Уложив в мешки старый кафель и прочий строи- тельный мусор, Павел Смолкин погрузил все в багажник старенького «Москвича», которым пользовался только по работе. Он был строителем-одиночкой, зарабатывающим на ремонте квартир и домов. Умел штукатурить, класть плитку, красить, клеить обои, укладывать ламинат и линолеум. Заказов было всегда много, потому что брал он за работу недорого, а работал быстро и аккуратно. Дом, в котором он сейчас работал, ремонтируя ванную комнату и коридор, находился в Водыкино. Наниматели – пенсионеры, приятные в общении люди, пока он работал, кормили его простой и вкусной едой, позволяли пользоваться душем и даже выделили ему для отдыха маленький диванчик на веранде. И искренне радовались, что ремонт идет быстро и что все получается именно так, как они и хотели. Работы оставалось на пару дней: все подчистить, заделать швы, прибраться. Вот сегодня, к примеру, Павлу предстояло вывезти мусор. Понимая, что мешков много и что невозможно вывалить все это в небольшой металлический бак возле дома, он решил отвезти мешки на пустырь.
– На пустырь повезешь? – словно прочитав его мысли, спросил Александр Васильевич, наниматель, когда Павел с силой захлопнул багажник и собирался уже сесть за руль.
– Ну да… А что, нельзя?
– Да не в том дело, Паша. Это же непростой пустырь. Там раньше больница была. Ее собираются снести, и вот на этом месте стали происходить нехорошие дела…
– В смысле?
– Да там люди пропадают. И животные тоже. А сколько раз там находили трупы. Гиблое это место, вот что я тебе скажу. Может, на городскую свалку мусор свезешь, это далековато, но я подкину тебе деньжат на бензин?
– Ох… Я думал, что все дело в полиции, ну, что там видеокамеры установлены… что нельзя мусор кидать. А вы про какие-то бермудские дела на пустыре. Не верю я в эти байки.
– Говорю же тебе, не байки все это. Там, в больнице, подвалы сохранились, так вот там сатанисты устраивали оргии, людей в жертву приносили… Проклятое это место!
– Говорю же, не боюсь я всего этого и не верю… А люди горазды придумывать разные страшилки. Ладно, Александр Васильевич, поехал я. Вернусь, продолжу прибираться в ванной комнате. Да и потолок покрашу, если так и не решились на зеркальный.
Однако, отъехав подальше от дома, он остановился на обочине, достал телефон и начал искать информацию о пустыре. Первый же сайт, который он нашел про Водыкинскую больницу, вызвал усмешку:
«Больница эта – край чудес, зашел в нее и там исчез», – гласила самая популярная из всех «наскальных» надписей в недострое. Эти строки неизвестного автора стали своеобразным слоганом ХЗБ и были воспроизведены в нескольких помещениях больницы. Народная молва гласит, что в здании погибли или бесследно исчезли сотни и едва ли не тысячи человек.
Но на самом деле ХЗБ ничем не выделяется на фоне других аналогичных недостроев, оставшихся на просторах бывшего СССР. За последние пятнадцать лет СМИ сообщали о четырех смертельных случаях в больнице. Один подросток покончил с собой (созданный его друзьями мемориал со временем стал одной из достопримечательностей здания), остальные стали жертвами несчастных случаев. Сквозные шахты лифтов, дыры в полу и разбросанная арматура представляли главную опасность для «туристов».
Павел достал сигарету и закурил. Понятное дело, что такие гиблые места всегда привлекали разных уродов, наркоманов и сатанистов. Да только они же и распускают все эти слухи, делают они это для того, чтобы нормальные люди туда не совались, чтобы не тревожили их, пока они будут заниматься всякой чертовщиной. Людей вообще привлекает все странное, страшноватое. Недаром же многие толпятся на похоронах, лишь бы поглазеть на покойников. Вот как это можно объяснить?
Картинки, которые всплыли на тему заброшенной Водыкинской больницы, были самые жуткие: какие-то темные люди, похожие на призраков, застывшие на голых лестничных пролетах, разрисованные странными надписями обшарпанные стены, засыпанные мусором захламленные углы помещений.
Павел загасил сигарету и поехал. Ни страшные картинки, ни информация, которая сочилась со страниц интернета, его все равно не убедили в том, что ему надо опасаться ехать на пустырь. Он просто подъедет, свалит мешки и укатит. Все! Зато сэкономит время и бензин. К тому же он не из пугливых. И все знакомые не считают его трусом. А когда-нибудь, при случае, он сам расскажет о том, что побывал на пустыре Водыкинской больницы и что ничего страшного в этом нет. Он был уверен, что никто из его друзей-приятелей, услышав это, даже не обратит внимание. К тому же сам Павел проживал в Москве, довольно далеко от этого места, и ни разу ничего об этой заброшенной больнице не слышал.
Однако всю дорогу до пустыря он словно видел перед собой расплывчатое черно-белое изображение больницы, вид сверху, и будто написанные детской рукой поверх снимка неровные буквы: «Я исчезну – ты не заметишь».
Как он и предполагал, к самой больнице он бы и без того не приблизился – все вокруг поросло густым жестким бурьяном. Узкая тропинка вела к ржавой решетке с грязной табличкой: «Проход запрещен». И тут же еще одна бумажка, прилепленная к прутьям решетки скотчем: «Объект охраняется сторожевыми собаками».
Ну да, конечно, так все и поверили, что где-то там, внутри этого заброшенного больничного ада, попивают чаек сторожа со сворой сторожевых собак, которых надо кормить… Глупости все это!
Павел вышел из машины, открыл багажник и принялся вытаскивать тяжелые мешки и сваливать их прямо в бурьян. Он торопился, но не потому, что боялся каких-то там несуществующих собак или призраков, готовых просочиться сквозь ржавые прутья решетки, нет, он, как здравомыслящий человек, боялся, что его заметят полицейские и оштрафуют на крупную сумму за то, что выбрасывает мусор в неположенном месте. Он вообще боялся полицию, и это его чувство страха перед представителями закона было выработано им исключительно по вине сериалов про ментов.
А еще он, в общем-то, нормальный и в меру мужественный человек, вдруг понял, что руки его дрожат. Даже если бы его окружило пятеро крепких пацанов-отморозков, он не испугался бы и разметал их по пустырю. Он умел драться, знал, как отбиваться. Но здесь он был совершенно один, и ему ничего как будто бы не угрожало, тогда откуда вдруг эта дрожь и липкий пот, катящийся по лицу, который он не успевал вытирать рукавом рубашки?
Когда последний мешок был свален в траву и Павел захлопнул багажник, страх ледяной волной окатил его с макушки до самых пяток. Что происходит? Он никак не мог понять.
Сел в машину и двинулся в сторону дороги. Боковым зрением он успел увидеть в траве, среди тополиной густой поросли, темно-красное пятно. Ему бы проехать мимо, да не мог он. Словно кто-то руководил его действиями, направлял. Он остановил машину, вышел и пошел на это пятно. Зубы его стучали. Вот уж точно чертовщина! Никого же нет! Откуда вдруг эта лихорадка, тряска? Нет, пожалуй, он никому и никогда не расскажет про то, как навестил развалины Водыкинской больницы. Вот уедет сейчас, и все!
Но ноги сами привели его к тому месту, к которому его тянуло как магнитом. И когда он приблизился, то понял, что жизнь его с этого момента изменится. Навсегда.
На небольшой примятой площадке между торчащими острыми ножами поросли лежали две девушки. Это было похоже на картинку из какого-нибудь криминального фильма послевоенного времени – на девушках была очень странная одежда и обувь. На одной девушке – малиновый суконный жакет с нелепой брошкой на лацкане и длинная юбка из черного потертого бархата, еще черные кожаные полусапожки на каблучке. Под жакетом виднелась белая блузка, перепачканная красной губной помадой. Другая девушка была одета в длинное зеленоватое платье в мелкую крапинку с белым кружевным воротником. И на ногах такие же сапожки. Обе девушки были светловолосые, ярко накрашены. Да только мертвые…
Павел и сам не понял, как перекрестился.
– Вот смотрите, Женечка… Берете чистый заварочный чайник, ополаскиваете его кипятком, потом насыпаете в него…
– Вы что, думаете, что я не могу заварить чай? Уж это-то я смогу.
– А что с бутербродами не так? Нарезаете колбасу, хлеб…
Дело происходило на кухне. Петр в домашнем халате, изображая из себя писателя (потому как Борис видел брата в халате впервые в своей жизни!), терпеливо и даже как-то ласково учил домработницу Евгению готовить чай с бутербродами.
И, странное дело, она слушала его, не огрызаясь и не кривляясь, как это было с Борисом.
На ней была все та же странная одежда – джемпер и юбка с кружевной оборкой, что делало ее похожей скорее на представительницу богемы, художницу или поэтессу, но никак не помощницу по хозяйству.
За окном наливались фиолетовые сумерки, а в доме повсюду ярко горели разного рода светильники, лампы, люстры. Из-за этого все вокруг было не таким уж и безрадостным.
Неразобранные коробки продолжали портить вид, и тот факт, что Евгения к ним так и не притронулась, говорило лишь об одном: она еще не приняла решение, останется ли здесь или нет.
Приезд Петра она поначалу восприняла настороженно, сдержанно поздоровалась с ним, а когда он улыбнулся ей и сделал комплимент («Боже, кто эта чудесная девушка?!»), то Борис заметил, как глаза ее заблестели, на лице появилось подобие улыбки.
– Борис, тебе не кажется, что этот дом слишком велик для нас? Похоже, по этому холлу можно кататься на велосипеде. Женечка, вы составите мне компанию?
Она ему ничего не ответила, но продолжила следить за ним, щуря длинные, опушенные густыми ресницами, темные глаза. Голову домработницы по-прежнему уродовала пестрая шелковая повязка, вероятно, косынка или шарф, из-под которой выглядывали медного оттенка кудри.
– Друзья мои, – Петр решил взять ситуацию в свои руки и заговорил миролюбивым тоном, жестами подзывая брата и Евгению поближе к себе. – Поскольку нам здесь предстоит жить втроем и Женечка нас совершенно не знает, а потому напряглась, я это вижу, предлагаю нам всем выпить коньячку и немного расслабиться. И тогда наша маленькая фея увидит, что мы не такие уж и страшные. Она поймет, что я – писатель, человек творческий и неординарный, что мне, пока я пишу роман, нужно постоянно варить кофе и делать бутерброды. А мой брат Борис – человек совершенно другого склада, более серьезный и трезвомыслящий, он адвокат, этим все сказано. Однако Женя должна знать и понимать, почему мы переехали из Москвы сюда, в этот дом…
– Петр! Ты чего такое несешь? Переехали и переехали! – раздраженно воскликнул Борис, не понимая, с чего бы это Петя начал так расшаркиваться перед этой особой. Не хочет она здесь работать? Пусть убирается! Где это видано, чтобы домработница не умела готовить?! Вот уж действительно интересно, за какие такие таланты Григорий держал ее здесь и платил такие большие деньги? Вряд ли она была его любовницей, она вообще не может привлечь мужчину. Но тогда что? В чем дело?
– Да мне нет никакого дела до того, почему вы здесь. Мое дело – содержать дом в чистоте и порядке. Что же касается готовки, то я, конечно, готовила, но у меня как-то не очень получалось… Я вообще много чего умею, вожу машину, к примеру. Могу связать свитер или починить машину, расписать стену (кстати говоря, в холле все стены расписаны мной). Могу вышить вензеля на салфетках, вырастить помидоры или розы, составить шикарный букет, расписать цветочные горшки, сделать укол в вену, отчистить ковер от пролитого кетчупа или жира… Я талантливая во всем… кроме кулинарии. Я предупредила. Так что сами смотрите, нужна я вам или нет? Я умею выбирать хорошее мясо или овощи. Вообще разбираюсь в продуктах. У меня в комнате на третьем этаже есть целая полка книг по кулинарии, но что бы я ни приготовила, у меня как-то все получается невкусно… Это честно.
– Зато мой брат готовит шикарно, – не выдержав, с сарказмом произнес Борис. – Так что вы с ним сами и договаривайтесь!
Он и сам не мог понять, из-за чего так раздражен. Возможно, потому что пока не мог привыкнуть к присутствию рядом с собой совершенно чужого человека? Но привыкал же он в свое время к жене, которую едва знал (поженились спустя неделю после знакомства), к домработнице Соне, к собаке, которую купила, не посоветовавшись с ним, жена.
– А мы и договоримся! Я вообще очень люблю готовить. Но вот именно сейчас, этот месяц и следующий, я буду сильно занят. Я же говорил, что пишу роман. Так что, друзья мои, давайте уже все как-то успокоимся, выпьем, и каждый займется своим делом!
С этими словами Петр куда-то удалился, вероятно, в свой кабинет, расположенный в правом крыле дома на первом этаже, потому что вернулся довольно быстро, неся в руках бутылку виски.
Евгения моментально накрыла на стол, расставила пластиковые стаканчики, одноразовые тарелки, куда наложила дольки апельсинов и аккуратно нарезанный сыр.
– Ну, слава тебе, господи, сыр умеете резать! – хлопнул в ладоши Борис.
– Женечка, не обращайте на него внимания, просто у него тяжелый характер, это, во‐первых, во‐вторых, он не успокоится, пока вы не разберете все эти коробки, ящики и пакеты… Мой брат считает, что порядка в голове не будет до тех пор, пока вокруг все не будет разложено по полочкам.
Петр открыл бутылку и разлил виски по стаканчикам.
– Так вы согласны работать здесь? – спросил Борис, любящий во всем определенность. – Или теперь каждый раз будете твердить нам, что не умеете готовить и все такое?
– Ладно, по рукам. – Женя выпила виски и пожала руки обоим братьям. – Я остаюсь.
– Ну, слава тебе, господи! – воскликнул Борис. – Но как быть, я хочу есть! И что же нам теперь делать?
– Подождать хотя бы час, – сказала Евгения, встав из-за стола и метнувшись к холодильнику. – Если были бы продукты, то я могла хотя бы сварить яйца или сосиски. Еще пельмени у меня получаются довольно сносно! Но поскольку я только что приступила к своим обязанностям, то сейчас закажу еду в ресторане. Вы не против? Это очень хороший ресторан, называется «Красный бархат», там хорошо готовят. Я ВИП-клиент, у меня скидки. Так что открывайте сайт ресторана, изучайте меню и заказывайте!
Борис, недовольно хмыкнув, погрузился в телефон и заказал салат и курицу, Петр – пирог с мясом и два салата. Пока ждали заказ, Женя принялась таскать коробки, разбирать их, хлопая дверцами шкафов: ее как будто можно было увидеть практически одновременно в разных местах дома.
– Более несуразную дамочку я еще не видел, – поделился с братом впечатлениями от новой домработницы Борис. – Мало того, что она не готовит, так еще и выглядит как чучело.
– Боря, а как еще, по-твоему, должна была выглядеть молодая особа, которая собиралась работать в доме, где проживают двое мужчин? Я имею в виду, как должна выглядеть женщина, чтобы не понравиться своим работодателям? Она же нас совершенно не знает! Может быть, она когда-то обожглась, и вот теперь просто вынуждена скрывать свои прелести… Ты сам-то слышал себя? Вот что ты сделал, чтобы расположить ее к себе?
– Да мне только и остается, как думать о том, как расположить к себе прислугу! Ладно, оставим этот разговор. Что мы имеем на сегодня? Домработницу, которая пока что умеет носиться по лестнице и заказывать еду в ресторане. Это все!
– Попроси, может, она свяжет тебе свитер или соберет букет…
Братья сидели за столом и приканчивали бутылку виски, когда раздался звонок в дверь, пришел посыльный из ресторана.
Петр расплатился, а Евгения, бросив на ходу: «Эх, черт, ни скатерти у этих господ нет, ни посуды!», принялась накрывать стол. Все с теми же одноразовыми тарелками и приборами.
О проекте
О подписке