Глава 2. Друг

Белый волк в компании серых, давших ему клятву верности, укрытый брезентовой тканью, пробирался через города планеты, чтобы попасть в Парсу. Его ноги жутко устали от человеческой ходьбы. Он хотел бы обратиться в волка. Волчья скорость достигала ста километров в час, не все земные машины были на это способны, а кровь туроса позволяла бежать все сто пятьдесят и стартовать быстрее серых собратьев. Только вот белого, как снег, волка заметили бы и донесли главе. «Тяжело собирать восстание, когда на тебя охотятся».

Рас отвешивал колкие шуточки, и Бинар презрительно на него поглядывал. Серый не знал своего места, и он обязательно ему его покажет, позже. Бинар понимал, как важна верность, и опасался потерять своих единственных сподвижников. Ему вспомнились времена, когда он ненавидел волчий облик, не мог принять свою суть. Находиться в волчьей шкуре ему казалось неправильным: подростковые, глупые годы.

Он заглядывал в мир Катарины задолго до ее триумфального появления: скромная девушка не знавшая, что за ней следит опасный колдун, безропотно боготворила своего мужа, привлекая и будоража воображение существа с другой планеты. Даже сейчас, мысленно погружаясь в воспоминания, он возбуждался. Волк не мог не отметить, как она похожа на него: молодого, неопытного. Только в отличие от земной красавицы, он прятал свои настоящие чувства, неуютность от общения и страхи под толщей напускной важности.

Бинар никогда не слыл отшельником, но всегда ощущал внутренний ступор, когда общался с другими. «Настоящий лидер не показывает своих слабостей», – этому его учил отец, и уроки не прошли даром. Ледяные глаза вновь мелькнули у него перед внутренним взором, сердце забилось сильнее.

До Парсы оставалось пару километров пути. Город находился в низине. Когда-то давно волки рыли ямы для обустройства домов, и этот город служил напоминанием – пережиток древности. Аккуратные, идеально гладкие и отливавшие серебром цилиндры уходили высоко в небо. Путники остановились на обрыве. На улицах города прослеживалось движение, кипела жизнь. Волосы волков развевал ветер, придавая им воинственный вид.

Рас ухмылялся, предвкушая грядущие разрушения. Бинар взял на заметку быть с ним поосторожнее, ведь чернее сердца он не встречал. Бинар вспомнил детство: «Хорн», – произнес он про себя его имя спустя столько лет. Когда-то Хорн был его лучшим другом, и он любил его как брата. Он вспомнил, как они познакомились.

Семья Бинара единожды в звездный цикл, будучи правящей династией, устраивала праздник. В людском мире это, возможно, сравнимо с днем равноденствия. Жизнь и силы волков зависели от света звезды Яс, энергии которой хватало на всех обитателей, но волки не забывали чтить блаженный, питавший их свет. В тот раз выбор места для празднования пал на Парсу. В самом разгаре танцев, когда отец перевоплотился и взвыл в небо, высвобождая яркий, белый луч света, Бинар увидел Хорна. Черный, не похожий ни на одну, ни на другую расу, волчонок сидел у столба, привязанный к нему толстой цепью, и скулил. Он сразу понял, что цепь не дает ему перевоплотиться. Такие использовали для пыток предателей, заставляя их пребывать в волчьем обличии годами.

Как только белый волк приблизился к черному, перед ним встал серый, круглолицый, пузатый сородич. Кулон с округлой линией, изображавшей яму и скрещенные в ней кости, означал, что он рытный¹. Ритуал закончился, и волки обратились, принимая человеческую форму. Снова зазвучали смех и музыка.

– Отойди-ка, щенок! – рявкнул серый волк, скалясь.

Бинар отпрянул, но проследил за этой странной парочкой, запомнив по запаху дом. Даже сейчас, находясь на возвышении, он чувствовал тот же смрад: волчий нос не способен забыть. С тех пор он часто бывал возле того дома, поджидая черного. И однажды улучил момент, когда пузатый рытный его покинул. Черный волчок был пристегнут цепью, уходившей глубоко под пол. Он быстро пролез под половицу и нащупал металлическое кольцо, удерживающее всю конструкцию. Бинар не знал, как скоро вернется пузатый, страх быть пойманным стучал у него в затылке. Конечно же, он обучался использовать свою силу, но пока довольствовался только теорией. В критической ситуации думалось нелегко, но он все же вспомнил, как использовала силу его мать. У них с отцом не всегда отношения складывались гладко, и ей приходилось иногда показывать зубы.

Бинар настроился и ударил кулаком по цепи, приправив выпад энергией. Белый поток разбился о сталь, сокрушая ее, но и кулак тоже. Адская боль пронзила ему руку, из горла вырвался крик. Стиснув зубы, он выбрался из подвала, вытягивая за собой цепь. Черный обратился, и на ослабших ногах поплелся за ним. Они медленно шли по переулкам, избегая оживленных участков города. Он разглядывал его по пути: худой, кости торчали наружу, глаза провалились в череп, курносый нос. Добравшись до окраины города, Бинар разрушил его ошейник. Черный тяжело дышал, его безликие темные зрачки с любопытством разглядывали спасителя.

– Спасибо, белый, – прохрипел он, запинаясь. – Я – Хорн.

– Пожалуйста, черный, – рассмеялся тогда Бинар, довольный собой.

Волки спускались к городу, и смрад дома рытного становился все ощутимее. «Нужно найти Хорна. За ним должок», – думал белый. Ри отправилась на разведку и доложила, что рытный на месте. Но он, итак, знал об этом.

Они вошли в комнату, которая совсем не изменилась, за исключением отсутствия на цепи волка. Рытный, сидя к ним спиной, повернул голову, принюхиваясь:

– Сколько энергии в том, кто похитил моего сына! Не думал, что белые еще живы! – Бинар улыбнулся и скинул свой капюшон, белоснежный свет заискрился в пространстве. – Впечатляет. Где забыл моего недоношенного щенка? – Бинар наклонился к нему, и он съежился от боли.

– Это ты мне скажи, – прогрохотал он у него над ухом, серые оскалились и зарычали.

– Я…не…знаю, – выдавил пузатый, Бинар ослабил хватку.

– Он говорит правду, турос! – Ри владела даром, раскрывающим ложь, и знала это наверняка. Белый кивнул.

– Тебе повезло, что она такая одаренная, – выплюнул он сердито. – Хорн почувствует, что мы здесь. Нужно только, чтобы папаша завыл. – Рас хохотнул, щелкая костяшками пальцев.

Молодой, жестокий волк ударил серой сферой заложника, но он оказался крепким орешком, и им потребовалось время, чтобы его сломить. Вой рытного все же разнесся по округе, оставалось лишь ждать.

Они заняли гостиную. Рас по-хозяйски закинул ноги на стол, сестра отвесила ему затрещину. У Бинара вызывало восхищение, как волчица пытается вразумить младшего брата, даже не предполагая, что это невозможно. Он задумался, и мысли заплутали, возвращая его в прошлое.

Хорн жил с его семьей, которая приняла и любила чужака. Он вырос, стал силен и красив. Энергетическая сила давалась ему с трудом, но вот в физической схватке черному не было равных. Отец задавался вопросом, почему Хорн не такой, как все, и сделал предположение. Он полагал, что рытный ослаблялся из-за вылазок в кратер смерти, и его семя видоизменилось. ДНК друга была необыкновенной.

Дверь с размахом отворилась, прерывая его погруженность в недра памяти, черное тело вышло на свет. Хорн не изменился, не считая щетины и буйной растительности на голове.

– Ты все еще любишь эту сволочь? – спросил его Бинар, вставая с дивана.

– Ты жив… – откликнулся друг, заключая его в объятия. Они расхохотались, рытный состроил гримасу.

– Подружки повстречались, – кряхтел он, залечивая раны целебной мазью.

– Идем. Здесь нельзя оставаться, – глаза друга бегали.

– А как же старик? – вклинилась Ри, обратив на себя внимание. Хорн замер, вглядываясь в лицо волчицы, будто впервые видел самку.

– Ему никто не поверит. Рытные теряют рассудок. Последствия работы…

За обыкновенным на вид зданием, и комнатой, больше походившей на коробку, скрывался бункер Хорна. Он исполнил на бетонном полу задорный танец, и дальняя стенка отъехала. Волки переглянулись. Длинный коридор привел их в помещение, увешанное картинами и фотографиями на стенах. Следующее – оказалось гостиной с имитацией камина: округлый диван занимал большую часть комнаты, сиявшей своей белизной. Черная кожа друга выделялась тут, словно бельмо, а вот Бинара можно было узнать лишь по сиянию кожи. Еще в бункере были кухня и несколько спален. Мебель новая, ковры. Одним словом, уютное жилище.

– Прячешься? – поинтересовался Бинар, сливаясь с диваном.

– Таким, как я, здесь не рады. Крайд уничтожил твоих. Думаешь, он пощадил бы кого-то, кто отличается от него самого? Вряд ли. Как ты выжил? Где был? – Хорн принес графин с искрящимся напитком – местный эль.

– Потерпел крушение на одной из планет. Попал в плен. Освободился. Пытался вернуться. И вот я здесь, перед тобой, – отпил он из бокала и застонал: эль создавался из энергии Вселенной и был мощнейшим источником силы; он не пьянил в отличие от вина. Кожа волка засветилась еще ярче.

– И где же ты был, когда Крайд уничтожал мою семью? – дрогнул его величественный голос, белые зрачки пронзительно сверлили друга.

– Я еле ноги унес в тот день. Его люди крушили все вокруг. Если бы ты только видел, во что они превратили родовое гнездо! Я успел обратиться. Да и что я мог один против стаи? – Бинар напряженно кивнул, принимая его правоту.

– Я здесь, чтобы вернуть власть. Она моя по праву, – сжал он кулаки.

– Какой план?

– Собрать волков и выдвигаться на Цирет войной, – безжизненно произнес он.

– Альфа-город охраняется. Ты и шагу не ступишь без разрешения Крайда. Единственный вариант – попасть внутрь как свой, – рассуждал Хорн.

– Посмотри на меня. Видел что-нибудь ярче? —хохотнул он в ответ. – Б12 запрещен.

– Ну, кое-где осталось немного. У меня, например, – скалился Хорн. – А еще тебе не помешает история и заложник, – они многозначительно переглянулись.

Ночью, когда друзья отдыхали, он попытался связаться с Катариной, ссылаясь на золотую нить. Не вышло. Тогда он прибегнул к своей энергии – тоже. Расстояние до ее планеты было слишком велико, связь не работала, но он не оставлял попыток, промучившись несколько часов. Наутро волки собрались в каморке, находившейся в дальнем углу бункера. Помимо огромного выбора оружия, Хорн отыскал там маленькую пробирку с синеватой жидкостью.

– Одна осталась. Если б я знал, что так случиться, не использовал бы на себя, – положил он руку на плечо другу. – У тебя будет шесть часов, не больше. За это время нужно успеть пробраться в Альфу, найти Крайда, и покончить с этим. Как только ты станешь серым, отведете меня в качестве пойманного дезертира. Они давно меня ищут, так что Крайд захочет лично отблагодарить тебя. – Бинар вертел в пальцах пробирку. – Вокруг него трое охранников. У Ори обостренное чутье: страх он почувствует за милю, читает мысли. Нельзя думать о плохом. Гри’гор – видит ауру. Ты должен держаться идеально, чтобы он не распознал твоих намерений. Ну, и третий, самый опасный – Ворф: видит будущее. Блокироваться от него та еще задача, но вполне выполнимая, – потряс он вторым пузырьком в воздухе. – Это замедляет работу мозга. Должно сработать…

Добравшись до столицы, они остановились на ночлег за чертой города. Хорн развел костер, и протянул ладони к огню. Волки не мерзли, они могли переносить любые температуры, но у черного огонь вызывал благоговение, и он жег костры исключительно ради удовольствия. Бинар смотрел на сияющую вблизи Альфу. Последний раз, когда белый видел родной город – прибежище всех правителей, он выглядел точно также. За столетия ничего не изменилось.

Ри заливисто смеялась над шутками Хорна, явно ему симпатизируя. Белый улыбнулся, ведь друг всегда знал подход к женщинам. Он вдруг вспомнил Мьяру: белая, ослепительная, худая, кукольные черты лица, – его младшая сестра, его сердце. В семье белых было принято заботиться друг о друге. Родители внушали детям необходимость сплоченной общины с пеленок: суть стаи. Мьяра была заботой Бинара. Они стали настоящей бандой: два белых, один черный. Но вскоре старший брат заметил, как она смотрит на Хорна. Он не придал этому значения, полагая, что чувство безответно и скоро пройдет, и ошибся. Однажды, заметив нервозность сестры, он отправился за ней следом, держась в тени. В тот день он увидел ее в объятиях друга. Хорн обладал его кровью и плотью, укрывшись под кронами деревьев семейного сада.

Бинар вспылил и рассказал отцу. Правитель планеты был глубоко оскорблен, считая любовь черного волка к своей дочери предательством. Он отправил Мьяру куда-то, а куда не сказал, а Хорн получил первое и последнее предупреждение, и возненавидел друга. Не раз они сцеплялись в схватках, пребывание в доме стало для него невыносимым. Бинар лукавил, когда говорил Катарине, что скучал на своей планете. Он совершил глупость, предал друга, винил себя, и не придумал ничего лучше, как сбежать. Конечно, в итоге это спасло ему жизнь. Он подумал о том, что младшая сестра возможно жива, раз не была с семьей на момент расправы, но отвлекся на Хорна, перешедшего в наступление.

Они метали искры глазами, Ри с вожделением его разглядывала. Рас скалился неподалеку. Бинар подсел к нему:

– Моя сестра его любила, – кивнул он в сторону разгорячившихся волков. – Я все испортил. Больше он никому этого не позволит, – Рас рыкнул отворачиваясь.

Вскоре парочка перевоплотилась и умчалась в глубину леса. До рассвета оттуда доносились волчьи песни, а Рас вздрагивал и скалился.

Новый день был пасмурным и тихим. Тишина будто предвещала беду. Он сжал нужный пузырек в руке. «Это временно», – пронеслось у него в голове. Идея замедлить мозговую деятельность и остаться дурачком на всю жизнь не казалась ему удачной. Махнув его залпом, он достал из кармана другой пузырек и тоже его выпил: тело сменило цвет. Серые восхищенно наблюдали за его трансформацией, ведь ни разу не видели камуфляжный раствор в действии.

Хорн также глотнул из пузырька отупляющую жидкость. Время пошло. Шесть часов на все, про все. Мысли путались, соображалось очень медленно. Окажись он один, плутал бы кругами. Хорн поцеловал Ри в губы и встал перед другом, выворачивая назад руки. Бинар грубо толкнул его вперед. Волчица провожала их взглядом, пока они не скрылись из вида, ведь ей и брату предстояло оставаться в засаде.

Пленный ступал по улицам города, волки оборачивались, открывая рты. Как давно они не видели белых? Перешептывания усилились, но не успели они пройти улицу до конца, как дорогу им перекрыли солдаты главы. Из-за их спин вышли трое похожих друг на друга самцов, коротко постриженных, узколицых, по строению тел больше похожих на женщин. Первый выпятил губу и упер руки в бока, проходясь пытливым взглядом по серому волку.

– Кто ты такой?! – прокричал он тоненьким голоском. – Я не вижу твоего будущего! Не вздумай делать глупостей! – серая кожа Ворфа сияла, в знак подтверждения его слов.

– Я – Алеф. Поймал черного! Он вам все еще нужен? – с вызовом обратился к нему Бинар, преодолевая действие жидкости, замедлявший его ум. Второй принюхался – Ори.

– Смелый, – буркнул он. – Редкий экземпляр, – подытожил лучший нюх планеты. – Только вот мысли путаются, туповат. – Волки заржали.

– И аура у него занятная, – кивнул Григор. – Пойдешь с нами! Черного не выпускать!

Люди Крайда слопали наживку. Он обернулся, встретившись взглядом с волчицей, наблюдавшей за ними в начале улицы, и повернул за женственными волками.

Глава встретил гостей, отложив ненадолго заботы правителя. Он широко улыбался, но жест не сулил ничего хорошего. Бинар разглядывал злодея: высокий, худой, серый, узкие светло-серые глаза, длинный острый нос, большой лоб, волосы, собранные в пучок на затылке.

До окончания камуфляжного эффекта оставалось часов пять. «Мне хватит и десяти минут», – подумал Бинар, скрежеща зубами.