Тот факт, что у меня не было ключа, меня не особенно-то волновал. Подумаешь, разобью оконце где-нибудь в туалете, пролезу туда, а уж потом, если вдруг появится хозяин, я все объясню ему. Он увидит, что я не бомж, а вполне приличная девушка, к тому же я, если уж у нас возникнет серьезный конфликт, сразу заплачу ему за разбитое окно.

И все равно я не верила, что в случае, если мне придется встретиться с хозяевами этой виллы, у меня возникнут какие-то сложности. Если они до сих пор еще не нашли покупателя и тут окажется, что единственным и самым надежным покупателем окажусь именно я, думаю, мы даже подружимся с ними! Деньги, как я знала на собственном опыте, поистине творят чудеса! Люди при виде денег или чувствуя выгодную для себя сделку, становятся сговорчивыми, мягкими, как уши спаниеля.

При виде знакомой мне уже крыши я прибавила скорость, и машина, подпрыгивая на разбитой грязной дороге, подвезла меня к массивным воротам, соединявшим части красивой решетки ограды. Ну, вот и все! Совершенно пустынная и, как я и предполагала, нежилая в это время года местность. По обеим сторонам узкой, до неприличия ухабистой дороги стыли в зябкой своей забытости и ненужности коттеджи, закрытые высокими заборами величественные особняки, легкие курортные виллы.

Темнело очень быстро. Вернее, было уже почти совсем темно, да только мои глаза, привыкшие к сумеркам, пока еще отлично видели все то, что мне было нужно. А именно – саму виллу, гараж слева от ворот, под сенью огромного кипариса, казалось упиравшегося макушкой в нависшее над моей головой какое-то сугробное облако. Сквозь калитку, примыкавшую к воротам, я прошла спокойно, она была «заперта» куском проволоки. Вот с самими воротами мне пришлось повозиться – там заржавела массивная металлическая щеколда. Но и ее мне удалось сдвинуть с места, распахнуть ворота и въехать на территорию своей будущей собственности.

Гараж, конечно, оказался заперт. Как же иначе? И ключ мне, понятное дело, никто не оставил. На бетонной дорожке перед воротами, под ковриком…

Парадная дверь виллы, едва я взлетела на крыльцо, тоже оказалась крепко заперта. И далеко не проволокой. Я обошла виллу со всех сторон и остановилась перед довольно-таки высоким окошком ванной комнаты. Понимая, что пролезть внутрь мне ничего не стоит, я нашла большой белый камень и с силой швырнула его в окно. Оно не разбилось, а только треснуло. Я подобрала отлетевший мне под ноги камень и бросила его еще раз, да так неловко, что сорвала плечо – в нем возникла страшная боль. Зато стекло разбилось, но не совсем. То есть треснутые куски словно остались приклеены к невидимой пленке… С помощью длинной палки мне удалось проделать в стекле отверстие. Что дальше? Понятно, необходимо где-то достать лестницу. Но вместо лестницы я нашла высокую синюю пластиковую бочку, пустую и не очень тяжелую. Подволокла ее к окну, вскарабкалась на нее и этим же камнем принялась добивать стекло окончательно. Посыпались осколки, куски покрытой стеклянными крошками пленки. Просунув в дыру руку, я открыла окно, точнее, пустую раму, и теперь вход в дом стал безопаснее.

Возле садового домика, который я обнаружила в самом углу участка, за густыми зарослями неизвестного мне кустарника, мне посчастливилось найти старый венский стул. Вот его-то я и установила сверху на бочке, чтобы забраться через окно в дом.

* * *

Вилла состояла из двух этажей, на первом располагались большая кухня, столовая, гостиная с камином, холл, кладовка, туалет с душем. На втором – спальни и туалеты.

В кухне на столе я увидела то, что и не мечтала увидеть, – ключи! Вероятно, это были ключи от всего хозяйства, в том числе от гаража и от самого дома. Это означало, что агент, занимавшийся продажей виллы, мог бы по просьбе покупателя открыть гараж, садовый домик и все подсобные помещения, которые мне еще только предстояло найти. Хотя я подумала, что один-то ключ, от самóй виллы, наверняка оставался у агента, то есть у Райны. Если, конечно, хозяева не обратились сразу в несколько фирм.

Я поставила свой красный, думаю, изрядно бросавшийся в глаза «Ситроен» в пустой просторный гараж и немного успокоилась. Завтра утром, если кто-то и появится здесь, то вилла будет выглядеть как и прежде и никакой машины на участке не найдут.

Осмотрев дом, я поняла, что он совершенно не приспособлен для житья в холодное время года. Кроме каминов в гостиной и в двух спальнях наверху, я насчитала лишь электронагреватели, которые, безусловно, могли бы с трудом прогреть комнаты. Мысленно, на правах потенциальной хозяйки, я уже занималась устройством парового отопления, проводила трубы… В доме, конечно, имелись кондиционеры, но и им в этом плане я бы не доверилась. Дом стоял на возвышении, из половины окон открывался вид на море, а потому сейчас со всех сторон его обдувал ледяной, сильный, дующий с моря ветер.

В кладовке я нашла специальную нишу для дров. Вероятно, хозяева заготавливали их для того, чтобы где-нибудь в сентябре или, возможно, в октябре, в непогоду, посидеть у камина, погреться, послушать шум дождя или раскаты грома за окнами. То есть я хочу сказать, что роскошные, с дорогими экранами камины выглядели скорее как декорации, настолько не верилось в их истинное предназначение и функциональность.

Заперев двери и оказавшись одна в совершенно пустом доме, прислушиваясь к завыванию ветра и льдистым, влажным звукам снега, мокрым сахаром сползавшего по стеклам окон, я внезапно для себя испытала тихий, ни с чем не сравнимый восторг – я свободна! Я пока что неуязвима и нахожусь в полной безопасности. Уж здесь-то меня не найдет ни мой милый, ни его ненаглядная мамаша!

Прикрыв окна гостиной и кухни шерстяными одеялами, которые не должны были пропускать свет, я зажгла лампу в гостиной, а в кухне – свечу, подключила холодильник, куда и сложила всю привезенную мною провизию. Проверила, есть ли газ в баллоне у плиты, отыскала в шкафу электрический чайник и не спеша принялась готовить себе ужин.

Ополоснув фарфоровый чайник, я плеснула туда кипятку, насыпала горсть чаю, залила доверху. Все: еще несколько минут – и у меня будет чудесный душистый чай. В доме моего мужа чай практически не пили. Разве что липовый, да и то, как объяснила мне Магдалена, его пьют, когда простужаются. А так пьют один только кофе.

Нашлась и кастрюлька, где я смогла сварить яйца.

Теперь самым важным делом было растопить камин. Но, чтобы не замерзнуть окончательно, я все-таки включила электронагреватель и уже потом принялась сооружать в камине из обрывков бумаги и обнаруженных в доме газет шалашик, окруженный ворохом тоненьких лучинок, которые я нашла в отдельном ящике в кладовке. Я понимала, что поначалу надо попытаться разжечь небольшие куски дерева и потом постепенно докладывать в огонь узкие сухие поленца… Промучившись некоторое время, я была счастлива, когда в камине заплясали оранжевые языки пламени. Теперь необходимо было поддерживать огонь.

Мой ужин состоял из ветчины, яиц, черного хлеба с маслом и сладкого чая. Я не помнила, когда получала от еды столько удовольствия! Вероятно, завтракая, обедая или ужиная в компании с Джорджи, я не могла до конца расслабиться и насладиться едой так, как это было, пока я жила в Москве. Может, сказывались нервы, или же я подсознательно чего-то боялась, находилась в напряжении.

Я вспомнила слова одной своей подруги: она рассказывала, что, когда к ним домой приходят гости, она вообще практически ничего не ест, даже если голодна. Что еда становится почему-то безвкусной, пресной. И это при том, что моя подруга прекрасно готовит. Я тогда сказала ей – быть может, не подумав как следует, – что дело в том, какие именно гости к ним приходят. Вот если я, к примеру, приду к тебе, ты что, перестанешь ощущать вкус еды? Она в ответ расхохоталась и сообщила, что в моей компании она может есть, и много, и получать от этого немыслимое удовольствие…

Получалось, что я сказала истинную правду! Значит, подумалось мне, Джорджи – не моя компания. Не говоря уже о змее Магдалене.

Покончив с ужином, я привела в порядок кухню, задула свечу, принесла из спальни простыни, подушки, одеяла и устроилась на широком мягком диване в гостиной. Прямо напротив пылающего камина. Понимая, что я скорее всего все-таки усну и огонь может погаснуть, я не стала отключать электронагреватель.

Закутавшись в два одеяла разом, я быстро согрелась и, уже засыпая, подумала о том, что ни разу за весь этот проведенный на новом месте вечер не вспомнила о главной цели своей поездки – о том, как мне отомстить заговорщикам.

* * *

Я проснулась и обнаружила, что в комнате темно, а огонь в камине полыхает так, словно я только что уснула. Взглянув на дисплей телефона, я поняла, что проспала всего-то около часа. И лишь спустя несколько минут я осознала, что именно меня разбудило.

В дверь кто-то ломился. В парадную дверь, расположенную в нескольких метрах от меня, в конце длинного холла! И это не просто кто-то вежливо стучал или требовал немедленно открыть. Кто-то явно пытался сам открыть двери. Я лихорадочно соображала. Если это хозяева – то у них есть свои ключи. Агенты по ночам по виллам не ходят! Представить, что до меня в доме кто-то жил, предположим, какой-нибудь бездомный или сторож, я тоже не могла, поскольку с первых минут, проведенных мною в доме, было ясно, что дом вот уже несколько месяцев стоит нежилым.

Кто бы мог так лязгать по замку и пытаться его открыть? Вероятно, рассуждала я, тот, у кого все же есть ключ. Но по каким-то причинам он не может открыть дверь.

И тут я, почувствовав, как на голове у меня зашевелились волосы, сообразила, в чем дело. Запираясь изнутри на ключ, я, подстраховавшись, задвинула еще и массивную щеколду! Более «благородную», чем, скажем, в гараже, но все равно внушительных размеров. Тот, кто сейчас орудовал снаружи, никак не мог взять в толк, почему же, повернув ключ, он не может открыть саму дверь!

Что мне было делать? Ждать, когда этот взломщик, обойдя дом, обнаружит выбитое стекло в ванной комнате? И проникнет в дом точно таким же путем, что и я?

Конечно, этот «кто-то» наверняка увидел из своего дома (возможно, он живет где-то поблизости, может, это элементарно сосед, допустим, хозяева виллы поручили ему присматривать за ней) полоски пробивающегося через ткань одеял, которыми я завесила окна, света. Или валивший из трубы дым. Или просто разглядел из своего неживого на вид окна («живых», светящихся окон я по дороге не приметила!) мой веселый красный «Ситроен».

В любом случае этот ночной посетитель ломился, как к себе домой. Вот только непонятно, почему ночью? Во-первых, если он и увидел полоски света, то он горел значительно раньше, когда я готовила ужин и растапливала камин, и он мог бы поинтересоваться, кто забрался в дом, еще до того, как я легла спать.

Шум стих. Человек, кто бы это ни был, то ли ушел, то ли на самом деле отправился искать другой вход в дом. Хотя в это мне верилось с трудом. Если он явился сюда ночью, то уж днем-то он здесь точно побывал. И знает, что в дом ведет только одна дверь. Разве что существуют окна, которые можно разбить, как это сделала я…

Надо ли говорить, как мне сделалось страшно! Почему-то мне представился мрачный старикашка в лохмотьях и с грязной всклокоченной бородой. С запавшими черными глазами и серым, в черных точках носом. Но это подсознательное видение как-то само собой исчезло, когда я подумала, имел ли человек, так растревоживший меня, вообще полное право здесь появиться. Будь это сосед или доверенное лицо хозяев (или сам хозяин), он не стал бы молча ломиться в дверь. Он наверняка сопровождал бы свои попытки отпереть замок громкими возмущенными криками – мол, эй, там, кто в доме, открывайте подобру-поздорову! Но ничего такого не произошло. Да и, если разобраться, не так уж громко он орудовал за дверями, скорее всего это мне просто показалось, поскольку разбуженному человеку все ночные звуки кажутся во сто крат громче.

А что, если этот человек вообще здесь впервые? Нашел где-то ключи и попытался проникнуть в дом – так же, как и я. Вполне возможно, если не считать, что такое совпадение – один случай на миллион. Стоял себе пустой дом, обдуваемый всеми ветрами, и вдруг в один и тот же вечер в нем решили переночевать два человека! Я лично в такие совпадения не верю.

Я сидела на постели, обхватив руками голову и прислушиваясь к тишине. Откуда в следующий раз мне ждать подозрительных звуков? Из ванной комнаты? Забаррикадировать я ее уже не успею. Чем? Как? Значит, остается другое – спрятаться куда-нибудь, чтобы человек, сумевший влезть в дом, какое-то время не мог меня найти. А я потом, сориентировавшись, постараюсь покинуть виллу, отпереть гараж, распахнуть ворота, сесть в машину и выбраться отсюда, пока жива…

Значит, мне надо немедленно встать, одеться, успеть собрать все необходимое в сумку… Умом я это понимала, но, пока в доме было тихо, я решила, что ночной гость либо уже ушел, либо еще не обнаружил выбитое окно. Сейчас тишина казалась мне спасением. Ведь если бы он обнаружил окно и решил залезть в дом, то непременно воспользовался бы теми же приспособлениями в виде бочки и венского стула, что и я. И с первого раза вряд ли ему удалось бы повторить мой марш-бросок. Наверняка сначала свалился бы хрупкий стул, а потом упала бы и сама бочка. Если, конечно, незнакомец мало весит или он вообще – маленькая обезьянка. Но скорее всего это все же мужик. Заблудившийся не только среди этих извилистых улочек, ведущих к морю, но и в самой жизни. Ведь все добропорядочные люди сейчас спят под теплыми одеялами крепким сном. Ведь и я тоже несколько заплуталась в собственной жизни… Допустила множество ошибок и теперь вот прячусь в чужом доме. Хотя он уже без пяти минут – мой! Стоит мне только позвонить Райне, как сразу все прояснится и меня простят за такое грубое вторжение в чужую собственность.

И тут я вспомнила, что у меня разряжен телефон. В моей ситуации это катастрофа! Хорошо, что мне хватило ума купить зарядное устройство в Варне, поскольку у меня не было возможности после подслушанного мною разговора Джорджи с Магдаленой вернуться домой и собраться как следует. Даже представить себе трудно, как они отреагировали бы, если бы я спокойно вошла, сказала, что я все слышала, что мне теперь просто опасно оставаться с ними под одной крышей и я перебираюсь в гостиницу… И под их извинения и фразы типа: «Ты не так все поняла», «Ты не могла такого услышать!» – я стала бы собираться, укладывать в сумку зарядное устройство, теплые свитера и штаны! Нет-нет, я сделала правильно – исчезла из поля их зрения таким вот неожиданным способом.

Итак! Я все же выбралась из-под одеяла, отыскала на дне пакета коробочку с устройством, поставила телефон заряжаться и снова вернулась в постель, вся обратившись в слух.

Понятное дело, сон у меня пропал. Снова я встала, вошла в кухню и попыталась вспомнить, где я видела фонарь. Он был где-то на виду, но в темноте искать его – довольно сложное дело. Поэтому я, рискуя тем, что одеяла на окне все же не скроют полоску пусть и тусклого света, зажгла спичку – и сразу же увидела стоящий на кухонной полке фонарик. Обычный, карманный. Он, к счастью, зажегся. Я положила его в карман куртки. Фонарик – вещь необходимая в подобных ситуациях, когда не знаешь, чего тебе ждать от жизни в следующую минуту!

Вернувшись в гостиную, розовую от тлеющих огромных, словно живых поленьев, я решила подкинуть дров. Мало ли как пройдет остаток ночи! Главное – не замерзнуть, не простыть, не заболеть. Иначе весь мой план рухнет. Подсветив себе дорогу, я с корзинкой вошла в кладовку и принялась набирать в нее дрова. Потом, вспомнив, что в кладовке нет окон и я могу спокойно включить свет, я зажгла лампочку и продолжила свое дело. Наполнила большую плетеную корзину и собиралась было уже выйти из кладовой, как вдруг увидела женский сапог. С острым каблуком-шпилькой. Голубой замшевый тонкий сапог выглядывал из-под какого-то хлама в самом углу кладовки, который оказался ворохом обыкновенной мешковины. Надо сказать, что дом содержался в образцовом порядке, и совершенно непонятно было, что здесь делает этот довольно-таки экстравагантный сапог? И кто его мог здесь оставить? Хозяйка? Не иначе. Но тогда почему один?

Я подошла поближе и потянула за край мешковины… Увидела согнутую ногу, обтянутую сиреневыми джинсами. Сапог, нога… Такое бывает иногда: видишь какие-то предметы, а соединить их воедино рассудок словно бы отказывается, чтобы не напугать тебя, чтобы не дать тебе возможности заполучить инфаркт. Чтобы сердце твое не разорвалось при виде женского трупа, прикрытого старым тряпьем и мешками.

Это казалось невероятным! В пустом доме, куда меня занесла нелегкая, я нашла труп молодой девушки! Худенькая блондинка в малиновой короткой курточке с отороченным мехом капюшоном, в сиреневых джинсах и голубых замшевых сапожках на шпильках. Даже мертвая, она выглядела как живая. Глаза ее были прикрыты. Нигде не видно ни крови, ни раны, ни следов борьбы или сопротивления.

Девушку убили и спрятали здесь, в этой кладовке. Или же она умерла естественной смертью (а почему бы и нет?), но тело ее почему-то спрятали? В сущности, меня это не касалось. Хотя, с другой стороны, если полиция будет ее искать, придет сюда и обнаружит меня здесь, то поди докажи, что я здесь ни при чем!

Почему-то мне не было страшно. Быть может, потому, что лицо смерти не показалось мне таким уж отвратительным?

Я какое-то время просто смотрела на труп, не понимая, как мне поступить дальше. Жаль было бы покидать дом и искать себе новое убежище. К тому же – и в этом мне стыдно признаваться – мне показалось, что сама судьба послала мне эту мертвую девушку. Ведь сейчас, проснувшись окончательно и осознав, зачем я здесь, я поняла, что пора мне как-то начинать действовать. И что главная цель моего бегства – это все же месть Магдалене и Джорджи.

Они хотели увидеть мой труп? Они его получат! В лучшем виде! Бедная девушка, упрятанная под ворохом мешков, и не представляла себе, насколько полезной она может оказаться для меня, даже после своей смерти!

Мысли мои блуждали, как призраки, в разгоряченном сознании, натыкаясь друг на друга и приходя в ужас от собственного появления. Конечно, использовать труп неизвестной мне девушки – это верх цинизма. Она достойна того, чтобы ее похоронили как положено. Но, с другой стороны, не факт, что ее труп, уже разложившийся, не нашли бы, предположим, лишь ранней весной… Если разобраться, то на ее месте, вернее, в подобном положении могло бы оказаться и мое тело, где-нибудь на дне оврага… И так бы все и было, если бы я случайно не подслушала разговор моих родственничков. Но поскольку так уж вышло, что я после всего услышанного помчалась куда глаза глядят, стало быть, мною кто-то там, сверху, руководил. И труп этот мне был подкинут, так сказать, неспроста. А если так, продолжала я развивать свою мысль, то и действовать мне надо незамедлительно, пока не поздно. Пока меня никто еще не нашел и не сдал в полицию! Вот смеху-то будет, когда меня приведут под белы рученьки к моему благоверному и его людоедке-матери!

Я понимала, что совершаю преступление, не заявляя в полицию и собираясь использовать труп этой неизвестной мне девушки. Но тем не менее решение я приняла. Так что, с несвойственной мне храбростью и все еще находясь под впечатлением предательства Джорджи, я повнимательнее осмотрела тело.

В кладовке было светло, я перевернула труп на спину и вгляделась в белое лицо девушки. Хорошенькая… Длинные белокурые волосы. Розовая помада размазалась по губам и подбородку. Тушь с ресниц осыпалась. Тонкий слой крем-пудры, немного румян. Слабый аромат духов. Я приподняла ее голову, и вот только тогда почувствовала какую-то слизь на пальцах… Это была запекшаяся густым слоем кровь. Кто-то проломил ей голову. Как-то сразу мне стало ясно, что убийство произошло все же не в этом доме, а где-то в другом месте и что труп сюда уже потом принесли и спрятали в кладовке. А тот человек, ломившийся в дом, мог быть ее убийцей!