Глава 4. Хочу тебя и кофе.

Вика.

Полгода назад.

Солнечный майский день в Петербурге – единственное, что заставляет меня улыбаться. Перегруженная учёбой и необходимостью сдать огромное количество зачётов, я на мгновение позволяю себе насладиться городом, в котором так рвалась оказаться. Вдыхаю весеннюю свежесть, смешанную с запахами цветущих каштанов и мокрой от дождя брусчатки и понимаю: так пахнет свобода. Мои яркие рыжие волосы, спадающие небрежными романтичными локонами, переливаются на солнце и идеально вписываются в архитектуру города. Я пробегаю мимо старейшего здания с невероятным фасадом в стиле барокко и оказываюсь у лучшего примера русского ампира. Вот так, я путешествую во времени, прыгаю из одной эпохи в другую, просто переходя улицу.

Гулять по Питеру – моя личная медитация. Учёба на архитектурном отделении не даётся мне легко, именно поэтому каждый мой день – это настоящая битва за знания и оценку. Но я верю, что однажды создам нечто невероятное, сочетающее в себе красоту и функциональность. Этот город вдохновляет меня, даже когда все дни напролёт он плачет моросящим дождём, умоляя покинуть его.

– Девушка, можно с вами познакомиться?

Уже на подходе к университету я слышу знакомый низкий голос, вызывающий в моём теле химические реакции под грифом 18+.

– Привет! Знакомились вроде. ― Я мило улыбаюсь, но темпа не сбавляю. Всю неделю я думала о нём, искала встречи, мечтала, чтобы он нашёл меня и извинился, но это, конечно, все девичьи грёзы. На деле я просто запала, как и большинство девчонок, на красивого и популярного бабника.

– Тогда давай продолжим! Пойдём кофе выпьем? ― Он перегораживает мне путь, из-за чего приходится остановиться. Стас никогда не улыбается полной улыбкой, а, как правило, обнажает правую сторону зубов, что делает его недоступным и опасным. На глазах тёмные солнцезащитные очки, будто он и без них недостаточно крут.

– Ты, вероятно, не заметил, но я спешу на пару.

– На какую?

– Охрана труда. ― Чёрт, кто меня за язык тянул! Я же могла соврать, назвать какой-то более важный предмет, который совершенно точно я не могу просто так взять и прогулять.

– Забей, там ничего интересного не расскажут. ― Он хватает меня за руку и уже принимается тащить в сторону своей машины.

– Стас, нет! ― Вырываюсь. ― Конец года, я не хочу сидеть потом и переписывать всю учебную программу в конспект! ― Именно такое наказание ждёт тех, кто не посещает пары. Прогульщиков сажают переписывать учебники по пропущенным темам.

– Успокойся! Я дам тебе уже переписанный, покажешь его как свой.

– Всё у тебя схвачено, да? ― Я с прищуром смотрю на него, сложив руки на груди.

– Ты же не думаешь, что я хожу на все пары? Конечно же, я нашёл способы получать зачёты хотя бы за такие предметы, как охрана труда, которые ничего, кроме головной боли, не приносят.

Я всё ещё стою перед ним скрестив руки. Безумно хочется поддаться. Честно сказать, я бы прогуляла не только охрану труда, да я бы на экзамен забила ради этой улыбки с ямочками! Вот только чем это потом обернётся? Давайте дружно скажем: «разбитым сердцем» и загубленными перспективами на блестящее будущее.

– Земля вызывает Викторию Кузнецову! ― Он приближается и пытается поймать мой взгляд.

– Как я могу сдать твой конспект вместо своего? Он что, не подписан?

Парень расплывается в опасной улыбке.

– Совершенно верно.

– А, так ты его сдавал неподписанным? Куликов никогда бы его не принял. Говорят, он даже почерки сверяет.

– Ладно, поймала, я заплатил кое-кому: он делает ручные дубликаты. ― Стас разводит руками. ― Я просто закажу для тебя, парень даже почерк повторяет.

– Поверить не могу! ― вырывается у меня с лёгкой усмешкой.

Не знаю удивляться, радоваться или, наоборот, злиться. С одной стороны, я терпеть не могу, когда путём обмана получает зачёты и хорошие оценки, в то время как другие корпят и зарабатывают их честным трудом. С другой – это же Крутов! Его внешний вид и образ жизни будто кричат: «Детка, я не собираюсь напрягаться в этой жизни». А если быть уже совсем честной, то мне безумно хочется получить дубликат полного конспекта и не тратить время на бесполезную пару.

– Ну же, ты сама не хочешь идти на эту пару, признайся! ― давит он, сокращая расстояние между нами.

Я сверлю его оценивающим взглядом, плотно скрестив руки на груди: так безопаснее, по крайней мере, он не сможет схватит меня за руку и превратить мои мозги в желе своими будоражащими поглаживаниями.

– Ладно. ― Не дождавшись от меня ответа, Стас немного меняет тактику и продолжает: – Посвяти мне хотя бы полчаса. Поболтаем и всё. После я верну тебя в университет, и ты сможешь пойти в мастерскую и потратить остаток пары, вымазывая себя грифелем с головы до ног.

У меня прорывается смех: он забавный и совершенно точно умеет уговаривать. Я и правда всей душой не хочу тратить время на охрану труда, в то время как могу заняться более важными вещами. И здесь он угадал: я бы не прочь пойти порисовать.

– Хорошо, но только на полчаса! ― сдаюсь я, хлопая руками по своему платью.

Стас расплывается в соблазнительной улыбке и, не спрашивая, снова хватает меня за руку и тянет в сторону парковки. Пожалуйста, заморозьте мне голову, иначе из моих ушей скоро точно польётся розовый кисель.

***

Через пару минут мы заходим в уютную кофейню, находящуюся недалеко от университета. Заказав себе эспрессо, а мне айс латте, Стас уводит нас за угловой столик с видом на атмосферную улицу города.

– Итак, какой план? ― интересуюсь я, всё ещё пытаясь сохранить неприступность, хоть и позволила утащить себя на это рандеву.

– Ты о чём?

– Зачем я здесь?

– А зачем люди ходят пить кофе?

– Например, чтобы обсудить какие-то вопросы, а иногда это может быть свиданием. Что у нас?

– А ты прямолинейна, ― хмыкает Стас. ― Не хочу, чтобы это было свиданием…

Приехали! А на что я, собственно, рассчитывала? Он же на вечеринке был с другой девчонкой, мне ничего не обещал. На кофе меня вытянул явно из-за скуки. Сегодня кофе, завтра секс, а послезавтра не вспомнит моего имени.

Я постаралась не показать, что мне не очень понравился ответ, поэтому просто киваю, отпивая кофе из бумажного стаканчика.

– …Потому что я не хочу, чтобы ты рассказывала подругам о мудаке, который посвятил тебе всего полчаса, угостив одним дерьмовым кофе на первом свидании, Кузнечик, ― продолжает он задорно.

Засранец! Специально сделал паузу, чтобы считать мою реакцию и только потом продолжил.

– Кузнечик? ― Я недоверчиво окидываю его взглядом.

– Кузнецова звучит так, будто я твой учитель, хоть, конечно, я и не против ролевых игр. И поверь, в них ты точно будешь той ещё двоечницей, которую следует наказать. Но в другие моменты Кузнечик тебе подходит больше.

– Ролевые игры? Да вы необычайно самоуверенны, молодой человек. ― Я улыбаюсь и добавляю: ― Кстати, кофе для первого свидания вполне приемлемо.

– Я бы предпочёл вино и стейк или… ― Он задумывается. ― Вы же, девочки, от роллов тащитесь?

– Мы тащимся от заботливых парней. ― Я не могу контролировать свой рот и продолжаю улыбаться, откровенно плавлюсь от его заявлений. Что я творю? Он меня ещё не позвал на официальное свидание, а я уже придумала имена нашим детям.

– Сегодня вечером?

– Не могу, нужно сделать практическую, да и завтра к первой паре.

– А-а, архитекторы. ― Он театрально закатывает глаза. ― Дэн тоже целыми днями рисует и чертит что-то, всё веселье обламывает.

– А-а, экономисты, ― передразниваю я. ― Вам лишь бы веселиться.

– Почему нет, молодость одна.

– А как же получить достойную профессию, стать специалистом в своём деле, продвинуться по карьерной лестнице? ― перечисляю я пункты своего плана, в то время как Стас демонстративно закатывает глаза.

– Боже, какая скукота! И сколько ты планируешь потратить времени на всю эту идею с карьерой? ― скептически подкалывает невозмутимый красавчик.

– Не знаю, как получится. Наверное, лет десять? ― прикидываю я.

– Десять? Это ты к тридцати годам только планируешь начать жить?

– Я же не отказываюсь от жизни. ― Меня злит то, что он не воспринимает взрослый осознанный план серьёзно. Он-то сам что, совсем не планирует ничего добиваться в жизни? ― А ты? Хочешь всю жизнь веселиться?

– Я был бы не против, но у меня довольно высокие требования к веселью, поэтому зарабатываю уже сейчас.

– И как? ― Я опускаю подбородок на сцепленные над стаканом руки.

– Инвестиции, детка, ― подмигивает мне Стас, отпивая кофе с хитрой улыбкой.

– Конкретнее, ― не отступаю я.

– Покупаю акции компаний, жду, пока они вырастут в цене, продаю и на разнице зарабатываю.

– Это законно? ― с прищуром уточняю.

– Конечно!

– А твой любимый фильм, наверное, «Волк с Уолл-Стрит»¹, ― высказываю я предположение, допивая свой кофе.

– Нет, я вырос из него пару лет назад. Мне нравится «Адреналин»².

– Стэйтем… ясно. ― Я понимающе усмехаюсь, а у Стаса округляются глаза.

– Ты смотрела?

– Конечно. Почему тебя это удивляет?

– Потому что девчонкам такое не нравится. Знаешь, там есть сцена…

– Не надо. ― Я смеюсь, подозревая, что он хочет вспомнить ту самую сцену, где герой берёт свою девушку прямо на площади.

– О да, мы думаем об одном и том же. ― Стас улыбается, обнажая свои идеальные зубы.

«Чёрт возьми, есть в этом парне хоть один изъян, хоть что-то несексуальное?»

– Так что, Кузнечик? Встретимся на выходных? Ты, я, бутылка хорошего вина и завтрак в постель на десерт?

– Ты, я, бутылка вина и обещание вернуть меня в общагу не позже полуночи.

– А иначе что? Превратишься в тыкву?

– Иначе я вообще не пойду с тобой на свидание.

– То есть интим не предлагать?

– Ни в коем случае, ― гордо отбиваю я, будто меня совсем не смущает его откровенный напор.

– Ладно, поиграю немного в монаха, раз ты так хочешь. ― Стас похотливо подмигивает мне, и это оказывает совсем неправильный эффект. Я сжимаю плотнее коленки, потому что между ног внезапно стало очень горячо.

«Он всего лишь подмигнул и бросил пару пошлых намёков! Кузнецова, соберись!»

Вернув меня в университет, Куртов целует меня в щёку и уезжает в неизвестном направлении. Понимаю ли я, что это и есть прямой путь к разбитым надеждам? Да! Могу ли я это остановить прямо сейчас? Нет!

Глава 5. Лучший из нас.

Вика.

Настоящее.

Поднявшись в квартиру Стаса и его погибшего брата, я сразу обращаю внимание на беспорядок в гостиной, но, в отличие от бедлама, который творился у ребят всегда после очередной вечеринки, сейчас здесь не валяются пустые бутылки от пива, коробки от пиццы и прочее. Вся гостиная устлана огромными листами с рисунками, стоят два мольберта, а на столе разбросаны принадлежности для рисования.

Сердце сжимается от боли: всё это принадлежало Денису, ведь он наверняка работал над каким-то крупным проектом, трудился ночи напролёт, был воодушевлён и готов свернуть горы. Но теперь он не закончит его, теперь это всё ― только горькое напоминание о нём. Я медленно обхожу мольберты, касаясь их кончиками пальцев, рассматриваю потрясающие идеи брата Стаса и замираю. Он невероятно талантлив. Помню, он столько раз помогал мне с практическими работами, подсказывал интересные мысли и способствовал их воплощению. Я не замечаю, как мои щёки становятся мокрыми. Денис был отличным другом, но почему я плачу только сейчас? Будто всё это время я не осознавала, что самого прекрасного человека, которого я когда-либо знала, больше нет.

– Ты… не можешь? ― на выдохе произношу я, обращаясь к Стасу за своей спиной. Всё это время он суетился, бегал по квартире и наводил порядок.

– Что? ― Он наконец-то останавливается.

– Я понимаю, ― тихо поясняю. ― Ты… ты не можешь это убрать, да? ― Я поворачиваюсь к своему парню с глазами, полными слёз.

– Эм… да, просто… ― Он пытается подобрать слова или ищет оправдание, почему прямо посреди гостиной у него огромное, душераздирающее напоминание о его погибшем брате?

– Не объясняй. ― Я бросаюсь к нему на шею в полной истерике. ― Не надо, я понимаю! Кажется, что он всё ещё с нами. Боже мой, малыш, я даже не представляю, что ты сейчас чувствуешь, мне так жаль… ― Слёзы полностью застилают глаза, душат, сдавливают горло невидимыми лапами жестокой боли, я всхлипываю. ― Так жаль, он был прекрасным человеком, лучший из нас!

– Да… ― тихо отвечает Стас, обнимая. ― Он был прекрасным человеком, ― повторяет, но не плачет, держится или уже излил всё, что было на душе. Стас гладит меня по спине, успокаивает.

– Хочешь, я всё это уберу? ― спрашивает, целуя меня в висок.

– Нет, то есть… не знаю. Тебе так будет легче? Давай я уберу, если тебе тяжело. ― Я отлипаю от его твёрдой груди и вскидываю голову, чтобы заглянуть в глаза.

– Не нужно, я всё сделаю, ― спокойно отвечает он. ― Иди в мою комнату, я сейчас принесу еды.

Киваю и ухожу в комнату Стаса, пока он остаётся в гостиной, чтобы убрать вещи брата и встретить курьера с ужином.

Мы лежим на кровати, наевшись тайской еды, и смотрим какой-то выпуск трэвел-блогера на Youtube. Я не особо вникаю в смысл, потому что все мои мысли о Денисе: я хочу знать, как он погиб, понять, как действовать дальше. Стаса подкосила его смерть, это очевидно, но при этом он ведёт себя так, будто ничего не произошло, кажется, что хочет оттянуть момент, когда нужно принять смерть брата и жить с последствиями.

– Малыш, ― не отрывая глаз от экрана, зовёт меня Стас. ― В четверг мы… то есть я… ― Моя голова лежит у него на груди, и я чувствую, как ускоряется стук его сердца.

– Ты хочешь поговорить о том, что произошло? ― Я поднимаю голову и смотрю ему в глаза.

– Да… ― Он сглатывает, в глазах страх, какого я ни разу не видела: он даже в момент, когда ударил меня, испытывал совершенно другие эмоции. А, вдруг тогда он был под чем-то?

– Стас, скажи мне, ты в тот вечер что-то принимал? ― Я решаю играть в открытую.

– А мог? ― Вопрос ставит меня в тупик ― Я раньше мог себе такое позволить?

Я застываю, не понимая его реакции. Эта фраза должна быть произнесена с наездом, в его классической манере, от которой я почувствую себя виноватой. Но в нём нет злости – он просто спрашивает, будто сам не знает.

– Я знаю, что ты можешь, ― отвечаю я.

Это был не секрет. Стас мог побаловаться травкой или таблетками на вечеринке, но, как правило, он делал это только в компании ребят, где не было меня. Однако не исключено, что и со мной он не всегда был в трезвом уме.

– Что я сделал? ― спрашивает он, а у самого дыхание останавливается ― Я был… я был не в себе. Не помню, во сколько ушёл, и, если честно, не помню всех событий.

В моей голове происходит замыкание. Я просто смотрю на него, как замороженная, не понимая, злиться или наоборот ― вздохнуть с облегчением. Мне хочется, чтобы была причина, которая объяснит его поведение, но если эта причина – наркотики, то это совсем не радует. Если он настолько меняется, что не помнит себя, как я могу ему доверять? А сейчас он вообще трезвый? Может, вся эта нежность и забота ― тоже побочный эффект какой-нибудь травы?

– Господи, Вика, почему ты молчишь?

– Потому что я тебя боюсь, ― шепчу я.

– Что? ― Его глаза вспыхивают. ― Ты? Я что… тебя…

– Ударил, ― заканчиваю фразу за него.

– Чёрт! ― Он прикрывает глаза ладонью.

– Ты что? Серьёзно ничего не помнишь? Ты не выглядел, будто под кайфом. Да, ты был взвинчен и разозлился из-за полной ерунды, но ты и раньше так делал, или… ― Тут до меня доходит.

Стас и раньше принимал что-то, и, возможно, все приступы его агрессии или необоснованной ревности продиктованы как раз этими препаратами.

– Я и раньше тебя бил? ― Он спрашивает, а значит, не помнит.

Я вскакиваю с кровати и начинаю истерично собирать вещи.

– Вика, ты куда?

– Не иди за мной! ― Я выставляю ладонь в защитном жесте. ― Я не знаю тебя, совсем! Какой ты ― настоящий?

– Господи, прости… ― Он снова трёт лицо ладонями. ― Вика, я спокоен, трезв и ничего тебе не сделаю, клянусь, я больше ничего в жизни не приму. Давай просто поговорим?

Я стою у двери спальни, прижав к груди свитер и рюкзак. Я хочу ему верить, спокойно поговорить и убедиться, что всё дело в каких-то чёртовых таблетках и на самом деле мой парень меня любит, заботится и никогда-никогда больше не ударит. Вот только этот парень делал мне больно слишком много раз, причём если не физически, то морально. Я не была готова поверить в то, что в один момент всё это закончится.

– Во сколько я ушёл от тебя? ― спрашивает он спокойно.

– Около девяти часов вечера, ― отвечаю, всё еще прижимаясь к двери.

– Хорошо. Как я тебя ударил?

– Дал пощёчину. ― Я закатываю глаза: мне кажется, он издевается надо мной. Как можно такое не помнить?

– Это был не в первый раз? ― снова вопрос.

– В первый, раньше ты мог только шлёпнуть или схватить сильно, но никогда…

– Губа! Это я? ― аккуратно продолжает, и я вижу вину в его глазах: он правда не ожидал от себя такого.

– Да, кольцом. ― Я указываю на его руки, правда, сейчас на его пальцах ничего нет.