Перед полицейским управлением стояло два экипажа: тот, на котором нас с Авдотьей привезли, и тот, который мне выдала в пользование мадам Корнелия. С облучка последнего соскочил проворный, несмотря на свою комплекцию, Порфирий и поклонился в пояс:
– Барыня, всё исполнил, как было велено!
– Спасибо, Порфирий, ты очень вовремя, – ответила я ему. Мужик рассиялся, как новый рубль, и прогудел в кулак:
– Куда теперича, барыня?
– Любезный, отвези нас к Татьяне Ивановне домой, – велел Волошин, протягивая мне руку. – Позвольте вам помочь, Татьяна Ивановна.
Я не решилась отбрить его. Всё-таки прискакал галопом в полицию меня вызволять! Ну, деньги, да, но всё же…
Забравшись в коляску, я села в самый угол, а Волошин пристроился рядом, вытянул свою трость и тронул кончиком спину Порфирия:
– Трогай.
Вот за это надо убивать… Но я промолчала, ибо Порфирий как будто только этого и ждал, скомандовал лошадке:
– Н-но, пошла, родимая!
Мы заколыхались в такт лошадиной рыси по булыжникам мостовой, и Волошин озаботился внезапно:
– А вам предъявляли обвинения, Татьяна Ивановна?
– Вроде да, но потом как бы и нет.
– Это хорошо… хорошо.
Он задумался, а я вдруг сообразила:
– Я, наверное, должна вам гонорар?
Волошин очнулся от мыслей, очень деликатно рассмеялся:
– Что вы, что вы, Татьяна Ивановна! Корнелия Яковлевна передала мне вас на тех же условиях, на которым мы с ней сотрудничали!
– А можно узнать условия? – во мне проснулась деловая женщина с хваткой. Вдруг там вообще что-то кабальное? А я тут разъезжаю с ним по улицам… А вдруг у него поминутная оплата?
– Конечно, Татьяна Ивановна. Корнелия Яковлевна меня вызывала при любых проблемах, а в определённое время, раз в год, её банковский поверенный присылал мне оговоренную сумму.
– То есть, ваш тариф не меняется, даже если я вас буду вызывать каждый день?
Ну понятно, абонемент. Знаем, видали. И ещё обманывают. Много обманывают!
– Конечно же нет, Татьяна Ивановна, да у вас же есть договор!
– Я не видела договора.
– В сейфе Корнелии Яковлевны. Она должна была вам оставить код.
Он вдруг ахнул, качая головой, пугая меня. А потом вынул из-за обшлага пальто конверт:
– Ну разумеется! Она же оставила письмо. Вот, возьмите.
Я приняла между пальцев крафт конверта. Толстенький. На лицевой стороне написано: «Татьяне Кленовской». На оборотной: «От мадам Корнелии». Хорошо. Почитаю.
– Как вас зовут? – спросила я у адвоката.
Он слегка удивился, но ответил:
– Иван Арсеньевич Волошин, к вашим услугам.
– Очень приятно, – ответила я. – Моё имя вы уже знаете.
– Разумеется. Корнелия Яковлевна мне о вас говорила. Она велела исполнять ваши указания, как её собственные!
– Вононо чо Михалыч, – пробормотала я.
– Я знаю всё о вас, не кройте от меня подробности, если я могу вам помочь – к вашим услугам, Татьяна Ивановна.
– Иван Арсеньевич, я благодарна вам за всё, что вы делаете.
Да, я была благодарна, но больше всего на свете мне хотелось избавиться от Волошина. Даже не могу понять почему – ведь он весь положительный и очень приятный мужчина! И всё же. Чуйка, что ли? У меня чуйка на мужиков. Есть такое дело, когда ты всеми волосками на шее и руках ощущаешь – этот мужик принесёт проблемы, даже если он хорошо одет и выглядит с иголочки.
Вот Иван Арсеньевич Волошин производил именно такое впечатление.
Поэтому я с облегчением выбралась из коляски напротив крыльца дома, в котором оказалась, попав в этот мир. А Порфирий оглянулся, чтобы получить указания. Я сказала:
– Отвези господина адвоката обратно к полицейскому участку и проследи, чтобы он проводил Авдотью в заведение. Потом можешь вернуться домой.
– Как скажете, барыня, – кивнул кучер.
– Спасибо за помощь, Иван Арсеньевич.
– До скорой встречи, Татьяна Ивановна, – Волошин коснулся пальцами полей шляпы, и коляска двинулась дальше по улице, чтобы развернуться на углу. А я вздохнула свободно и вошла в дом.
Затхлый воздух в коридоре улетучился, когда я открыла дверь. Колокольчик звякнул, и тут же появилась Лесси:
– Барыня вернулись?
– Да, – коротко сказала я, стаскивая надоевшую шляпку. Перчатки бросила на консоль у стены. Девушка присела в книксене и спросила:
– Обедать, барыня, или чай?
– Обедать, – ответила. – И чай. В кабинет.
– Как барыне будет угодно, – ответила Лесси и юркнула на кухню.
Хорошо, что здесь не надо снимать обувь! Я прямо в ней прошла в кабинет, закрыла за собой дверь и положила на стол конверт. Читать письмо было немного стрёмно, но надо. Мне нужны деньги. Мадам Корнелия умная баба, она всё на меня скинула и просто свалила. А мне разгребай!
Впрочем, я сама кое-где виновата. Ксенофонта уволила, а мадам этого не предусмотрела. Собираюсь сделать музыкальный салон из борделя. Учинила афронт полицейскому. Я вообще попаданка супер-мега класса. Уволить бы меня без выходного пособия, да некому. Мадам Корнелия изволила свалить на побережье.
Знать бы ещё только – на побережье какого моря?
Со вздохом я взяла конверт в руки и решительным жестом оторвала край. Вынула письмо, сложенное вдвое, а за ним – бумаги. Отложив их пока в сторону, развернула письмо. Мелким почерком мадам Корнелии там было написано:
«Дорогая Танечка, как я и предполагала, вы согласились на моё предложение, что меня немало радует. Вы женщина умная, хваткая, и я уверена в вашем успехе на поприще славных увеселений в Мишеле. Засим позвольте мне сообщить вам код от сейфа, в котором я оставила вам некоторые деньги для ведения дела».
Четыре цифры: 5218.
«Не сочтите за тягость принять на себя заботу о девицах, которые, хоть и дуры безмозглые, обладают значительным потенциалом в деле соблазнения мужчин. По всем финансовым вопросам извольте обращаться к моему банковскому поверенному, господину Бергу Льву Иосифовичу. Также в вашем распоряжении будет адвокат, господин Волошин Иван Арсеньевич. У него есть навыки общения с полицией и прочими государственными органами. Не стыдитесь звать его, ведь я плачу ему довольно неприличную сумму денег в год».
Да, это я помню. Адвокат сказал. Так, что ещё?
«Управляющий Ксенофонт поможет вам с девицами, которых нужно всё же держать в узде. Он ловкий малый с большим опытом. А с остальным, думаю, вы справитесь. Удачи вам, милая Танечка, и до встречи через год. Мадам Корнелия Фонти».
Ишь!
Удачи…
Ладно. Удача мне не помешает. Да и вообще, мне сейчас не помешают деньги. Я встала, оглядывая кабинет и пытаясь отыскать сейф. Его нигде не было видно. Отлично! А что мне теперь делать? Обшаривать тут всё и заглядывать под каждую картину?
На моё счастье в дверь постучали и, не дожидаясь ответа, вошла Лесси с подносом. Она присела в книксене и спросила:
– На стол, барыня?
– На стол, – машинально ответила я, потом вскинулась: – Лесси, ты знаешь, где у мадам Корнелии сейф?
Девушка посмотрела на меня удивлённо, но, как отлично вышколенная служанка, спросила вежливо:
– Барыня позволят?
– Показывай! – фыркнула я, чтобы прервать версаль. Лесси подошла к книжной полке и потянула за корешок тоненького томика. Шкаф скрипнул, вздохнул, и несколько полок медленно отворились вбок. За ними оказалась внушительная тяжёлая даже на вид дверца сейфа.
– Пожалуйте, барыня, – скромно сказала Лесси, снова присела и удалилась, не забыв снять клош с тарелки.
Я проводила её взглядом. Хорошая девочка, интересно – почему мадам Корнелия называла её ленивой и тупой? Ладно, разберёмся. Сейчас сейф. Подошла к нему, осмотрела. Колёсико с цифрами. Надо крутить. В принципе, ничего сложного. Покрутила колёсико до отметки на цифре 5, потом на остальные цифры. А вдруг не откроется? Вдруг есть какой-нибудь секрет?
А позвонить и спросить никак… Телефон ещё не изобрели.
В сейфе что-то гулко щёлкнуло, и дверца отворилась. На потёртом бархате полок лежали пачки бумаг, обмотанные шёлковыми ленточками крест-накрест. Стопка блёклых монет сиротливо пряталась в уголке. А ещё в сейфе был симпатичный кожаный футлярчик. Я потянула его к себе, тихо надеясь, что там бриллиантовое колье. Но в футлярчике оказался невзрачный мелкий и корявый жемчуг. Он прятался под запиской, написанной твёрдым округлым почерком: «Надевать только в случае крайней необходимости!»
Интересно чукчи пляшут…
А что такое крайняя необходимость? И вообще, чем жемчужное ожерелье поможет мне в случае крайней необходимости?
Блажь старушечья, вот и всё. Ладно, потом разберусь. Наверное… Теперь надо посчитать, сколько Корнелия мне оставила на бедность. Деньги тут, конечно, очень странные. Я развязала одну из ленточек, взяла бумагу и прочитала: «Объявителю сей государственной ассигнации платит ассигнационный банкъ пятьдесятъ рублей ходячею монетою». Всего таких «банкнот» было пятьдесят. Двести пятьдесят рублей. Даже смешно стало – ну что это за деньги? А потом подумала, что ничего не знаю о здешних ценах. Сейчас пересчитаю всё и позову Лесси, чтобы она мне рассказала.
О проекте
О подписке