Глава 5

Московская область. БО «Васильки»

Кристально чистое небо окрасилось в розовый цвет. Солнце, только-только показавшись из-за горизонта, озарило верхушки деревьев мягким светом, разбавляя предрассветную прохладу жаркой волной.

Несмотря на раннее утро, Громов уже не спал. Поставив полено на огромный пень, он четким выверенным движением ударил колуном по середине, расколов дровину пополам. Физические упражнения всегда помогали ему держать себя в тонусе и настроиться на рабочий лад.

Но сейчас работа отошла на второй план, его мыслями безраздельно владела Ирина. Переключиться на что-то другое не получалось, он безумно скучал по ней и постоянно думал, как она там без него.

Его тело до сих пор хранило тепло ее губ и рук, нежно скользящих по разгоряченной коже. Ничто не могло стереть из памяти ее светлый образ. И даже занимаясь сексом с Кариной, он ощущал присутствие Ирины.

Взяв очередное полено, Тим задержал дыхание и, размахнувшись, вложил в удар всю свою злость. Он не хотел находиться здесь, прогибаясь каждый раз, чувствовал, что теряет частичку себя, эта работа уничтожала его. С превеликим удовольствием послал бы ко всем чертям и Бушина, и Карину, но тогда путь на волю был бы закрыт навсегда. Он не знал, сколько еще сможет продержаться, и лишь уверенность в том, что Романова его ждет, давала силы.

– Мурчик, ну ты куда сбежал? Я проснулась одна в холодной постели, – елейный голос Карины заставил вздрогнуть. Громов воткнул топор в пень и, взяв полотенце, повернулся к ней.

– Ты каждый день просыпаешься одна, – равнодушно напомнил он и стер с лица и шеи капли пота.

– Может, пора это изменить? – предложила Базанова и, проведя рукой по его обнаженной спине, прижалась губами к плечу.

Мурашки пробежали по коже, Тимур напрягся и стиснул зубы, чтобы не отпрянуть. Это было бы слишком – хватило и того, что он заснул в самый неподходящий момент. Утром Карина, конечно же, сказала, что все нормально, но Тим знал, что она затаила обиду. Сам того не желая, он сильно задел ее самолюбие.

– Зачем? Меня все устраивает, и, мне казалось, тебя тоже.

– А теперь не устраивает. Я хочу засыпать и просыпаться рядом с тобой, – упрямо заявила она и, покрыв поцелуями его спину, осторожно добавила: – Так же, как и она…

Упоминание об Ире болезненно защемило сердце. Карина хотела занять ее место, но это было невозможно.

– Нет, – твердо ответил Громов и, открыв бутылку с водой, сделал несколько жадных глотков.

– Но почему?

– Потому что ты не она, – его голос прозвучал равнодушно, что далось с большим трудом.

– Ну я же лучше…

– Хуже, лучше, какая разница? Мы договорились, что все будет как раньше, так и есть. Не понимаю, зачем требовать большего.

– Ну Мурчик… – Базанова заскользила ладонью по накаченному торсу.

– Хватит, – резко перебил ее Громов, начиная терять терпение. – Иди в комнату, я закончу и приду.

Бросив бутылку на землю, он отстранился от Карины и, взяв полено, вновь установил его на пень. Так ничего и не добившись, девушка направилась к главному корпусу.

Тула. Квартира Куликовой

Романова лежала на кровати, подтянув колени к груди, и смотрела в одну точку на стене. Спать уже не хотелось, но и вставать не имело смысла. Было только одно желание – спрятаться от всего мира в своем панцире и не показываться до тех пор, пока не отпустит эта невыносимая тоска.

После освобождения из «Золотой рыбки» прошло два дня, но ничего существенно не изменилось: душевная боль не притупилась ни на йоту, продолжая выворачивать наизнанку каждый сустав ее беспомощного тела. Мысли, чувства и воспоминания скручивались в один клубок, лишая возможности нормально жить.

Безграничная любовь и жгучая ненависть, два непримиримых соперника, сражались за право остаться навсегда. С одной стороны, Ира безумно любила Тима, несмотря ни на что. И если бы он сейчас позвал, она бросила бы все и побежала к нему. Не раздумывая, вернулась бы обратно в этот чертов бордель, все что угодно, лишь бы быть с ним, чувствовать его близость.

Но с другой стороны, его поступок не имел названия. Он предал ее, унизил, вычеркнул из своей жизни ради другой. Научил ее летать лишь для того, чтобы потом безжалостно отнять крылья и равнодушно смотреть, как она камнем падает на землю. За это Ира ненавидела его, по крайней мере, очень пыталась.

Услышав, как дверь тихонько отворилась, она инстинктивно прикрыла глаза, надеясь на то, что Таня не станет ее будить.

– Не притворяйся, я видела, что ты не спишь, – раздался голос подруги, и в следующую секунду комнату залил яркий солнечный свет.

Романова непроизвольно зажмурилась.

– Ириш, ну ты как?

– Никак, – безразлично ответила она и попыталась натянуть на голову одеяло, но подруга не позволила ей этого сделать.

– Нет, не пойдет, ты уже вторые сутки так лежишь. Я приготовила легкий куриный суп, пойдем поедим.

– Не хочу.

– Так нельзя, надо питаться, попей хотя бы бульон.

Таню абсолютно не устраивал такой расклад, она намеревалась во что бы то ни стало расшевелить подругу, помочь ей, даже если придется прибегнуть к крайним мерам.

– Не хочу, – упрямо повторила Ирина и, отвернувшись, зарылась лицом в подушку. При упоминании о еде желудок скрутил спазм, а к горлу подступила горькая тошнота. Головой она понимала, что надо поесть, но не могла заставить себя.

– Да что ты заладила своим «не хочу»?

– Танечка, милая, пожалуйста, оставь меня в покое.

Ира не могла думать ни о чем, кроме Тимура, болезненно переживая их расставание. Ее эмоциональное состояние по-прежнему оставалось нестабильным.

– Тебе надо поправляться, и так уже кожа да кости…

– Я не больна.

– Дай мне убедиться в этом и осмотреть тебя, – попросила Таня и сняла с Ирины одеяло. Футболка задралась, обнажив несколько шрамов на животе. Таня их заметила, но вида не подала.

– Не нужно, со мной все хорошо, я цела и невредима, – заверила ее Романова и, перехватив встревоженный взгляд, поспешила поправить футболку.

– Ну хорошо, просто скажи, что у тебя болит?

– Душа…

– Ир, расскажи мне все, тебе же самой станет легче. Вместе мы сможем справиться… Ну что с тобой сделали? Избили? Изнасиловали?

От ее слов липкие мурашки забегали по коже, вынуждая вспоминать то, что так отчаянно старалась забыть. Картинки замелькали так быстро, что она не сумела справиться с собой и остановить запущенный механизм.

Длинный кнут со свистом опускался на спину, безжалостно разрывая нежную кожу. Боль пронзала каждую клеточку, но Ира помнила не телесные страдания. Ее приковывал взгляд Тимура, полный отчаяния и страха. Только благодаря ему она выдержала эту пытку.

Опустив приятные подробности первого поцелуя, воображение перенесло ее в следующий момент. Громов изнасиловал ее. Вошел в комнату и, не говоря ни слова, уверенно направился к ней. Она умоляла не трогать ее, не насмехаться над ее высокими чувствами. Конечно, Ира хотела его и телом, и душой, но не так, не при таких обстоятельствах. Вопреки ее ожиданиям, этот секс стал одним из лучших. Первая близость, первый настоящий оргазм, самый яркий и запоминающийся. В действиях Тимура не было жестокости и грубости, он спасал ее и думал, в первую очередь, о ней, поэтому насилием этот половой акт считался лишь номинально.

Гринев лупил ее ремнем изо всех сил, не зная меры и не видя границ, вымещал таким образом свою злость и непременно убил бы ее, если бы Громов не подоспел вовремя. Ира плохо помнила те страшные мгновения, потому что уже начинала терять сознание. Но Тимур не позволил ей умереть, быстро сориентировавшись, отнес в медпункт и передал в надежные руки местного врача.

Случай с Шевцовым стал последней каплей. Он мучил Иру своими изощренными пытками, медленно подводя к краю, издевался, как только мог, и получал от этого настоящее удовольствие. Тогда Романова окончательно попрощалась с жизнью, ведь рассчитывать на помощь Тима уже не приходилось, – она оттолкнула его, дала понять, что больше не нуждается в нем. Но Громов не бросил ее. Невзирая ни на какие обстоятельства и не требуя ничего взамен, он снова оказался рядом в трудную минуту. В этом и проявилось его истинное отношение к ней.

Все, что Ирина могла вспомнить, так или иначе, сводилось к Тимуру. Он каждый раз уберегал ее от опасности, рискуя своей жизнью, вытаскивал из самых сложных ситуаций. В голове не укладывалось, как это могло быть неправдой… Пазл не складывался в единую картину: его поступки противоречили словам. Для чего он все это делал? Неужели жажда денег оказалась важнее чувств?

– Что? Ира, не молчи! Я не могу смотреть, как ты мучишься, – Таня осторожно потрясла ее за плечи и заглянула в глаза.

– Пожалуйста, хватит! Оставь меня одну! – взмолилась Романова и, не справившись с эмоциями, зажала уши руками.

– Прости, – прошептала Куликова и вышла из комнаты. Прикрыв за собой дверь, она поколебалась несколько секунд и все же взяла в руки телефон.

Москва. Главное следственное управление

Целый день Елена просматривала дело о «Золотой рыбке» и, наверное, уже успела выучить его наизусть, но пользы от этого не было никакой. Материалы, добытые Громовым, она приобщала, но что делать с новыми файлами, не придумала. Начальство требовало результатов, а времени оставалось в обрез. Нужно было что-то предпринимать, но, как назло, идеи в голову не приходили.

В том, что Хабаров говорит правду, она ни капли не сомневалась, равно как и в том, что сделает все ради его спасения. Однако развалить дело было невозможно – слишком крупный масштаб оно приобрело. Да и действовать в одиночку уже не могла, теперь все зависело от решения Дымова. Согласится он помочь или нет, она не знала, но была уверена, что должна убедить его в невиновности Алексея.

Нервно постучав пальцами по столу, Лена бросила взгляд на телефон, и он сразу же ожил.

– Здорово, Зимина, – раздался пронзительный голос Дымова, как только она сняла трубку.

– Привет, Стас.

– Ты еще в Управлении?

– Да, а что?

Она напряглась: холодный тон не предвещал ничего хорошего. На самом деле, сама хотела позвонить ему, но так и не решилась.

– Встретиться надо.

– На свидание приглашаешь? – в сложившейся ситуации сарказм был лишь защитной реакцией организма.

– Ага, типа того, – поддержал ее Дымов, но его настроение не особо располагало к юмору.

– Где?

– У меня дома.

– Так сразу? – Зимина вновь попыталась перевести разговор на шутливый лад.

– Ну хочешь, могу приехать к тебе.

– Нет уж, у меня сын дома.

– Вот и договорились, – заключил Стас.

– Во сколько?

– Как освободишься, сразу заезжай.

– Ладно, скоро буду, – согласилась Елена и сбросила вызов.

Закрыв грузную папку, она убрала ее в сейф и начала собираться.

Москва. Квартира Дымова

– Привет, – робко произнесла Зимина, когда Стас открыл дверь.

– Здоровались уже, заходи, – он отошел в сторону, пропуская ее в квартиру.

Елена заметно нервничала, еще в машине она пыталась выстроить в голове предстоящий диалог, продумывала фразы и контраргументы, которые убедят Дымова принять верное решение. Но, оказавшись перед ним, растерялась.

– Слушай, Дымов, я голодная, накормишь? – спросила она, чтобы хоть как-то разрядить обстановку, и прошла на кухню вслед за ним.

– Пельмени сварил, будешь? – любезно предложил он, кивнув на стоящую на плите кастрюлю.

– Давай, – согласилась она и опустилась на стул.

Стас как раз собирался ужинать. Разложив еду в две тарелки, поставил их на стол и сел напротив Зиминой. Он прекрасно видел, что она чувствует себя неловко, поэтому старался не давить.

– Ну-у… Зачем звал? – Лена не выдержала первой. Неизвестность пугала.

– Поговорить.

– Говори.

– Ты должна рассказать мне, как вы познакомились с Хабаровым, – без предисловий начал Дымов.

Елена чуть не подавилась от неожиданности, бросила вилку и закашляла. Она понятия не имела, для чего нужна была эта информация, но больше всего напрягала формулировка – «должна».

– Ты ничего не перепутал? – возмущенно посмотрела на Стаса.

– Нет, по делу надо, – спокойно отозвался он и закинул в рот пельмень.

– А какое это имеет отношение…