– Скажи, Аркадий, а откуда ты это знаешь? – встрял с вопросом Никонов. – Ты же вроде бы недавно тут живешь?

Верещагин и его домовой переглянулись. «Не зря ли ты ему помогать собрался, хозяин?» – читался в глазах Аркадия молчаливый вопрос. «Может, и зря, так ведь обратного хода нету…» – безмолвно отвечал Алекс.

– Видишь ли, господин сыщик, – осторожно проговорил домовой. – Мы летописей не ведём, паспортов не имеем и того… гражданства нет у нас. Просто я знаю, кто тут жил, и всё. Вот про экипаж твой ничего не могу сказать, кроме того, что колёса у него есть. И про новые здания, свежепостроенные, тоже чаще всего ничего не увижу. А ежели дом старый, давнишний, я гляжу на него и вижу, только вот как – не знаю.

– Я понял, – инспектор захлопнул блокнот. – Прости, больше не буду задавать дурацкие вопросы, рассказывай дальше.

– Так почти всё и обсказал уже! Квартиры там были по старой моде, неудобные, жильцы и стали съезжать. Последним уехал двадцать лет назад гном один, ну, у него было там оборудовано на их, гномий, лад, всё ж не как у людей. Но его призвали в Подгорное царство, вот бросил всё и отбыл.

– А домовые?

– Ну, с ними всё честь по чести. Приехал купец Селивёрстов…

– Неужели тот, который строил?

– Тю на тебя, господин сыщик! Опять перебил! Не тот, а внук его приехал, но сделал всё как положено: наговор прочитал, старый вымытый башмак поставил, пряник в него положил… В общем, перевёз Игнатия Поликарповича с супругой на новое место. А в доме номер тринадцать сделал офисный центр.

– Ну, понятно, домовые в офисном центре вроде как и без надобности, – кивнул Алекс, всё это время с большим интересом слушавший разговор.

Он смотрел на круг света от настольной лампы, освещавший блокнот и ручку на столе. Лица собеседников оставались в тени, и это отчего-то делало разговор между домовым и сыщиком городской стражи чуть менее абсурдным.

– Получается, Аркадий Феофилактович, в офисный центр ты не заглядывал, и что там происходило, не знаешь, так? – На вопрос инспектора домовой только кивнул. – А про третий труп… то есть, первый, выражаясь хронологически, ты знал?

– Нет, конечно. Ты пойми, господин сыщик, это ж закладная жертва! Эти останки никто не может увидеть, если жертва правильно принесена, до тех пор, пока обережный круг не разомкнут. А когда дом начали сносить, его и разомкнули, тут-то и видно стало…

– Ладно, это я понял. А тот, что неделю пролежал – тоже обережным кругом закрыт был?

Аркадий Феофилактович насупился:

– Ну, видел я его, и что? Хозяину не до того было, он дело заканчивал… В городе, небось, не один и не два смертоубийства в день происходит, что ж, ему по всем случаям и кидаться?

Верещагин откашлялся:

– Глеб, мы вроде собирались осмотреть место преступления. Может, пойдём? Время уже позднее…

Инспектор поперхнулся на полуслове.

Всё, подготовленное Алексом, компактно уложилось в небольшой чемоданчик с длинной ручкой. Фонарик он сунул в левый карман лёгкой куртки, а в правый, поколебавшись, положил парализатор. Заметивший это Глеб Никонов ухмыльнулся, но промолчал.

Наполовину снесённый дом номер тринадцать был тёмен и молчалив. Ворота в ограде закрывала магическая печать городской стражи, которую инспектор дезактивировал, пропуская коллегу, а потом снова поставил на место. Опечатан был и вход в здание, уже лишенный двери, просто тёмный проём на фоне светлой стены.

– Думаешь, убийца может вернуться? – поинтересовался Алекс из-за спины возящегося с амулетом Никонова.

– Вряд ли. Должен понимать, что, ежели уж дом начали сносить, тела будут обнаружены сразу. Скорее всего, он рассчитывал, что здание ещё какое-то время простоит пустующим, отсюда же все давно выехали, только охранник оставался, – он распрямился и приглашающе повёл рукой. – Прошу вас, сударь, следуйте за мной.

Луч фонарика казался слишком ярким в темноте холла, и в то же время слишком слабым. Жёлтый круг выхватывал то чёрно-белые мраморные плиты пола, то сломанный стул у стены, то дверной проём, не давая взгляду на чём-то сосредоточиться. Видимо, почувствовал это и инспектор, потому что Алекс расслышал, как тот пробормотал:

– Дурацкая была идея, идти сюда ночью…

– Ерунда! – громко ответил Верещагин, и эхо раскатилось под высоким потолком. – Ну-ка, давай, гасим фонари и надеваем вот это… Амулеты ночного видения, очень удобно.

Он надел очки и протянул вторую пару Никонову. Через пару минут, когда глаза привыкли, инспектор сказал:

– Отличная штука, только зелёное всё.

– Зато видно! Откуда начнём?

Конференц-зал был небольшим: шесть рядов кресел, половина с выломанными сиденьями, возвышение в две ступеньки, лекторская кафедра на нём, доска на стене.

– Ага, вот под этой кафедрой тело и лежало? – поинтересовался Алекс. – Смотри, а записывающие кристаллы на доске ещё сохраняют последние капли заряда…

– Как ты это определил?

– Так видно же сквозь эти очки! После последней зарядки с течением времени меняется цвет и интенсивность свечения, – ответил он, вспоминая лекцию по курсу артефакторики. – Причём завязано всё на лунный цикл. До первого полнолуния амулеты сохраняют довольно яркое жёлтое свечение, потом оно переходит в оранжевое, красное, фиолетовое и сиреневое, потом гаснет. Видишь, если присмотреться, края доски светятся светло-сиреневым?

– Надо же, – хмыкнул, присмотревшись, Никонов. – А почему я этого не знаю?

– Так это в основном магбезопасности нужно, и окуляры такие – это их оборудование.

– А тебе, значит, закон не писан?

– Не-а! Вон смотри, над дверью справа и слева тоже светящиеся точки – это вели запись лекций, или что здесь проходило.

– А можно их снять и посмотреть записи?

– Попробовать можно, но вряд ли амулету хватало энергии, чтобы продолжать писать… Сиреневый – значит, с последней подзарядки прошло примерно пять месяцев.

Инспектор покивал и пошёл по комнате, внимательно осматриваясь. Подойдя к сцене, он остановился и сказал чуть дрогнувшим голосом:

– Алекс, а подойди-ка сюда! Загляни под кафедру…

– Вот тьма! – Верещагин явственно увидел там, в глубине, возле самой передней стенки деревянного сооружения, слабый жёлтый огонёк. – Там что-то свежее!

– Погоди-ка… – Глеб встал на колени и долго шарил в темноте, наконец, разогнулся. – Не пойму, пуговица? Ладно, на свету разглядим.

Он аккуратно опустил небольшой округлый предмет в бумажный пакетик для сбора улик, содрал с правой руки перчатку и предложил, стараясь не показать азарта:

– Пошли на второй этаж?

Комната в правом коридоре второго этажа, где нашли убитую блондинку, оказалась совершенно пустой, только на стене висела смутно различимая карта мира.

– Ничего не светится! – разочарованно произнес инспектор.

– Где было тело?

– Вот тут, справа от двери, в углу.

Алекс тщательно осмотрел пол и стену справа от двери, слева, под обоими оконными проёмами. И с сожалением пожал плечами:

– Увы. И в самом деле ничего нет… Надо будет ещё входы осмотреть, здесь же не только парадная дверь?

– Ещё боковой подъезд, но оттуда лестница ведёт сразу на верхний этаж, так что нашим потерпевшим вроде как и нечего было там делать.

– А чёрный ход?

– Заперт.

– Замки делаются для честных людей… Надо будет при дневном свете ещё раз все осмотреть. Когда планируют возобновить снос?

Никонов пожал плечами:

– Когда мы дадим разрешение. Думаю, давить начнут уже завтра, но при необходимости пару дней я потяну.

– Ладно. Тогда пойдём, изучим нашу находку…

Софья вернулась в кабинет и остановилась посередине, осматриваясь.

Квадратная комната когда-то была, по-видимому, детской: обои с мишками и кроликами выцвели, но сохранились. Два окна выходили на тихий Селивёрстов переулок, на их широкие мраморные подоконники так и хотелось положить подушки и усесться с книгой. С другой стороны, можно было бы поставить сюда ящики с землёй и устроить мини-огород. Аптекарский. Конечно, большую часть трав надо собирать в лесу или в поле, что-то по росе, а что-то в полдень, но уж чабрец, мяту или тот же алоэ вполне можно держать в горшке. И, кстати, за домом она видела небольшой кусочек земли метров пятнадцать квадратных, не больше, но можно попробовать договориться с владельцем, и на лето высадить травы там.

С некоторой ностальгической ноткой она вспомнила свой роскошный сад на берегу реки Великой, как раз там, где в неё впадает мелкая и узенькая Кяхва. Почти двадцать лет Софья холила и лелеяла тот сад: антоновки, коричные и апорт, сладкие жёлтые груши и чёрно-сизые сливы, персики и виноград в теплице, а какие розы! Ну и аптекарский огород, конечно. Он занимал чуть ли не пол-участка, и травы там росли необыкновенные…

Ладно, ничего, семена самых-самых важных и редких растений она привезла. Решила начинать сначала жизнь, можно и травы заново вырастить.

Семена приехали вместе с ними, вместе с бельём, одеждой и обувью на первое время, в двух чемоданах. В третьем чемодане Софья везла книги и записи по работе, справочники, прабабушкин гримуар. Ещё какое-то количество вещей – остальную библиотеку, дедовы рисунки, столовое серебро, летнюю одежду и прочее – должны были привезти через неделю, поездом.

– Макс! – негромко позвала она. Сын тут же появился в дверях. – Пойдём куда-нибудь поужинаем? А завтра надо будет с утра отправиться за чашками и кастрюлями.

– Я по дороге видел название «Вареничная», – сообщил молодой человек. – Годится?

– Вполне.

Возвращались они уже в темноте, впрочем, фонари горели достаточно ярко, чтобы можно было разглядеть громаду наполовину снесённого дома напротив.

– Интересно, что здесь построят? – спросил сын.

– Узнаем, наверное, – Софья пожала плечами. – О, смотри-ка, наш сосед-домохозяин!

И в самом деле. Верещагин вместе с каким-то мужчиной вышел из ворот дома тринадцать, склонился к замку и что-то там сделал. Потом распрощался с незнакомцем, пересёк переулок и пошёл к дому.

– Алексей! – окликнула женщина. – Можно вас на минутку?

– Добрый вечер! – вид у детектива был уставший.

Впрочем, разрешение пользоваться землёй вокруг дома он дал легко, только удивился слегка:

– Сколько себя помню, там ничего не сажали… Ладно, я буду только рад, если под окнами что-то будет цвести.

К полуночи последний справочник занял своё место в книжном шкафу. Софья слезла с табурета, потёрла спину и спросила:

– Макс, ложиться будем?

– Хорошо бы, конечно, – бесконечное ехидство в голосе сына её насторожило. – Вот только как? Насколько я помню, постельное бельё осталось в Пскове.

– Знаешь, я так устала, что сегодня смогу уснуть хоть стоя, – резко ответила женщина. – А завтра пойдём и всё купим.

– Ладно, как скажешь. Похвали меня, я взял две надувных подушки! Каждую можно засунуть в футболку, получится вполне приличная наволочка.

– Ну вот, видишь! А укроемся полотенцами… Да и не холодно сейчас.

Среди ночи Софья несколько раз просыпалась оттого, что замерзала; доставшееся ей полотенце было слишком маленьким. А уже под утро неожиданно согрелась и заснула крепко, как спала только в детстве, наверное. Снился ей странный человечек ростом в локоть с пегой длинной бородой, аккуратно заплетённой в косу; он смотрел на неё, качая головой и приговаривая:

– Что ж ты, матушка, о сне-то и не подумала, разве ж это дело? Ну, спи, будет день, будет и праздник.