– Ну что, козы! – обнял обоих высокий худощавый парень, сдувая с глаз отросшую мелированную челку. – Согрелись? – он кивнул на костер, в который Анька собиралась подбросить веток, чтобы тот не потух.

– Пусти, Шпала! – увернулась подруга от вынужденных объятий.

– Когда-нибудь ты будешь моей, – прыская со смеху потрясал он пальцем ей в назидание. Кася расхохоталась.

Витя отлично подходил Аньке по всем параметрам. Они даже внешне были похожи: светловолосые, голубоглазые, с пухлыми губами и родинками на щеках. Незнакомцы принимали их за родственников. В младших классах Анька была в него безответно влюблена. А потом он стал Шпалой, а она резала словцом похлеще стендапера.

Костерок догорел, и друзья, словно воробьи, постарались сесть кучнее, чтобы сохранить оставшееся тепло. На пустыре между домов не провели освещения, а потому можно было разглядеть частичку звездного неба. Луна убывала. Кася сравнила ее с женщиной, выставившей из-под платья оголившуюся ножку, и глупо захихикала.

– Тебе хватит, – толкнул девушку плечом Шпала, забирая бокал. – Подъем! – скомандовал он, вырастая над ними в лунном свете. – Мне еще вас провожать.

Анька жила ближе, и он с тоской следил за ее удаляющейся в сторону дома фигурой. Кася толкнула его в бок локтем, и они рассмеялись, возобновляя шаг. Она ступала легко, голова, казалась, готова была вот-вот оторваться и улететь, как воздушный шарик. Шпала укорачивал шаг, чтобы ей не приходилось бежать.

– Она меня в упор не видит, – ворчал он, запихивая, сгорбившись, руки в карманы. – Наверное, есть кто на примете.

Кася собиралась приободрить друга, как вдруг заметила на его куртке маленький кружок света. Остановившись, она напряглась, неосознанно поджимая губы.

– Что такое? – занервничал он, хлопая себя по груди. – Ты будто привидение увидела! Кася?! – дернул Шпала ее за плечо. Девушка моргнула, и кружочек исчез.

– Извини, я действительно перебрала.

– Не пугай меня больше! Ну же! Идем! – загоготал провожатый и легонько подтолкнул ее по направлению к дому.

Оказавшись в родных стенах, она тихонько шмыгнула на кухню. После вина ей захотелось перекусить. В доме стояла тишина, не считая папиного храпа, доносившегося со второго этажа. Бутерброд отлично подошел на роль закуски. Она жевала его, размышляя о недавних событиях. Вдруг девушка почувствовала, что задыхается – хлебная крошка сыграла с ней злую шутку. Кася безуспешно пыталась втянуть ртом воздух. Ее охватила паника. Хватаясь за горло, она беззвучно вела борьбу за жизнь. Нужно было подать сигнал, издать хоть какой-то шум, но единственное, о чем она могла думать в тот момент, это воздух. Возможно, лицо уже посинело и ей осталось недолго. «Умереть в двадцать лет по глупости. Подумать только!» – пронеслась мысль в голове девушки, отвлекая от панической атаки. Она посмотрела прямо перед собой и бросила попытки избавиться от злосчастного инородного тела – перед носом у нее мерцали несколько голубых искорок, источавших серебристый свет. Они множились, заполняя пространство. «Так вот как это выглядит? Сейчас появится Ангел и заберет меня?»

Внезапное осознание скорой смерти разозлило девушку. Такая короткая жизнь – несправедливость! Искры задрожали перед глазами. «Убирайтесь!» – мысленно закричала она, теряя сознание, и малютки умчались. Перед глазами все плыло, и она почти отключилась, когда кто-то вдруг приподнял ее, раскрыл рот, грубо вторгаясь в глотку пальцем и вызывая рвотный рефлекс, который позволил вытолкнуть инородное тело. В ушах звенело. Рыдания матери просачивались сквозь противный звук опустошения содержимого желудка.

Утром девушку ожидал вкусный завтрак и максимум внимания. Родители давненько не баловали подросшее дитя. Видимо, ночное происшествие заставило их пересмотреть занимаемую позицию. Кася наслаждалась завтраком, лаской и уютом. Ее, конечно, немного потряхивало, но скорее от возбуждения, чем от страха. Вчера она почти шагнула за грань, но ничего не вынесла из урока. Жизнь продолжалась, остальное было неважно.

День икс наступил незаметно. Мама с воодушевлением ждала встречи с целителями, тараторя всю дорогу. Даже пробки не испортили ей настроение. Отец молчал, изредка улыбаясь. Ему, человеку, построившему в торговом бизнесе империю и верившему только в деньги, было сложно воспринимать новую реальность. Кася спрашивала себя: как он вообще согласился попробовать?

Родители носили маски. Достигнув определенного возраста, девушка поняла, что взрослые бо́льшую часть жизни притворяются. Она видела эту натянутость фраз, полуулыбки, пожимание плечами. Шоры слетели, являя в мир подростка серость, искоренявшую юношеский максимализм и детскую непосредственность. Но девушка не унывала, борясь с собой и частенько – с родителями. Тяжело было собирать по кускам устоявшийся образ близких, и вскоре она смирилась, отпустила ситуацию. Облегчение не заставило себя долго ждать. Она поняла, что родители никогда не станут другими, что пора перестать цепляться за прошлое. Это отрезвило ее. Семейные споры прекратились. Ну а потом заболела мама, и Кася, испугавшись, позабыла о своих амбициях.

Наталья сперва напоила их чаем. На сей раз отец отправился с главой семейства на балкон, прихватив с собой пепельницу. Женщина же повела маму в комнату. Сегодня стол не служил местом выуживания золотистых, потемневших волн, а использовался по назначению.

– Садись, – сказала Наталья маме, указывая на стул. – И ты найди себе место, – бросила она девушке.

Кася расположилась на диване. У нее появилась возможность разглядеть комнату, она завертела головой. Свет был приглушен, создавая атмосферу таинственности. Диваны стояли по обе стены. В углу располагалось старое на вид пианино, ближе к двери – стол и стулья, на потолке висела незамысловатая люстра. Сейчас была включена только настольная лампа, мягко подсвечивающая фигуры двух женщин и девушки. Мама сложила ладони на узорчатой скатерти, ожидая распоряжений целительницы. Наталья достала светлый камушек заостренной формы на серебряной цепочке, подняла его и начала что-то нашептывать. Цепочка пришла в движение и принялась описывать круги.

– Покажи, кто, – расслышала Кася, волосы на руках встали дыбом.

Она вгляделась в пространство рядом с женщиной и увидела маленькие, перемещавшиеся с бешеной скоростью серебристые искорки. Казалось, на них невозможно сфокусировать взгляд. Численность малюток росла, цепочка с камушком вращалась быстрее. Кася видела, как искры образовывают водоворот и управляют цепочкой, касаясь ее и вызывая легкое свечение. Наталья кивала.

– Это сделала твоя подруга. Подарок. Колготки, – вынесла женщина вердикт. Мама побледнела.

– Точно? – севшим от напряжения голосом спросила она. Наталья кивнула, а мама сразу как-то сникла и замолчала, уставившись в одну точку на стене.

Затем целительница встала и заходила вокруг, что-то приговаривая и двигая ладонями. Кася сосредоточилась и увидела серебристые волны. Они просачивались сквозь потолок квартиры, окутывая собой пространство. Мама беззвучно плакала, когда волны ложились к ней на плечи и проникали сквозь макушку в голову. В какой-то момент они стали рассыпаться на искорки, скопились и посыпались с потолка – тогда мама шумно выдохнула и радостно заулыбалась. Затем искры преобразовались в цветы – яркие, ароматные розы, обсыпавшие с головы до пят пациентку. Кася неотрывно наблюдала за происходящим и больше не боялась. Даже сидя поодаль на диване, она могла чувствовать благоухание небесных цветов.

– Лучше? – спросила Наталья.

– Да, с-с-спасибо, – заикалась мама. Не моргая, Кася смотрела в ее сторону, созерцая поочередно растворявшиеся в воздухе цветы.

Наталья утерла со лба пот, села за стол, сделала в толстой тетради какие-то пометки. Наклонив голову, она несколько раз шумно вздохнула.

– За все во Вселенной нужно платить, – таинственно изрекла она, вновь держа на ладони цепочку с камушком – на сей раз та не двигалась. – Маятник помогает ответить на некоторые вопросы и определить плату, – покосилась целительница на Касю. Видимо, пояснения предназначались не только для матери.

Девушка вновь увидела искры, закрутившиеся воронкой вокруг маятника. Она была абсолютно уверена в правдивости слов женщины: кто-то управлял ее рукой, пока та отсчитывала круги. Наталья считала вслух, а когда маятник остановился, назвала сумму. Мама, благодарная за подарок небес – исцеление, коротко кивнула и, спотыкаясь, вышла в коридор. Наталья посмотрела на девушку и предложила:

– Садись. Посмотрим, что тут у тебя, – тепло улыбнулась женщина.

– Не стоит, – в груди девушки клокотал страх, она принялась ерзать на месте.

– Трусишка, – все еще улыбалась Наталья. – И не скажешь, что недавно справилась со смертью. – Кася вытаращила глаза и открыла рот.

Вокруг женщины был разреженный воздух, искры появлялись и исчезали. «Улыбается и сканирует меня», – догадалась девушка. Улыбка Натальи стала еще шире. Кася подошла и села напротив целительницы.

– Видела цветы? – щурилась Наталья. Казалось, она не в силах поднять головы.

– Да.

– Это любовь Творца. Она проявляется по-разному. Весь наш мир состоит из энергии и вибраций. Как ты выразилась, волны не что иное…

– Как энергия, – прошептала девушка.

– Именно, – закивала Наталья, ее глаза приняли темно-серый оттенок. – Я состою в одной группе. Ничего особенного, энергетически заряженные люди. У тебя есть предрасположенность.

– Я не умею…

– Пока нет, – широко улыбнулась она. – Думаешь, многие способны видеть? – Наталья вздернула бровь. – Подумай, – протянула ей женщина листок с напечатанным на нем адресом и номером телефона. – Я спросила вчера, – тыкнула целительница пальцем в потолок, – и меня обязали направить тебя.

После ее слов у девушки почему-то защипало глаза, рыдания подкатили к горлу. Она чувствовала себя так, словно ей на голову свалилась необъятная любовь. Такая, которую сложно выдержать обычному человеку.

– Плачь, – коснулась Наталья ладонью ее руки – кожу тут же начало покалывать. – Освободись, – убаюкивал голос, – высшие силы на тебя надеются. Это неспроста. Что бы ты ни решила, я свою миссию выполнила, – убрала она руку и поднялась со стула.

– А если бы не выполнили? – всхлипывала Кася, чувствуя, что Наталья читает ее, словно открытую книгу.

– Заплатила бы. Я же сказала твоей матери, что за все приходится платить. Круговорот энергий никто не отменял, – устало пробормотала целительница и оставила девушку одну.