3. Мальчик Саша

Я не знаю, что еще нужно сделать, что предпринять и как себя вести, чтобы она поняла, как я к ней отношусь. Вроде бы неглупая женщина, молодая, понимает, что рядом с ней я, молодой парень, который просто пожирает ее глазами… Может, она играет со мной? Кто знает, возможно, она получает от этого удовольствие? Но говорю же, она не дура и должна понимать, что я бы мог доставить ей другое удовольствие, стоит ей только согласиться.

Она говорит мне: «Саша, ах, Саша, у меня проблемы…» – и Саша сразу же решает все эти проблемы. Да, она дает мне деньги, и я не могу не радоваться этому обстоятельству, потому как своих денег у меня нет, я же учусь, студент.

Мне неприятно говорить об этом, но Марина, похоже, любит своего мужа, Бориса. Злится на него, когда долго не видит, хотя и понимает, что у него работа, что он должен зарабатывать деньги. Ну и ревнует, как водится.

Борис, ее муж, – архитектор. У него клиенты. Она радоваться должна, что есть заказы, проекты, что ее муж зарабатывает, а у нее мозги набекрень. Вместо того чтобы пребывать в хорошем расположении духа, заниматься собой и обратить внимание на меня, к примеру, она забила себе голову одной из его клиенток.

– Ее зовут Эмма, как Бовари, – сказала она мне как-то утром, когда я заглянул к ней на чашку кофе. Борис к тому времени уже уехал на работу. Она пила кофе с маленькими рогаликами и говорила о муже: – Я уверена, что он в нее влюблен.

– А вы ее видели? – робко спросил я, окуная свой рогалик с маком в кофе.

– Саша, ну что ты такое говоришь? – Она взмахнула руками, ее пеньюар распахнулся, и я увидел белую, с темным соском, грудь. Марина поспешила запахнуть пеньюар. – Нет, конечно! Просто я слышала, как он называл ее по имени. И решила, что женщина, носящая это роковое имя, не может быть какой-нибудь простушкой. Понятное дело, что она богата, раз сделала заказ в нашей фирме. И – свободна! Не замужем. И знаешь, почему я так решила? Да потому что она сама занимается строительством дома, а не ее муж. Вот если бы она была замужем, то всеми вопросами реконструкции занимался бы, повторяю, ее муж! А так, она сама позвала Бориса в деревню Сухово, где будет строиться ее дом. Да-да, он несколько раз повторил, что будет дожидаться ее там, в усадьбе. Уж не знаю, что там за усадьба такая. Возможно, так они называют между собой ее будущий дом. Так вот, об этой Эмме. Она богата, это я уже сказала. Одинока – нет мужика. И третье, не самое для меня приятное, – она не глупа. И вот завтра утром, в десять, они встречаются в Сухово, в усадьбе. Саша, ты должен меня туда отвезти.

Рассказывая все это, размышляя, она даже не смотрела на меня, как если бы я был ее водителем или, я не знаю, адвокатом, частным детективом или, на худой конец, братом! Она и не догадывалась, что я мысленно сорвал уже с нее этот блестящий шуршащий пеньюар, а ее, такую легкую, воздушную, пахнущую кофе и теплыми рогаликами, унес в спальню…

– Саша, ты слушаешь меня?

Я почувствовал, что краснею.

– Марина, я люблю вас, – сказал я, закрывая глаза от ужаса и восторга. – А вы разговариваете со мной, как с мальчиком на побегушках.

– Любишь?

Она вдруг с легкостью поднялась, приблизилась ко мне, наклонилась, волна длинных, пронизанных солнечными утренними лучами волос накрыла меня, и я обнял ее.

– Ты – маленький. – Она поцеловала меня и вернулась на свое место. – Ты еще совсем маленький. У тебя завтра сколько пар? Ты сумеешь отвезти меня в Сухово?

– Конечно.

– Вот и отлично!

Вот там, в Сухово, на развалинах старинной дворянской усадьбы среди колонн, я и увидел первый раз Эмму.

Разве мог я тогда предположить, чем закончится вся эта история?

Мы приехали в Сухово утром, в машине Марина то плакала, то истерично смеялась, словом, нервничала перед тем, как увидеть любовницу, как она полагала, своего мужа. Женщина по имени Эмма заняла все ее мысли и чувства. И чего только она, еще даже не видев Эмму, не совершила с ней. И избила, и исцарапала ей лицо, надавала пощечин, столкнула с обрыва, плеснула ей в лицо серной кислотой…

– Марина, да, может, она просто-напросто его клиентка, к которой он не испытывает ничего, кроме профессионального интереса, – пытался я урезонить Марину.

– Мой муж – очень темпераментный мужчина, уж можешь мне поверить, к тому же натура увлекающаяся, и никогда не пропустит ни одной юбки…

– Но он же на работе! Что же это получается, все мужчины, работающие с женщинами, непременно становятся их любовниками?

Признаюсь, я поддерживал этот разговор с присущей мне ленью и какой-то даже созерцательностью. «Мерседес» Марины, за рулем которого я с удовольствием представлял себя его хозяином, катил по загородному шоссе навстречу лесам и полям, маленьким озерцам и деревенькам, мостам и перекресткам, и все это я называл свободой, счастьем. Конечно, мне хотелось успокоить, урезонить Марину, чтобы потом, воспользовавшись моментом, в который уже раз признаться ей в любви, а позже дать ей возможность с моей помощью с наслаждением либо отомстить мужу-изменщику, либо, находясь в прекрасном расположении духа, просто слиться с природой, то есть отдаться, увидев, наконец, во мне охваченного страстью мужчину.

Вот странное дело, она была так уверена в том, что между ее мужем и этой Эммой существуют определенные отношения, как если бы действительно считала своего мужа бабником. Мне же господин Болотов представлялся весьма серьезным человеком, и, согласившись сопровождать его жену Марину в Сухово, я меньше всего ожидал увидеть обоих – Болотова и молодую женщину Эмму не в рабочей обстановке, а в декорациях веселого пикника.

Да-да, рядом со старой полуразрушенной дворянской усадьбой был расстелен уютный красный плед, на котором были разложены закуски и напитки.

Эмма, симпатичная шатенка в зеленом платье и широкополой соломенной шляпе, держала в руках кисть винограда, как раз в тот момент, когда Марина нацелила на нее свой бинокль.

Мы поставили свою машину в лесочке, в таком месте, откуда отлично просматривалась лужайка перед усадьбой.

– Сука! – прошептала, глотая слезы, Марина. – А ты все не верил! Вот, сам смотри, полюбуйся! Сидят, голубки! Был бы пистолет – пристрелила бы обоих.

Да-да. Она так и сказала. Честно говоря, у меня довольно богатое воображение, а потому я так хорошо себе это представил – палящую из пистолета Марину, лежащих вповалку, в крови, Болотова и эту несчастную Эмму, – что все мои желания по отношению к Марине, с которыми я в последнее время с трудом справлялся, отступили. Испарились. Больше скажу, я испугался, что Марина сошла с ума.

Вы можете спросить меня, что эта парочка делала, кроме того, что перекусывала. Так вот – ничего особенного. Они не обнимались, не целовались, а просто громко разговаривали, то и дело оглядываясь на облупленные стены усадьбы.

Конечно, будь на месте Эммы моя жена, к примеру, и застань я ее в подобной ситуации в обществе архитектора (или представителя другой профессии), ни за что не усомнился бы в том, что они любовники. Но на своем месте, будучи просто сторонним наблюдателем, пусть даже свидетелем, я мог бы предположить все-таки два варианта их отношений: любовники или деловые партнеры.

Марина же видела в Эмме только соперницу.

Жаль, очень жаль, что так все получилось. Но я к этой истории не имею никакого отношения. Я просто свидетель. А уж каким образом Марина заманила несчастную Эмму в деревню Панкратово, к местной ведьме-польке, – это уже не мое дело. Со мной никто не советовался, в Панкратово я никого не возил, поэтому ничего конкретного по этому поводу сказать не могу. Могу лишь предположить, что Эмму Китаеву зарезала Марина, но доказательств у меня никаких нет.

Однако ее мог убить и кто-то другой, но поскольку я об этой женщине не знаю вообще ничего, то, стало быть, и других предположений у меня нет.

На вопрос, способна ли Марина совершить такое тяжкое преступление, ответить затрудняюсь. Я был всего лишь одним из ее знакомых, мы общались с ней постольку-поскольку. Не скрою, она мне нравилась, и я надеялся на определенные отношения, но эта история с Китаевой все испортила. Думаю, что на этом и знакомство наше закончится. А потому – я умываю руки.

4. Следователь Дмитрий Павлович Азаров

Какая мрачная деревня это Панкратово. Люди здесь как призраки умерших. Быть может, такое впечатление создается оттого, что над деревней вот уже сутки висит черная туча, из которой сыплет холодный, прямо-таки осенний дождь. И все леса вокруг кажутся синими, нереальными. Говорю же, мрачное место.

А дело трудное. Убита местная жительница – Зося Левандовская. Никто не помнит, когда она поселилась в этом лесном доме. Занималась врачеванием, гадала на картах и бобах, продавала травы и настойки, короче, обычная деревенская знахарка. Почти в каждой деревне есть такие женщины. Иногда их называют ведьмами.

Однако никто не сказал о ней дурного слова. Все ее любили. Даже местные мужики, которые покупали у нее какое-то снадобье для мужской силы.

Поговаривают, что некоторые даже захаживали к ней как к женщине, но имена при этом не назывались.

По паспорту выходит, что ей всего-то тридцать пять. Но одевалась она, как говорят люди, как старая женщина – длинные юбки, темные блузки, косынка на голове.

И чего волосы прятала? Роскошные темные волосы, без единого седого волоса. Эксперт, только взглянув на нее, сразу определил: ничем не болела и образ жизни вела здоровый. Конечно, многое расскажет экспертиза, но пока – вот так.

Зосю зарезали. Точное время смерти устанавливается.

Убили и свидетельницу, Эмму Петровну Китаеву, москвичку, двадцати восьми лет, которая при-ехала к ней, по всей вероятности, за советом или погадать. Она была убита в постели. Ее тоже зарезали.

Итого в деле имеются два обыкновенных кухонных ножа, принадлежащих, по словам свидетелей, Зосе Левандовской.

На одном из ножей при ближайшем рассмотрении можно увидеть зеленые пятна – следы от вы-сохшего травяного сока. Вероятно, этим ножом хозяйка обрезала стебли растений. Может, полевых цветов, которые охапками стоят в простых вазах по всему дому. Или лекарственных растений.

Китаева приехала в Панкратово примерно в четыре часа, ее машину видели несколько человек, в том числе и пастух, который пасет деревенское стадо. Он рассказал, что сам лично видел, как машина въехала в пролесок и остановилась. Он слышал, как хлопнули двери, из чего сделал вывод, что находящиеся в машине люди пошли в лесной дом пешком, потому что на машине проехать по грязи было невозможно после дождей. Я переспросил его: хлопнули дверями или дверью, на что он ответил мне, что дверями. Два раза. Поэтому он решил, что в машине были двое.

Возможно, Зося сама встретила свою гостью где-нибудь на шоссе, села к ней в машину, чтобы показать дорогу к дому. Или же в машине был еще один человек, который либо и убил двух женщин, либо сбежал, испугавшись, что его втянут в это дело.

Никто не знает, пропало ли что из дома, хотя все было перевернуто вверх дном. Возможно, убийца что-то искал. Может, что-то конкретное, какую-то ценную вещь, ведь никто не знает, какие тайны могла хранить эта удивительная женщина. А может, искали деньги, которые у Зоси наверняка водились и которые она, по свидетельству местных жительниц, давала в долг. Ссужала деньгами тех, кто в этом остро нуждался, и никогда не брала никаких процентов. Да и суммы были небольшие.

Смерть этой женщины одела в траур всю деревню. Улицы опустели, бабы собирались у кого-нибудь дома, судачили, строили свои версии, предположения, плакали, поминали Зосю, мужики пили. Страх сгустился над деревней, люди боялись выйти из своих домов, понимая, что убийца не вычислен, не пойман, а значит, на свободе.

Женщина, Татьяна Ванеева, обнаружившая убитых, сама оказалась убийцей, то есть призналась в убийстве своего мужа-алкоголика. Говорила, икая от страха и дрожа всем своим тщедушным телом, что не помнит, как убивала, что пришла в себя уже после того, как увидела мужа с ножом в спине. Сказала, что он часто приходил пьяным, дебоширил, бил ее и ребенка, что она вынуждена была иногда прятаться у соседей.

Рассказала, что накануне отвела маленького сына к своей сестре Оксане, у них дом на другом краю села. И после того как она убила Юрия, она не могла оставаться в доме одна, ей надо было с кем-то поговорить, посоветоваться. Она надеялась, что Зося даст ей успокоительный – отвар.

Ванееву арестовали, однако прокурор района, приехав на место и не успев во всем разобраться, решил подстраховаться, и в деле Ванеевой появились новые пункты: ее обвинили, помимо убийства мужа, еще и в убийстве двух женщин.

«Потом разберемся, а сейчас главное – начать действовать…» – сказал он, дыша на меня перегаром.

А мне-то что, пусть со своим следователем разбирается, на меня не надо давить, у меня свое начальство.

Он сильно пьет, этот Кузнецов, говорят, у него жена гуляет, причем чуть ли не открыто, и не с одним… Он все грозится ее пристрелить, но пока что просто пьет, дожидаясь ее возвращения домой. А она проводит время в Подмосковье, в каком-то поселке, где у нее живет брат, который ее и прикрывает. Короче, туманная история. Попахивающая кровью.

Убийца не оставил в доме ни одной улики. Я пригласил понятых – двух женщин, которые чаще других бывали в доме Левандовской. Они внимательно все осмотрели и подтвердили, что все вещи, банки-склянки, кофты, книги, травы и предметы быта принадлежали хозяйке. Что никогда не видели на ней ни золотых, ни других украшений. Что в доме по большому счету и красть-то было нечего.

То, что искали нечто принадлежащее именно Зосе, стало ясно после осмотра тела Китаевой. Она была раздета, лишь в майке, женщину нашли в постели, значит, она решила там остаться на ночь. Все драгоценности были на месте: золотые цепочка, браслет, два перстня.

Получалось, что убийца действительно искал что-то конкретное в доме Зоси, возможно, даже и не подозревая о том, что в маленькой темной спальне находится кто-то еще. И когда Китаева, разбуженная криками Зоси, как-то выдала свое присутствие, убили и ее. После этого убийца мог уже спокойно (относительно спокойно, конечно) осмотреть весь дом. Может, он и снял бы с Китаевой золото, да ему могла помешать Татьяна Ванеева. Потому что когда она пришла, женщины были убиты (иначе бы Зося открыла ей). Ванеева сказала, что слышала какую-то молитву, как ей показалось, на польском языке, и она решила, что это молится Зося, поэтому, постучав и не получив ответа, она пошла спать в пристройку. Проснувшись, вошла в дом (дверь оказалась не заперта) и вот тогда увидела двух убитых женщин.

Мотив убийства мужа был ясен и понятен, тем более что вся деревня подтверждала ее слова о том, что Юрий был алкоголиком и домашним тираном, и вообще опасным человеком. Возможно, убив своего мужа, Ванеева действительно спасла себе жизнь. А вот мотив убийства Левандовской и Китаевой пока что не просматривался. Вернее, он напрочь отсутствовал.

За одну ночь в деревне произошло три убийства! Конечно, прокуратуре удобно повесить все три на Ванееву. И они будут давить, давить, особенно на местного следователя, Евсеева, последуют звонки сверху, давай, мол, закрывай дело, добивайся от Ванеевой признательных показаний, чтобы она созналась во всех трех убийствах.