Глава 7. Дмитрий

После тяжелого трудового дня приятный вечер в любимом заведении, что может быть лучше? Из доступного – ничего. Приходится довольствоваться малым.

Потягиваю виски и наслаждаюсь приватным танцем девушки, которую так долго искал. Точнее, ее искали специально для меня, по определенным параметрам. Она так похожа на ту, другую, из запрещенных мыслей, что сводит челюсть. Правильное освещение и мое воображение докручивают картинку до оригинала, и я утекаю в свои фантазии. Отчетливо представляю, как подхожу ближе и начинаю ласкаю Елену. Она извивается в моих руках и тихо стонет от наслаждения. Дрожь нетерпения проходит по телу, а член рвется на волю. И я готов выпустить его. Позволить себе расслабиться и выплеснуть скопившееся напряжение.

Залпом осушаю бокал и поднимаюсь на ноги. Картинка едва заметно искажается, но не критично. Делаю шаг к своей мечте, но телефонный звонок заставляет остановиться. На этот номер звонят только те, кто входит в очень узкий круг контактов. Смотрю на дисплей – дочь.

– Выйди, – говорю девушке и опускаюсь обратно в кресло.

– Но я не закончила, – пытается спорить, а меня передергивает от звука голоса. Чужого, совершенно не похожего на голос Елены. Волшебство мгновенно рассеивается, и наступает разочарование.

– Вон, я сказал! – рявкаю на нее.

Девушка обиженно поджимает губы и торопливо сбегает, прикрыв за собой дверь. А я принимаю звонок от дочери.

– Папуль, привет, – раздается в динамике звонкий голос.

– Здравствуй, моя хорошая, – нежно улыбаюсь я. – Как ты?

– Терпимо, соскучилась только, – огорченно вздыхает она, а я даже на расстоянии чувствую, что что-то не так.

Анюте по-любому что-то от меня надо. Она молодец, заходит издалека. Сначала пускает пыль в глаза, а потом выдаст реальную причину звонка. Может, я, конечно, ошибаюсь. Но профессиональная деградация заставляет искать малейший подвох в любой ситуации.

– И я очень скучаю, – тем не менее отвечаю. И даже не лукавлю. Дочь – единственный человек в моей жизни, которого я бесконечно люблю и всегда рад видеть.

– Ты приедешь на первое сентября? – Ее голос становится вкрадчивым и наполняется искренней надеждой.

Ну вот и реальная причина. Как все просто, но в то же время сложно.

– Если честно, не планировал, – уклончиво ухожу от ответа. – У меня новое дело, которое занимает очень много времени.

По факту лишь загружает мозг, чтобы вытеснить из него ненужные мысли.

– Расскажешь подробности?

Дочь сразу оживляется. Она очень хочет пойти по моим стопам и стать юристом, поэтому любит слушать детали интересных дел, что я веду. Иногда делюсь с ней и даже помогаю выстроить правильную цепочку, но не всегда имею на это право.

– Не по телефону.

– Тогда тем более приезжай, – хнычет она, переходя к своим любимым манипуляциям. – Ну пап, я так давно тебя не видела.

Давит на больную мозоль, прекрасно зная, как мне тяжело ей отказывать.

– Анют, ну так бывает.

– Ну пожалуйста, пожалуйста, – всхлипывает она, запуская тикающий механизм в моей груди. – Это ведь мое последнее первое сентября. А на первом ты был…

Вот зараза малолетняя! Расплываюсь в улыбке. Как искусно подбирает аргументы. И время выбрала идеальное, когда мой слегка задурманенный алкоголем мозг не в состоянии генерировать отмазки. Готов аплодировать стоя. Девочка молодец, далеко пойдет. Только вот веревки из меня вьет. Ладно, ей можно простить.

– Ну хорошо, я постараюсь, – сдаюсь.

– А я буду тебя очень-очень ждать, – ласково и нежно. Лиса прям.

– Люблю тебя, дочка, – сквозь улыбку говорю ей.

– И я тебя люблю.

Звонок прерывается. Небрежно кидаю телефон на небольшой столик, наливаю себе виски и откидываюсь на спинку кресла. Девочка моя стала совсем взрослой. Одиннадцатый класс. Как быстро время летит, а ведь совсем недавно провожал ее в первый.

Воспоминания захлестывают и переносят на несколько лет назад. Наша идеальная семья и измена жены, как гром среди ясного неба. Она валялась в ногах и умоляла. Но я не простил, не смог даже смотреть на нее как на женщину после того, как была с другим. Потом наш некрасивый развод. Безобразный. С перетрясанием грязного белья. Я ушел, оставив ей все. Единственное, о чем я жалею до сих пор: что не забрал дочь. На тот момент это был единственно возможный вариант. У меня не было ничего, кроме отчаянного желания добиться чего-то жизни.

Глоток алкоголя опаляет горло. Я виноват. Сильно виноват перед Анютой. В каком-то смысле сломал ей жизнь. Лишил полноценной семьи и отеческой любви. Столько событий в ее жизни прошли без моего участия, что не перечесть. Раз дочь нуждается во мне, может, и правда пора откинуть все заботы и поехать.

Кого я обманываю? Мне же только нужен был повод. Кривая усмешка искажает губы. Заботливый папочка – отличный вариант. Залпом допиваю виски и прикрываю глаза. Срываюсь ко всем чертям, теряя контроль и сдаюсь истинным желаниям. В душе вновь творится хаос. Только отпускать начало, а я опять в этот омут.

Два дня осталось. А Елена точно будет там. Я уверен. Увижу и как устоять? Как удержать демонов внутри? Но дочь. Я не могу ее подвести.

Ладно, на месте буду разбираться. Как только решаю ехать – в груди начинает болезненно ныть. Может, зря я так? Да какая уже разница. Меня все равно не остановить.

Девушка возвращается в комнату и включает музыку. Смотрю на нее и понимаю, что от былого возбуждения не осталось и следа. Не могу смотреть на копию, когда скоро увижу оригинал. Нахрен это все. Пора домой.

Жестом подзываю ее к себе. Отдаю налом ранее оговоренную сумму и иду к выходу.

– Но ничего же не было, – удивленно восклицает она.

– Было, – хмыкаю я. – Просто только у меня.

И немного не то, что она имеет в виду. Я в очередной раз осознал, то суррогат не заменит мне желанную женщину.

Глава 8. Елена

С большим трудом, но мне все же удается найти адвоката, готового взяться за мое дело. Отец Глеба помог. Некая Маковецкая Любовь Геннадьевна. Смелая, жесткая, беспринципная – как мне ее охарактеризовали. А главное, специализируется на семейном праве и разводах в частности. Собаку на этом съела. Стоят ее услуги, конечно, недешево, но я готова заплатить за результат.

Прихожу к назначенному времени и ожидаю в приемной, пока пригласят.

– Елена Борисовна, проходите, пожалуйста, – зовет меня девушка-секретарь.

– Спасибо.

Вхожу в кабинет и с интересом разглядываю женщину, сидящую во главе стола. Темные волосы, собраны в тугой пучок, острые черты лица и ярко-красные губы. Очки в прямоугольной оправе придают образу еще больше стервозности.

Любовь Геннадьевна внимательно смотрит на меня поверх очков ледяным взглядом светло-голубых бездушных глаз, а я что-то начинаю отчаянно сомневаюсь, что готова с ней сотрудничать. Такая сожрет и не подавится. Но выбора у меня, по сути, нет. Она единственная, кто готов бодаться с Ильей.

– Документы принесли? – Голос холодный, чуть хрипловатый.

Я лишь киваю, как болванчик, и достаю из сумки документы.

Любовь Геннадьевна мельком пролистывает их и указывает мне на свободный стул. Осторожно присаживаюсь, складываю пальцы в замок и кладу на стол.

– Вы уверены, что все получится? – на всякий случай уточняю, мало ли. По телефону меня заверили, а сейчас, может, что-то изменилось.

Она откидывается на спинку и вновь сканирует меня взглядом. Становится неуютно. Я не боюсь, просто энергетика у нее какая-то тяжелая. Я едва справляюсь с ней.

– Если все так, как вы рассказали, – хмыкает она, – то суд обычно на стороне матери.

По-другому и быть не может. Я не пьяница, не наркоманка. У меня есть работа, репутация, в конце концов. На каком основании у меня могут отнять ребенка? Бред какой-то.

– В смысле «если»? – недоуменно округляю глаза.

Меня что, еще и в обмане подозревают? Странная барышня, ей-богу. Может, стоит у нее попросить документы, разрешающие заниматься адвокатской деятельностью? Я бы так и сделала, если бы не рекомендация самого Молотова. В нем сомневаться у меня нет причин.

– По-разному бывает. – Губы Любови едва заметно изгибаются в усмешке. – Вы же ничего не скрываете?

– Нет, я рассказала все, как есть.

– Хорошо. – Она стучит пальцами по столу, думая о чем-то своем. – А эти видео, с вашим мужем в главной роли, что вам присылали, у вас сохранились?

– Нет, я все удаляла, – недовольно поджимаю губы.

Я же не знала, что они мне когда-нибудь пригодятся. Даже не смотрела, что там показывали. А может, и стоило. Но я так верила Илье, что не хотела ничего знать. Как страус, прятала голову в песок, надеясь, что меня не коснется. Меньше знаешь – крепче спишь.

– Жаль. Очень жаль.

– Если это как-то поможет, то я могу попробовать написать тому человеку, – быстро ориентируюсь. – Может, у него остались копии.

– А попробуйте. – Любовь Геннадьевна щелкает пальцами. – А вдруг…

– Хорошо, – поднимаюсь на ноги. – Что-то еще нужно?

– Нет. Я составлю исковое заявление, вам нужно будет приехать подписать. Ну и все. Дальше только ждать.

– Спасибо.

Выхожу на улицу и оборачиваюсь. Так и не могу отделаться от неприятного ощущения. Не нравится мне эта женщина. Но она и не должна мне нравиться. Главное, что профессионал в своем деле. Остальное не важно. Уж личную неприязнь как-нибудь переживу.

***

Около школы сегодня многолюдно. Дети, родители, педагоги. Подруги негромко переговариваются между собой, а я плаваю в безрадостных мыслях. Сегодня надо подъехать подписать исковое заявление. Страшно волнуюсь, но отступать некуда. Мишеньку мне так и не дают увидеть. Илья непреклонен. Сволочь.

Торжественная линейка по случаю первого сентября должна вот-вот начаться. Все стоят на своих местах и ждут отмашки. Как только заиграет музыка, начнется заранее подготовленное представление. Ежегодное событие почти для всех, не считая малышей-первоклассников, что сиротливо жмутся друг к другу. Но пройдет совсем немного времени, и все изменится.

Одиннадцатые классы стоят напротив. Выросли за лето, подтянулись. Совсем взрослые уже. Приветливо улыбаюсь Анюте и едва заметно качаю головой. В ее руках букет белых хризантем. Как и всегда. С шестого класса и каждый год. Вместо классного руководителя она дарит цветы мне. Пожалуй, это единственная вольность, которую Аня позволяет себе на людях. За что я очень ей благодарна.

– Настырная, – беззлобно хихикает Евгения.

О нашей близкой дружбе с ученицей знают некоторые преподаватели. Наша небольшая компания, и все. Я стараюсь не распространяться на эту тему.

– И не говори, – хмыкаю. Действительно настырная, но, может, это и к лучшему.

Чувствую на себе чей-то пронзительный взгляд и зябко веду плечами. Становится не по себе. Оглядываюсь по сторонам, но не замечаю никого необычного.

– А это еще кто? – Подруга толкает меня в бок, привлекая внимание.

– Где? – поворачиваюсь и слежу за ее взглядом.

Только не это. Нервно сглатываю, встречаясь с серыми, как грозовое небо, глазами. По телу проходит жаркая волна мурашек, а дыхание застревает где-то в горле.

– Смотрит на нас, – с любопытством продолжает Евгения. – Ты его знаешь?

Я как под гипнозом. Не могу ни отвести глаз, ни пошевелиться. Он пленил мою волю и тело.

– Отец Ани, – с трудом выдыхаю я и выдавливаю из себя приветливую улыбку. Для него.

– Вау, – смеется Женя и оборачивается к другим учителям. – У нашего Леденева, оказывается, есть конкурент.

Они сразу подхватывают и начинают обсуждать. Слушаю вполуха и все смотрю на него. Поправ все нормы и приличия.

– Лен, это судьба, – шепчет мне Алена.

– Что? – перевожу на нее растерянный взгляд.

– Он сам приехал. Поговори с ним.

– Нет, ты что… – отмахиваюсь небрежно. – Я же нашла адвоката.

– Это вам. – Совсем рядом раздается незнакомый мужской голос.

– Мне? – удивленно восклицает Евгения, а я оборачиваюсь.

– Вам.

– Спасибо.

Какой-то парень. Видимо, один из новеньких, дарит букет белых хризантем. Но не мне, а Евгении. Перевожу взгляд на Анюту, она чуть не плачет. Не успеваю ничего предпринять, как звучит музыка и начинается линейка.