© А. Батлук, 2022

© ООО «Издательство АСТ», 2022

Глава 1

На секунду меня ослепил свет прожектора. Я поморгала, чтобы вновь обрести зрение, и выдала свою самую ослепительную улыбку.

– Лялечка, дорогая, повернись… вот так, еще… еще. Дорогая, в этом сезоне ты заткнешь за пояс эту противную Лиззи! Красавица! Богиня!

Моментограф безостановочно говорил мне комплименты, а я поворачивалась, демонстрируя великолепное нижнее белье от Ванессы Смузи. В этом сезоне я участвовала в конкурсе, который устроил знаменитый мужской журнал «Паннекс». Победительница будет красоваться на его обложке целый сезон, и уступать эту честь своей главной сопернице, Лизавете Контас, я не намерена. Моментосессия продолжалась уже три часа, и помоги богиня, чтобы из всего многообразия снимков для первого этапа голосования я выбрала хотя бы парочку.

– Лялечка, – уже пряча оборудование в свою безразмерную сумку, обратился ко мне моментограф. – Ты слышала, что Лиззи решила устроить благотворительный ужин в честь своего участия в конкурсе?

Я выглянула из-за ширмы, за которой одевалась. Альф хоть и был немного другой сексуальной ориентации, чем девушкам хотелось бы, но переодеваться при нем все же было неудобно.

– Я не удивлена, что она пытается победить такими грязными способами. Ну что ж, пусть делает все, что считает нужным… А на какой день назначен ужин?

Альф замялся:

– Ровно через месяц, в последний день лета.

Я чуть не задохнулась от злости и выскочила из-за ширмы, застегивая пуговицы на блузке, от нервов пальцы путались в петлях и срывались. Альф крякнул и сделал щелчок – пуговицы мгновенно встали на свое место.

– Ты серьезно?! Альф, но это же мой день рождения! Кого она туда пригласила?

– Даже не знаю, Ляля. Я не общаюсь с ней…

– Альф, – я схватила со стола маникюрные ножницы и красноречиво потрясла ими в воздухе. – Не заставляй меня переходить к пыткам.

– Лялечка, – парень закатил глаза и откинул со лба челочку. – Я легко смогу себя защитить.

– Да ладно, – я прищурилась и положила ножницы обратно на стол. – В таком случае мне придется рассказать всем вокруг о…

– О моей нетрадиционной ориентации? – фыркнул Альф.

– О том, что ты иммигрант, – зловеще закончила я. – Думаешь, я не знаю, зачем ты обращался к моему отцу? А при должном желании даже смогу найти подтверждающие твой переезд документы. Как думаешь, как скоро от тебя отвернутся все клиенты из высшего общества? Аристократы и министры людей со стороны очень не любят.

Альф побледнел, и скрыть это не смог даже большой слой пудры.

– Не понимаю, о чем ты говоришь!

– Отлично понимаешь, – отрезала я. – Ну, говори! Кто приглашен?

– Ты не посмеешь…

Я удивленно приподняла бровь:

– Ты серьезно сейчас? Интересно, что же меня остановит?

– Наши хорошие отношения? – предположил Альф, но я презрительно фыркнула.

– Альф, за твое хорошее отношение я очень хорошо плачу. И отлично понимаю, что, если Лиззи заплатит больше, ты тут же переметнешься к ней. Говори давай, иначе мне придется наведаться в кабинет к отцу. Свои бумаги от любимой дочери он не прячет.

– И очень зря, – огрызнулся моментограф, секунду подумал и глубоко вздохнул, набираясь сил и понимая, что последует за его ответом. – Лиззи пригласила всех министерских детей, всех гимназистов из вашей группы, журналистов, ну и еще по мелочи. Список гостей я не видел, но…

– И что, все согласились?

– Согласились все… Вырученные за ужин деньги Лиззи собирается передать малоимущим женщинам на покупку нижнего белья.

Я в бешенстве схватила со стола статуэтку и швырнула ее в стену. Проследила, как разлетаются осколки, и только тогда закричала от злости:

– Дрянь! Ты посмотри, какая дрянь! Ведь она же знала, не могла не знать, что испортит мне праздник!

– По-моему, это и было ее целью, – заметил Альф, боком двигаясь к выходу.

Я схватилась за виски, пытаясь успокоиться, но ничего не выходило. Паника захлестывала меня волнами. Пришлось несколько раз глубоко вдохнуть и выдохнуть.

– Хорошо, спасибо за информацию, Альф. Ты можешь идти.

– Надеюсь, слухи о том, что я не совсем житель империи не выйдет дальше этого дома, Ляля? Ты же понимаешь, как это важно для меня, для моей карьеры…

– Можешь быть спокоен, Альф, – отмахнулась я. Злость я выплеснула, теперь нужно было придумать, как действовать дальше. – Если честно, я никому и не собиралась об этом говорить.

С Лиззи мы были знакомы с того момента, как наши отцы стали помощниками министров, а затем министрами, то есть всю жизнь. Матери были очень заняты приемами и вхождением в новый статус, советовались друг с другом даже при выборе скатертей, а потому и няню наняли одну на двоих – нашли единственную идеальную. Так что уже с детства нам с Лиззи пришлось соперничать за внимание няни. Естественно, что мы пошли в одну и ту же гимназию, и соперничество продолжилось, только на более высоком уровне. Мы не соревновались в оценках: учились обе из рук вон плохо. Каждая из нас старалась быть в центре внимания, каждая старалась быть эффектнее, красивее, значимее в глазах окружающих. В ход шло все: мы портили друг другу одежду, распускали сплетни, рвали тетради и учебники. Даже друзья наши смешались, как только появлялся кто-то в окружении одной, вторая тут же находила способ с ним познакомиться и сблизиться. Единственное, стихиями мы владели разными: мне подчинялся воздух, а Лиззи – земля. Но вот уровень владения… Тут уж мы обе были одинаково слабы.

Взрослея, становились умнее, и теперь уже пакости были не такими явными, но приятнее от этого не становились. Даже если взять как пример участие в конкурсе «Паннекса», то первой заявку подала я, а Лизавете стало жизненно необходимо победить. И этот благотворительный ужин никому не нужен: в конкурсе имеет значение хорошая фигура и отличные моментографии, но упустить шанс испортить мне день рождения Лиззи не могла.

Хорошо, чертовка, придумала. И самое главное, мне нечего ей противопоставить. Может быть, нужно объявить, что все подарки я передам в детский дом? Но гости уже пообещали, что придут к Лиззи, так что нет смысла глупо трепыхаться.

Я прошлась по комнате, размышляя и тихо ругаясь. В задумчивости тронула витой столик времен империи Тиани, который отхватила на одной из распродаж антиквариата. В моей комнате в доме и этой студии для моментосессий, которую я снимала с разрешения отца, было очень много старых и по-настоящему интересных вещей. Вот в чем не могла превзойти меня Лиззи, так это в моей любви к истории. Контас искренне считала, что прошлый век – это прошлый модный сезон, а война имперских наемников была между продавцами и парикмахерами.

Как же бороться с Лиззи? Я еще побродила по студии и решила, что пора ехать домой. Кто знает, может быть, моментографии Альфа будут настолько удачными, что мне даже сражаться с Контас не придется и жюри присудит мне победу в первом этапе конкурса.

На улице ждал омнибиль премиум-класса красного цвета с золотыми полосами по бокам. Для меня это была любимая игрушечка, в которой я души не чаяла. Спокойствие наступало сразу же, как только я садилась на великолепное сиденье из белой кожи. Вот и сейчас я села, захлопнула дверь и глубоко вздохнула, ощущая себя почти счастливой. Марк, мой личный водитель, посмотрел на меня в зеркало заднего вида и улыбнулся:

– Все нормально?

– Почти, – буркнула я. – Лиззи опять портит мне жизнь.

– За это ты портишь ее всем подряд? – хмыкнул Марк. – Альф выскочил из дома как ошпаренный.

Я молча закрыла глаза. Марк ненамного меня старше и иногда позволяет себе лишнего, пытаясь флиртовать, да и вообще вести себя как с подругой. Я отлично понимаю мотивы его поведения и иногда отвечаю тем же, а иногда просто игнорирую. Как сейчас.

– Домой? – тщетно подождав ответа, спросил Марк. Я кивнула, не открывая глаз.

* * *

– Мсье Тиррос дома.

Наверное, я задремала в дороге. От голоса Марка подскочила и завертела головой:

– Отец дома? Не может быть!

Действительно, на стоянке стоял черный вытянутый омнибиль, на котором обычно ездил отец. В отличие от меня, водителей он считал бесполезной тратой денег и водил аппарат самостоятельно.

Из омнибиля я выскочила, когда мягкие каучуковые шины еще продолжали свое движение, отец слишком редко бывает дома, чтобы я пропустила хотя бы секунду общения с ним. Марк что-то крикнул мне вслед, но я бежала по дорожке, размахивая сумочкой, и влетела прямо в объятия отца, который стоял на веранде.

– Осторожнее, Лилиана, – засмеялся он и отодвинул меня от себя, желая внимательно рассмотреть. Только отец называл меня полным именем. – Я тоже рад тебя видеть. Где ты была?

С отцом мы разговаривали ежедневно, связываясь по мини-буку. Но при личной встрече он мог прочитать по моему лицу гораздо больше, чем я хотела бы сказать. Потому пришлось постараться выглядеть как можно беззаботнее.

– Я была в студии, папочка. Хочу участвовать в небольшом конкурсе моментографий.

– Надеюсь, ничего предосудительного?

Я сжалась, подумав, что моментосессия в нижнем белье как раз может отцу и не понравиться, но если признаться сейчас, то это значит проиграть Лиззи, не начав саму игру.

– Нет, папочка, все очень пристойно.

Отец задумчиво взглянул на меня, явно сомневаясь, но тут вмешалась мама, которая вышла на веранду встречать свою семью, и мсье Тиррос отбросил все мысли в сторону. Мама, кстати, тоже была нечастым гостем в родном доме, а сегодня, по-видимому, ей позвонил отец и сообщил, что вернется пораньше. Что ж, нас ждет семейный ужин.

– Дорогие мои, пойдемте за стол.

В дом мы вошли с отцом в обнимку, я не желала отпускать его и на секунду, радуясь такому редкому моменту общения. Мы сели за стол: отец – во главе, мама – по правую руку, а я – напротив. В очередной раз родителями я залюбовалась: настолько красивой парой они были. Он – высокий, плечистый, с благородной сединой в густых волосах и тяжелым взглядом серьезного, состоявшегося человека, и она – воздушная блондинка с идеальной фигурой и синими, как море, глазами.

Мама и папа познакомились еще в академии. Отец мечтал стать боевым магом, а мама – знатоком. Так называют магов, сведущих в правоведении, имперской экономике и истории. И, как рассказывала мама, они друг друга терпеть не могли. Боевики вели себя просто безобразно, шокируя Академию всевозможными эпатирующими выходками, и обстоятельный знаток, староста курса, не могла к этому нормально относиться. А боевик-отец считал маму синим чулком, занудой и ботаником. Не знаю, как при таком отношении друг к другу мои родители осознали, что влюблены, но на третьем курсе они поженились. А когда были на четвертом, появилась я.

После окончания академии выяснилось, что специализации оба моих родителя выбрали неверно. Отец поступил на службу в министерство и достаточно быстро сделал карьеру. На настоящий момент он является министром внутренних дел империи Танзани, а такого поста не так легко добиться. Мама же, после того как у нашей семьи начался стремительный взлет, профессию законника забросила, основала свой благотворительный фонд и все свое время тратила на всевозможные приемы, организацию мероприятий, выставок и движений. Можно было бы решить, что делала это мама для того, чтобы повысить политический рейтинг отца, но нет. Фонд для нее как любимая игрушка. Для многих женщин таковой является ребенок, но только не в нашей семье.

В связи с тем что приехал отец, ужинали мы почти в торжественной обстановке. Наша экономка Марисса расстаралась, и стол просто ломился от любимых министром блюд. Мама с папой обсуждали последний прием, который организовал фонд, а я улыбалась, понимая, что давно не чувствовала себя так спокойно. Будто маленький ребенок, которого обнимают сразу оба родителя.

– Дорогие мои, – отец наконец положил вилку и сложил руки под подбородком. – Лилиана, – я кивнула. – И Иллия, – мама улыбнулась. – Я приехал сегодня пораньше, чтобы кое-что вам сообщить.

Я поперхнулась, почему-то вспомнив о том, как мою подругу Мэд насильно выдали замуж. Но мой же отец не станет так поступать? Горничная подошла ко мне с вином, и я еле уловимо качнула головой, делая знак, что выпивать сегодня не буду. К сожалению, от отца это не укрылось.