизвольно улыбнулась одними губами.