В общем, догнав, наконец, своенравную модель и сохранив в коммуникаторе ее шелковистую шерстку, гибкий длинный хвост и голубые глаза, Пимпочка поняла, что не знает, куда идти. Вроде бы, рассуждая логично, надо повернуть назад и идти вверх, на холм – но там снова какие-то переулки, да еще и перегороженные веревками с бельем и непонятными ящиками. Выйти назад к порту? Вон, море сверкает через проем между домами… Но там оказался дворик, совсем крохотный, где помещался только раскидистый каштан и скамейка под ним. На скамейке храпел толстый усатый дядька, а возле него лежал пес такого размера, что ноги сами вынесли девушку обратно в переулок.

Она остановилась, зажмурилась, проговорила волшебную скороговорку из своего детства: «Днем во втором часу заблудилась принцесса в лесу, пошла по дорожке принцесса, прямо к замку вышла из леса» и трижды повернулась вокруг себя, вытянув указательный палец. А когда открыла глаза, обнаружила, что палец этот упирается в белую футболку на мужской груди. Широкая улыбка и прищуренные голубые глаза…

– Крис! Что вы тут делаете?

– Да, видите, Софи, ненадолго мы с вами расстались! Но это моя реплика, это я должен был спросить, что вы тут делаете? Вообще-то это не лучший район для юной леди!

Вздохнув, девушка призналась сразу во всем: кошка, переулки, море, и совершенно непонятно, как выйти к отелю.

– Я, вообще-то, никогда не заблуживаюсь… не заблуждаюсь… не теряю дорогу, вот! Мой папа говорит, что у меня есть шишка направления, – и она ткнула себя куда-то между правым виском и затылком. – А тут почему-то она не сработала.

– Думаю, Массалия решила немного поиграть с вами, – снова улыбнулся он. – Старая колдунья иногда ревниво относится к молоденьким девушкам. Это и не удивительно, если учесть, что ей-то уже больше двух тысяч лет.

– Двух тысяч? Неужели с тех пор что-то сохранилось?

– Немногое, конечно, но сохранилось. Если у вас есть пятнадцать минут…

Софи вздохнула и решительно кивнула:

– Есть. Лидия и Вэл, конечно, будут бурчать, но я их предупрежу, что задерживаюсь.

Пропавшая улица Pavillon нашлась в двух шагах от места, где Пимпочка заблудилась. Крис шел с ней рядом и рассказывал о городе:

– Массалию основали фокейцы, примерно за 600 лет до Открытия Дорог. По легенде, этот кусок побережья царь лигурийцев подарил к свадьбе своей дочери Гиптиде. Она и ее муж, эллинский полководец Протис, заложили здесь город. От того, первого города, конечно, не осталось ничего, кроме культурного слоя на глубине примерно тридцати метров. А вот от римлян осталось…

В этот момент очередная узкая улочка повернула, и глазам молодых людей открылась широкая площадь, огороженная невысокой чугунной решеткой. А за ней – несколько стройных колонн, кусок гладкого мозаичного пола и невероятной толщины дерево, узловатые ветви которого поддерживала странная металлическая конструкция.

– Что это? – спросила Софи, делая шаг к решетке.

– Осторожнее, – Крис удержал ее за руку. – Тут все накрыто силовым полем, чтобы сохранить мозаику, и вообще, от греха подальше. Это остатки храма Гекаты, вон, в мозаике видны ее знаки, лунный серп и факелы. Она была богиней лунного света, ядовитых растений, перекрестков и всего таинственного. Помимо этого, считалось, что покровительство Гекаты дарует мудрость в народных собраниях, счастье на войне и удачу на охоте.

– Какая… разноплановая богиня, – словно зачарованная, Пимпочка двинулась вокруг площади, закрытой силовым полем. – А дерево, это что, платан? Разве они бывают такими старыми?

– Платаны живут до восьмисот лет, – усмехнулся Крис. – Но этот поддерживается магически с очень давних времен. Не буду врать, что его посадили при основании города, но ему примерно полторы тысячи лет, за это можно ручаться. По легенде, этот платан вырос из погасшего факела, который богиня воткнула в землю.

– Зачем?

– Так Геката обозначила место, где в ее честь должны были возвести храм. Это обещало здешнему царю военную удачу.

– И как, была она? Удача?

– Если верить летописям – была.

Девушка повернулась к Крису и постучала пальцем по его груди.

– Это вы все выдумали сейчас, да?

– Ни в коем случае!

– А откуда ж тогда вы все это знаете?

– Да очень просто! У меня старший брат, Роберт – археолог и историк. И я довольно много с ним ездил в экспедиции, пока школьником был. Он, конечно, больше всего Критом занимался, но и здесь тоже…

– Кри-и-итом… – Софи на мгновение задумалась, говорить ли молодому человеку, что именно Крит является конечным пунктом ее путешествия, и решила промолчать. – Ясно. Спасибо вам, Крис, очень было интересно. Но мне надо бежать. Меня подруги ждут. Выведете меня на rue Pavillon?

Пимпочка влетела в номер отеля ровно в тот момент, когда подруги уже готовы были идти ее разыскивать.

– Я здесь! – закричала она. – Где мой завтрак? Вы все съели без меня?

– Еще пять минут походила бы где-то, и съели бы, не сомневайся, – ворчливо ответила Лидия, выходя из ванной. – Садись, завтракай, пока не остыло. Чаю у них, конечно, не было, я тебе горячий шоколад заказала.

Софи схватила теплый круассан, намазала его маслом, откусила и зажмурилась от удовольствия. Все было отлично! И с чего она взяла, что Массалия относится к приезжим настороженно?

– Куда пойдем? – спросила она, допив вторую чашку шоколада. – На море и порт я уже посмотрела, так что можем начать с фресок, а потом пойти по лавкам и магазинам.

Так они и сделали.

Фигуры Единого и его братьев на фреске работы Дюмустье дышали жизнью, их лица были такими выразительными, а одежды столь яркими, будто мастер только вчера нанес последний мазок. Лидия рассматривала их, а Вэл и Софи уселись на грубоватую деревянную скамью. Они отлично знали, что их подруга может бродить здесь, сравнивая краски и позы, очень долго…

– Нужно будет еще посмотреть Алмазный дом, – тихонько сказала Вэл.

– Это что? – так же тихо поинтересовалась Софи.

– Такой особняк в центре, его построили в конце XVI века, там сейчас музей. У него отделка стен очень интересная, камень огранен, как гранят алмазы. Это рядом, на соседней улице.

– А я видела храм Гекаты, представляешь? – Пимпочка вспомнила, что не хотела рассказывать подругам о новом знакомом и поспешила добавить. – Я немножко заблудилась по дороге от порта и вышла на такую площадь…

Валери была удивлена словом «заблудилась»: она хорошо знала Софи, и слова о «шишке направления» вовсе не были гиперболой; заблудиться где бы то ни было девушке и в самом деле было трудно. Они развернули карту и углубились в нее, прикидывая, по какому маршруту лучше идти, чтобы увидеть все запланированные достопримечательности, и при этом не сбить ноги до колен.

Вместо неспешного ланча в ресторане путешественницы перекусили едой с тележки возле моря: мелкие, целиком зажаренные рыбки, ужасно вкусные горячие лепешки, сахарный хворост и обжигающе крепкий кофе. Тележка была на двух колесах, белая, вся раскрашенная картинками еды. На белом боку крупными яркими буквами было написано: Le Grand Carrioles de la Friche. Меланхоличная серая лошадь, запряженная в нее, иногда открывала один глаз, откусывала лист или веточку с соседнего куста, и вновь погружалась в мысли о вечном.

Валери взяла с бумажной тарелки за хвост очередную рыбешку, поднесла ее ко рту, да так и застыла, глядя на хозяина тележки. Софи толкнула ее в бок, и та очнулась, забормотала, дожевав:

– Я его знаю. Вот точно где-то видела. Но этого же не может быть?

– Ты о чем? – спросила Лидия, тщательно вытиравшая руки влажной горячей салфеткой, которую с улыбкой протянул ей кудрявый и круглолицый повар.

Валери решительно встала, подошла к тележке и спросила, глядя на ее владельца в упор:

– Вы Арман Арналь? Или я сошла с ума?

Тот кивнул и с улыбкой ответил:

– Я Арман Арналь. И вы совершенно нормальны.

Софи и Лидия переглянулись: о звездном шеф-поваре и рестораторе из Провенса они слышали, и никак не ожидали встретить его здесь, в Массалии, в компании серой лошади и белой тележки с самой простой уличной едой…

– И как это может быть? – продолжала пытать Валери. – Неужели ваш «La Chasagnette» закрылся?

– Нет-нет, ни в коем случае! Видите ли, – Арналь огляделся, обошел тележку и присел на каменный парапет набережной, – видите ли, Le Grand Carrioles de la Friche – это фестиваль уличной еды. Меня пригласили поучаствовать, и вот я здесь.

– Уличной еды? – переспросила Лидия. – И это интересно звездным шефам?

– Ну… где-то там, – повар махнул рукой в сторону заката, – тележка Йоши Фудзивара из Киото, а в Генуе вы найдете Фреда Борнлифа из люнденвикского «Оленьего рога». Так что да, интересно…

– С ума сойти, – заключила Софи.

К тележке подошли новые едоки, и девушки уступили им место. После отдыха и перекуса их ждали шляпные мастерские, лавки перчаток и бесчисленные модные магазины на rue Saint-Ferrol.

К семи вечера три подруги вползли в свой номер и сбросили на пол многочисленные пакеты.

– Все это еще нужно распихивать по чемоданам, – простонала Вэл. – И еще поужинать успеть… А в одиннадцать быть на борту «Щита Элагханов»!

– Не страдай, все получается отлично, – подбодрила ее Пимпочка. – Чемоданы у нас полупустые, так что уложить покупки недолго, а ужинать мы пойдем в «Chez Toinou», это рядом с портом, только спуститься по улице до моря, я утром посмотрела. Закинем багаж на корабль, съедим по порции буйабеса и отправимся на борт.

План был хорош, и исполнение тоже не подкачало. Девушки зачарованно смотрели, как погружается в ароматную гущу рыбного супа гренка, щедро смазанная чесночным айоли, когда возле стойки раздался звон разбитого стекла и грубый мужской голос.

– Да ухожу уже, ухожу! Треклятые туристы, честному рыбаку и выпить негде стало! – мужчина добавил еще пару слов из лексикона портовых рабочих и зашарил глазами по залу.

– Не смотри на него, – подтолкнула Лидия Пимпочку, глядевшую во все глаза. Та спохватилась и отвернулась, но поздно: скандалист отлепился от стойки и направился к их столику.

– Во, – сказал он радостно. – Шлюхи. Небось, из Бритвальда приперлись, приключений ищут.

И уселся на свободный стул.

– Пошел вон, – негромко сказала Лидия.

– Ну вот еще, – хмыкнул тот. – Это мой город. И рыбу эту я выловил. А вы тут… понаехали…

Снова прозвучала грубая площадная брань. Софи сжалась: она совершенно не выносила обсценной лексики, просто чисто физически ей становилось плохо. На разгоравшийся скандал с интересом смотрели окружающие, хозяин делал вид, что спешит к их столику, а мужчина ухмылялся, понимая, что вызывает страх. В этот момент что-то невидимое подняло его в воздух и подвесило, плотно перехватив руки чуть выше локтей.

Заклинание связывания, и весьма своевременно использованное! Лидия, уже сжавшая в ладони рукоятку выкидной дубинки, кийоги, повернула голову и в упор посмотрела на мага. Высокий блондин, в одиночестве занимавший столик в углу, слегка кивнул ей и знаком подозвал из-за стойки толстяка – владельца заведения.

– Мне что-то перестает нравиться у тебя, папаша Жиль, – негромко произнес мужчина. – Сегодня в мой буйабес попала грязная муха.

– Но, господин Лавернье, вы сегодня не брали буйабеса!

– Вот именно!

Висевший в полуметре от пола скандалист внезапно обрушился с грохотом и стал, кряхтя, подниматься. В самом деле, обликом и поведением он так напоминал в этот момент крупную навозную муху, что в общем молчании кто-то хмыкнул. Через минуту уже хохотали все посетители ресторана. Дюжий вышибала после кивка папаши Жиля выволок нарушителя спокойствия за дверь, и официанты вернулись к работе.

Лидия разжала руку, вытерла о брюки вспотевшую ладонь и подошла к блондину, продолжавшему пить розовое вино и меланхолически жевать орешки.

– Спасибо, вы нас выручили.

– Не стоит благодарности, мадемуазель. Здесь обычно спокойно, это вам просто так не повезло сегодня. Выпьете со мной? – он помахал официанту, и через мгновение на столе уже стоял чистый бокал.

– Я… с удовольствием, спасибо, – девушка оглянулась на подруг и решительно села за столик. – Еще раз спасибо вам… господин Лавернье, правильно.