Цитаты из книги «Поклонник»

Хочется изучать каждый сантиметр тела, которое он уже не раз видел на экране, вырисовывать узоры на нежной коже, оставлять болезненные следы от зубов и пальцев. Хочется ее защищать, оберегать и вместе с тем делать больно, чтобы она знала, что принадлежит лишь ему. Хочется быть с ней. И чем больше он находится рядом, тем сильнее это неестественное желание. Как будто бы она – его. Вся и полностью, со всеми костями, венами и мыслями.

– Встань, – растерянно прошу я. – Пожалуйста, встань. – Любить – это ломать гордость, – отвечает он, не собираясь вставать. – Мне тяжело принять эту любовь. Я могу быть не тем принцем, которого ты представляла. Говорят, у меня скверный характер и я скор на расправу. Но я правда схожу по тебе с ума. Смешно, да? Я думал, в моей власти весь мир, а потом увидел тебя.

И когда я уже нахожусь на пределе, когда эмоции накалены, а руки отчего-то становятся ледяными, будто похолодели от ненависти, Матвей Веселов вдруг делает то, чего я меньше всего от него жду. Он опускается на пол, садится у моих ног, словно верный пес, и кладет голову мне на колени. Я замираю – внутри что-то ломается. – Я схожу по тебе с ума, – тихо, без язвительности и насмешек, говорит Матвей, и мне кажется, что его голос становится

Веселишься? – прямо спрашиваю я. – Думаешь, я такая смешная? – Нет, что ты. Просто хочу поиграть. Люблю азарт.

– О нет, не так. Люди – мыльные пузыри. Надул, полюбовался переливами солнца на их тонких гранях и лопнул. Или просто дождался, когда они лопнут сами. Давай дальше. Из-за его слов внутри все перекручивается тугим жгутом. Ни один человек не вызывал во мне столько противоречивых эмоций. Атмосфера накаляется, но я не понимаю, жарче мне становится или меня пробирает ледяной озноб.

Белая маска монстра забрызгана кровью. На темных волосах девушки появляется белая лилия. Смотрится замечательно.

Спокойной ночи, принцесса, – насмешливо говорит Тень. – Кто ты? – повторяю я, снова начиная проваливаться в бездну, наполненную темной водой. – Твой Поклонник, – громче смеется он и укрывает меня одеялом. Я улыбаюсь и закрываю глаза. Если бы я рисовала его, я бы изобразила северное сияние. Расписала бы ледяное полупрозрачное небо сверкающей акварелью.

Малышкам страшно, это видно по их лицам, а он наблюдает за ними обеими с самого начала. И ему смешно.

Он вспоминает ночь, когда умер брат, вспоминает каждый раз, когда идет гроза. И не может отделаться от ощущения глухой тоски.

Я не хочу думать о нем, но не могу перестать делать это. Заколдованный круг. Вопросов больше, чем ответов.