– Мы в курсе. Освещение фестивалей ухи в Калязине, Мышкине, Рыбинске, Ярославле, – перебил его лидер группы. – В максимально положительном ключе.

– Очень хорошо. Сейчас выступит городской голова, затем один из участников тура, дальше будет обсуждение представленных блюд и награждение победителей. После всего этого вы можете быть свободны до вечера, в восемь часов – ужин в местном ресторане «Раки и карасики». Без спиртного! – он обвёл журналистов строгим взглядом.

– А вот это было грубо, – заметила невысокая крепко сложенная женщина с очень загорелым лицом.

– Прошу прощения, – присутствующие знали, что это не было извинением. – Если желаете попробовать что-то, представленное на фестивале, выдам вам платёжные амулеты, с которых спишется стоимость.

– Это хорошо, – радостно потёр руки высокий, бритый наголо и очень худой мужчина. – Тут ведь и не только рыба всякая, есть и другое? Ну, я имею в виду – мёд, сыр, сладости там всякие? Настоечки?

– Только рыба, – в голосе Сошникова лязгнуло железо. – За остальное платите сами.

– Ну-у…

– Так, Иванников, хватит, – лидер группы остановил разошедшегося коллегу.

– Напомните мне, кто какое издание представляет?

– Я – Юрий Невельский, газета «Ведомости». Это, – шатен кивнул на бритого любителя сладостей, – Ксенофонт Иванников, журнал «Домашний очаг».

– Тамара Храпцова, «Северная пчела», – чуть поклонилась женщина.

– Лука Вачнадзе, журнал «Огонёк».

– Влад Мозжухин, «Коммерсант».

– Хорошо, – Владимир поставил предпоследнюю галочку в списке. – Благодарю вас, рад знакомству. Господин Невельский, вот амулеты на вас пятерых. Надеюсь, вы получите удовольствие, а я попробую отыскать вашу… потеряшку.

– Если вы обо мне, то искать меня не надо, – раздался звонкий голос у него за спиной. – Я уже некоторое время здесь стою и наблюдаю, как эти господа меня игнорируют!

Повернувшись, Сошников увидел медно-рыжую косу, усыпанный веснушками нос и серые глаза с золотым ободком; совсем молоденькая девушка смотрела на него с вызовом и некоторой настороженностью. А за её спиной…

– Алекс? Ты здесь откуда? – Владимир потряс головой.

– Из Москвы, – хмыкнул Верещагин. – Сопровождаю даму в недальнем путешествии. Познакомься, Елизавета Бартенева, корреспондент «Магического вестника» и моя девушка.

– Очень приятно, – Сошников попытался щёлкнуть каблуками, но вовремя вспомнил, что на нём кроссовки. – То есть, вы и есть шестая персона в моём списке приглашённых журналистов? Отлично! – Тут он увидел, что толпа раздалась, и в их сторону неторопливо шествует высокий осанистый господин в тёмном костюме и с голубой розеткой в петлице. – Так, дорогие мои, я пошёл встречать местную власть. На ближайший час я для всех умер, потом увидимся.

И Сошников дезактивировал амулет, скрывающий от всех сцену. Публика негромко ахнула, гордый обладатель голубой орденской розетки увидел цель и двинулся к ней.

Калязинский городской голова откашлялся и начал речь. Лиза слушала внимательно, записывала на кристалл и делала какие-то пометки в блокнотике. Верещагин тоже попытался слушать, но быстро заскучал от общих фраз и стал осматриваться.

Парк как парк, старый, вон липы какие толстые. Ухоженный. Клумбы пусть и простенькие, но подобраны со вкусом… «Можно подумать, ты хоть одну клумбу в своей жизни вырастил! – одёрнул себя Алекс. – Нечего тут свысока смотреть! Хороший маленький город, чистый и аккуратный, двухэтажный, для спокойной жизни построен».

В этот момент Лиза фыркнула, сбив его с философского настроя.

– Что тебя веселит? – спросил он тихонько.

– На сцене сейчас представитель гостей, посмотри и послушай.

Алекс прислушался к тому, что говорила высокая подтянутая женщина средних лет с короткой стрижкой, и невольно улыбнулся: её речь была практически зеркальным повторением выступления городского головы, только фразы переставлены.

– Ничего не поделаешь, положено сказать, что уха – не то же самое, что рыбный суп, и что Волга способна прокормить всё население царства Русь, вот они и говорят, – пожал он плечами.

– А почему у здешнего главы розетка?

– Орден Почёта, – пояснил Верещагин. – Тридцать лет беспорочной службы. Ещё десять лет, и пенсия этого господина будет удвоена.

– Понятно. А почему?..

Лизу интересовало всё: возраст деревьев в парке, когда был построен Калязин, какой высоты вон та белая колокольня, почему всё-таки уха считается особым блюдом, какая рыба на неё идёт… Наконец выступления закончились, и возле столика с призами как-то неожиданно появился крепкий, даже чуть приземистый мужчина, коротко стриженый, в белой тенниске, на которой блестел золотом какой-то значок. Даже издалека Алекс разглядел, что стоящий около сцены Сошников с облегчение выдохнул, и нахмуренное лицо его разгладилось.

– Ну что же, – произнёс тем временем мужчина в тенниске, – подошло время награждения лучших. Прошу пройти на сцену гостей… – один за другим поднялись по ступенькам те, кто приплыл на яхте. – Разрешите представить вам знаменитых шеф-поваров, прибывших из Москвы ради того, чтобы попробовать ваши работы. Итак, господа, вам слово!

Тут Лиза снова сдвинула брови, стала чрезвычайно серьёзной и активировала записывающий кристалл. Наблюдая за ней, Алекс тихонько посмеивался и немного умилялся. Вот ведь! Второй месяц работает в газете «Магический вестник» – важной, центральной, столичной газете, которую каждый маг читает утром за завтраком. Казалось бы, что этому серьёзному изданию репортаж о таком малозначительном событии, как фестиваль ухи в нескольких небольших волжских городках? А ведь несколько репортёров претендовали на то, чтобы поехать, и Лиза с блеском выиграла этот спор…

Тем временем табло заполнялось оценками, повара в белых колпаках и длинных фартуках выстраивались на сцене, и у всех были такие серьёзные лица!..

Вот высветилась последняя строка, и, повинуясь лёгкому кивку всё того же господина в белой тенниске, городской голова объявил:

– Итак, господа, вы можете видеть, как оценили эксперты, шеф-повара московских ресторанов, работу наших с вами горожан.

Плавный жест его руки указал на список, когда ощущение важности момента было расколото вдребезги.

– А я совершенно не согласна с выводами ваших экспертов!

Голос был такой звонкий, что, казалось, отразился от стволов старых лип и ясеней и вернулся к зрителям, умножившись многократно. Бритоголовый Иванников встрепенулся, повёл носом и стал проталкиваться вперёд. Собратья по перу привычно выстроились за его спиной гномьим хирдом^[1] и двинулись следом. На сцене же набирал силу и разворачивался полноценный скандал.

Молоденькая девушка в таких же белых колпаке и куртке, как и прочие участники шоу, говорила, гневно глядя поочерёдно на городского голову и на организатора фестиваля.

– Или ваши эксперты никакие не повара, или они, простите, куплены! Потому что дать первое место красной ухе из «Большой кастрюли» – даже не смешно! Условие конкурса было: готовить из местной рыбы, выловленной сегодня утром и предоставленной организаторами. Было? – тут она круто развернулась к мужчине в тенниске. – Было, господин Пархомов?

– Было, – посмеиваясь, признал Эдуард.

– Ну вот! А красная уха, как известно любому поварёнку, готовится из лососевых рыб, которые здесь у нас не ловятся! Права я, господин Пархомов?

Владелец заводов и прочая развёл руками; глаза его по-прежнему смеялись.

– Николай! – окликнул он одного из пассажиров яхты. – Вот, господа, представлю вам ещё раз: Николай Борисов, владелец и шеф-повар ресторана «Рыбная неделя», – Борисов неохотно кивнул. – Так что скажешь, Коля?

– Что тут скажешь… Права барышня, не поспоришь, – пожал тот плечами.

– И что делать будем?

– Заново пробовать? – предложил Фозил Ким.

– Ага, конечно, – фыркнула девушка. – Всё съедено, уже и котлы помыли!

– Значит, надо сначала заново варить. А что, в чём проблема? – взгляд Кима стал неприятно цепким, упёрся поочерёдно в каждого из его коллег-шефов, а потом остановился на Пархомове. – Нехорошо с такого путешествие начинать, Эдуард Михайлович, сами знаете. Дороги не будет. Всё равно же завтра собирались загорать и купаться, ну, вот вместо этого и будем пробовать всё по новой, и оценивать уже по-честному. Эти оценки мы сейчас сохраним, – в его руках сверкнул гранями фиксирующий кристалл. – Сравним их завтра с новыми результатами, и все увидят, что судили мы по правде. Вас, барышня, как зовут?

– Мария Шехонская, – ответила та неохотно.

Пархомов нашёл взглядом своего помощника и показал на девушку; Сошников кивнул.

Толпа стала расходиться, обсуждая неожиданное представление. Журналисты поразмахивали руками и куда-то дружно направились; впрочем, Лиза Бартенева осталась рядом с Алексом. Подошедший к ним Владимир спросил:

– А вы с ними не пойдёте?

– Меня никто не звал, – фыркнула она. – Да и зачем? Они отправились писать статьи и передавать их в свои редакции.

– Но у вас же тоже редакционное задание?

– Задание, да. Только другое. Никто не станет выделять в «Магическом вестнике» место на описание мелкого скандальчика в провинциальном городе. Мне нужно написать большую итоговую статью по результатам вашего… как бы это назвать? Плавания!

– Круиза, – предложил Верещагин.

– Навигации, – не остался в долгу Сошников.

– Рейда, – кивнула Лиза. – Так вот, я буду писать, когда вернусь в Москву, а пока просто набираю впечатлений. И, кстати, немаловажная вещь: я хочу подчеркнуть те моменты, когда повара используют магию в кулинарии. Вдруг из этого получится целый цикл?

И она сладко зажмурилась, представляя себе первую страницу газеты со словами «Продолжение цикла статей Елизаветы Бартеневой – в следующем номере!».

– Тогда тебе нужно ещё будет взять интервью у Эдуарда Михайловича, – предложил Сошников внезапно. – Зря морщишь носик, он, вообще говоря, большой молодец. Всё вот это, фестиваль, яхту с поварами – всё это он сам придумал, осуществил и… ну, именно это называется «пробил». Понимаешь?

– Вполне. Я подумаю, ладно? Надо ж вопросы сформулировать!

– Формулируй, – разрешил он. – И я бы начал с главного вопроса этого фестиваля.

– Какого?

– Почему уха и рыбный суп – это не одно и то же?

– Ну и почему?

– Ты ведь не у меня интервью будешь брать, а у Пархомова, он и объяснит, – усмехнулся Владимир с некоторой зловредностью.

Не рассказывать же было девчонке, что лично для него всё вот это совершенно одинаково пахнет рыбой (фу!), и даже пробовать не хочется. Не складываются у него отношения с речными и морскими жителями, с самого детства не складываются…

– Да пожалуйста, я и сама узнаю.

Лизе очень хотелось показать ему язык, но могучим усилием воли она от этого удержалась. Как оказалось, и правильно сделала, поскольку к ним уже подошёл сам Пархомов.

– Володя, рыбу на завтра надо заказать, – произнёс он устало. – Не рассчитывал я на дополнительный день фестиваля, ну да деваться некуда.

– Сейчас займусь, – кивнул Сошников.

– Девица эта… Откуда она взялась?

– Эдуард Михайлович, вы ж фамилию слышали? Шехонская она, младшая дочь князя Николая.

– Ах, вон оно что! В батюшку характером удалась, – хмыкнул Пархомов, хорошо знакомый с самым крупным местным землевладельцем. – Я думал, однофамилица.

– Нет, княжна. В пику родителям пошла учиться в ярославский университет на маготделение и стала поваром.

– То есть, получается, она использует магию в процессе готовки? – вмешалась забытая собеседниками Лиза.

– Ну, и об этом лучше спрашивать не меня, а саму Машу Шехонскую, – засмеялся Владимир. – Кстати, Эдуард Михайлович, разрешите представить вам журналистку из самого влиятельного издания магического сообщества Царства Русь.

– Неужели «Вестник» прислал-таки? – вскинул брови Пархомов. – Ну что же, рад встрече, госпожа?..

– Елизавета Бартенева, – представилась она. – А это… Ой, Володя, а куда Алекс делся?

– Увидел знакомого, – махнул рукой тот. – Далеко не уйдёт, городок маленький.

Верещагин и в самом деле раскланялся со знакомцами из группки московских шеф-поваров. Потом остановился и покрутил головой, размышляя, чем бы заняться.

Лиза вцепилась в Пархомова.

Володя Сошников что-то втолковывал собеседнику в коммуникаторе.

Смотреть на кривляющегося на небольшой сцене местного конферансье было физически неприятно, хотелось поёжиться от неловкости и не слышать глупых шуточек.

Поддавая ботинком камушек, Алекс неторопливо побрёл к набережной. В конце концов, не зря же говорят, что на текущую воду можно смотреть бесконечно?

Река сверкала в солнечных лучах. Опершись локтями на гранитный парапет, Верещагин уставился на противоположный берег, не скованный камнем. Берёзы, спускающиеся почти к кромке воды, клумбы каких-то ярких цветов, белые скамейки… «Вот закончат мальчишки школу и уедут учиться в Лютецию, – задумался он. – Тогда брошу я разыскивать всяких негодяев, куплю здесь дом, хотя бы вот тот, голубой с резными наличниками. Летом буду разводить розы и капусту, а зимой топить печку…».

– Пока он молчит, – раздался женский голос за его спиной. – То ли не заметил, то ли таинственность разводит, не знаю. Но меня в его каюте никто не видел, так что можно быть спокойной, я ни при чём.

Шея у Верещагина закаменела. В том, что говорила по коммуникатору эта женщина, явно слышалось неправильное, незаконное, нечестное. Была и вторая неприятность: голос этот был ему хорошо известен. Оставалось лишь замереть, прикинуться гранитным столбом, деталью пейзажа, только бы не быть узнанным.

Он дождался, пока простучат за спиной каблучки, удаляясь куда-то в сторону центра города, покосился в спину прошедшей женщине: ну точно, Ольга. «Сам дурак, – сказал себе. – Почему было не посмотреть заранее, кто участвует в круизе? Нет, махнул рукой, расслабился, решил отдохнуть. Вот и получи! И думай теперь, как спиной к ней не повернуться»…