Я зарделась и взяла картину поудобнее. Даже отвечать не хотелось, но не так часто у меня спрашивают о жизни, чтобы я проигнорировала вопрос.

– Нет. Просто в библиотеке упал стеллаж.

– Тебя уволили из-за упавшего стеллажа? – не поверил Уго. Правильно сделал, между прочим.

– Да, исключительно из-за этого, – твердым голосом ответила я, помялась, но все же добавила подробностей: – Он просто упал на заведующую, а я стояла неподалеку. Случайность это, обычная неподозрительная случайность. С кем не бывает? Но заведующая решила, что я специально толкнула стеллаж из-за того, что она сделала мне пару замечаний.

– Пару? – опять не поверил Уго.

– Ну хорошо, не пару. Она меня отчитывала почем зря по любому поводу. Дождь на улице? Это все из-за того, что молодые вертихвостки по улицам ходят, а кто ближайшая? Конечно, я. Ее муж позже обычного проснулся? Опять я виновата. Книги читатель не возвращает? Как думаешь, кто виной?

Как только я замолчала, чтобы с возмущением вдохнуть свежий воздух, Уго вдруг вставил:

– А речь не о том дождике, который ты вызывала? Ну который тебе для ритуала нужен был.

– Изгоню тебя! – твердым голосом сообщила я. Дух хихикнул, но не впечатлился.

– Так куда мы идем?

– Не знаю, – недовольно буркнула я. – Друзей в этом городе у меня нет, только враги.

Говорила мне матушка: черная ведьма сказала, вредная судьба поддержала, так что болтай, Франни, поменьше. Сзади послышались крики:

– Держи ведьму!

Я оглянулась и увидела спешащую за мной чету Бруннеров. Долговязая госпожа Бруннер размахивала кочергой, а пузатый домохозяин тащил увесистый стеклянный шар. Кто-то разнес слух, что они защищают от ведьм, и вот господин отчего-то решил, что это правда. Додуматься до того, что я долгое время проживала неподалеку от вышеупомянутого шара, и это не причиняло мне никакого дискомфорта, мужчина не смог. Хотя получить этим шаром в лоб не захочется кому угодно, не только ведьме.

– Бежим! – завопил портрет, и я побежала. Чемодан громыхал по брусчатке, портрет при каждом движении бил меня по бедру, а Уго вопил не своим голосом. От нервов меня пробило на смех, что тоже не способствовало ускорению. Я словно видела ситуацию со стороны, и наслаждаться ею мешала лишь опасность, наступающая с тыла.

Мы свернули в парк и нырнули в первые же кусты. По спине меня ударило древко метлы, а картину толкнуло котелком. Уго это не понравилось.

– Нас тут сразу найдут.

– Конечно, если ты не заткнешься, – я судорожно доставала все свое колдовское имущество из котелка. – Сделай вид, что портрет моей матери мил и прекрасен.

– Это же черная ведьма, – резонно заметил Уго. – Даже ее портрет должен быть вреден и страшен.

Я наконец отыскала подходящее зелье и опрыскала им котелок, метлу и чемодан. Они тут же исчезли, и едва я сама успела сделать глоток, как в парке появилась чета Бруннеров. Уго мигом умолк. Еще бы ему не замолчать, если видимым остался только портрет. Господин Бруннер бросился было по дорожке, но жена придержала его за ремень на брюках и внимательно осмотрелась. Есть такие дамочки: вроде не колдуют, а инстинкт навредить ярче, чем у чистокровной черной ведьмы.

– Ты посмотри, картину свою бросила! – госпожа Бруннер наклонилась к кустам и выудила оттуда портрет. Я отодвинулась, чтобы меня ненароком не задели и не поняли, что в кустах есть что-то поинтереснее старой картины с сидящим в ней духом.

– Груз сбрасывает, – господин Бруннер шумно дышал: бег с шаром не входил в список его любимых занятий. – Уже устала.

Кто из нас устал, я бы поспорила, но сейчас благоразумно молчала.

– Улетела она, говорю тебе. А метла ее вместе с этим убожеством поднять не смогла, – госпожа Бруннер повертела картину в руках и забросила обратно в кусты. Рама у портрета крякнула, и Уго не сдержался.

– Ну все, долговязая, ты допрыгалась, – мрачно сообщил дух. Госпожа Бруннер взвизгнула, а господин Бруннер завертелся на месте, тыкая в пустоту стеклянным шаром.

– Кто здесь? – заверещала испуганная женщина.

– Совесть твоя! – рявкнул дух. – Отходила лет на десять, думала, ты человеком станешь, да без меня не получается. Так что вернулась.

Госпожа Бруннер попятилась, а муж ее с интересом прислушался, не забывая тыкать в сторону кустов шаром.

– И что теперь будет?

– Перестанешь у мужа деньги воровать, на каждого встречного мужика бросаться.

– Ой, – женщина побледнела, а господин Бруннер мигом забыл о главной причине своего гнева – то есть обо мне.

– Еще про мамулю его и слова плохого теперь не скажешь, – припечатал Уго. Госпожа Бруннер выхватила у мужа шар и бросила в кусты. Меткая вредительница, ничего не скажешь – шар попал в портрет, чуть не разорвав полотно, и упал в траву. Дух от возмущения замолчал, а господин Бруннер принялся наступать на жену.

– Дорогой, это все та ведьма! Я никогда и слова плохого про твою мамашу не сказала!

– То есть все остальное правда?!

Я даже восхитилась наивностью господина Бруннера. Мне казалось, что он о своей супруге все понял еще полчаса назад, но выходит, что запудрить мозги можно даже при наличии кучи свидетелей. Хоть уроки у госпожи Бруннер бери, честное слово.

Про меня супруги опять забыли. Жена отступала, а муж следовал за ней, потрясая огромными кулачищами. Уго не вытерпел и напоследок сладенько сказал:

– Я вот только упустила момент: а ребенок точно от мужа? А то как раз на это время удалилась, так что все может быть.

И Бруннеров прорвало: жена рванула вон из парка, высоко поднимая колени и размахивая юбками, а муж ее совсем забыл о том, что недавно тяжело дышал от усталости. Теперь моя помощь могла и понадобиться, раз рядом не было коварных соблазнителей, но влезать я не собиралась. Посмотрела на портрет и едва сдержалась, чтобы не расцеловать его.

– Уго, ты нас спас.

– Я себя спасал, – зло огрызнулся дух. – Ты же не позаботилась! Почему меня зельем невидимости не обрызгала?

Сначала я выпила нейтрализатор, а потом уже, появившись, с удовольствием продемонстрировала пустой пузырек.

– Мне не хватило. А тебя и так не видно.

– Не хватило ей, – передразнил меня Уго. Я сделала вид, что оскорблена. – А то я не знаю, сколько у тебя пузырьков? Можно подумать ты не при мне все зелья варила? При мне, конечно! Надеялась, скотина неблагодарная, что я из картины вылезу, а ты ее запечатаешь. Так ведь? Я прав?

Я подумала и признала:

– Не считая незначительных деталей типа «скотина неблагодарная», со всем согласна.

– Вот! – дама на портрете подняла палец вверх. – А я, между прочим, придумал выход из сложного положения, в которое ты попала исключительно по причине собственной непроходимой глупости.

В этот момент я подумала о том, что в библиотеке достаточно литературы, в которой описываются способы изгнания духов. Меня, конечно, выгнали оттуда, но как сотрудника, а не как посетителя. Так что можно будет и заглянуть. И пусть это намного энергозатратнее, чем запечатывание картины, но Уго же нарывается.

– Ты вот объясни, – продолжал дух, не зная о том, какие мысли бродят в моей голове. – Ты зачем в город приперлась? Нормальные ведьмы в деревнях прячутся.

Деление ведьм на нормальных и ненормальных меня возмутило. Да что там, конкретно обидело, и я ледяным тоном возразила:

– Как раз у нормальных ведьм амбиции есть. Они чего-то добиться хотят, а не в деревне всю жизнь оставаться.

– Амбииииции, – хохотнул Уго. – И что же ты собираешься в городе делать, амбициозная такая?

Я вспыхнула и глубоко вдохнула, чтобы как рассказать духу да как высказать все, что о нем думаю, но вдруг осеклась. Сижу тут, в кустах, рядом понемногу проявляется котелок с вялой метлой, чемодан, в котором две мантии и пара платьев, а говорю об амбициях. Да мне впору курсы проводить на тему: «Как стать неудачницей», а не рассуждать о каких-то возможностях.

– Я хотела открыть кабинет красоты, – прошептала я.

– А? Что? – расхохотался Уго. – И что это такое?

– Это рабочее название, – я смутилась. – Хочу делать женщин красивыми с помощью изобретенных мною зелий. В колледже выходило неплохо: лечила подругам прыщи и шрамы.

– Глупость какая, – пробормотал дух, а я почувствовала себя ущемленной и повысила голос.

– Да, моя самая большая мечта – накладывать всякие примочки на лица женщинам и получать за это деньги. Желательно большие, но пока согласна и на маленькие. Вот только в деревне не найдешь дураков и бесплатно это делать, потому я и приехала в город.

Уго помолчал и довольно мирно подвел итог:

– Теперь понятно, для чего ты делала свои жуткие варева. Знаешь, тебе нужно придумать что-то для нормального запаха, потому что воняют они жутко – ни одна красотка не вытерпит.

– Красотками должны становиться уродины уже после того, как я наложу им вонючие зелья, – упрямо ответила я. – Потерпят ради красоты.

Вопросы духа меня расстроили, и какое-то время пришлось потратить на то, чтобы успокоиться. Уго молчал, и я решила, что тема закрыта, но едва поднялась, чтобы собирать вещи, он вдруг сказал:

– Странно, мне казалось, что ведьмы своих не бросают. У вас же Совет ведьм есть, который выполняет одно единственное желание ведьмочки, когда она колледж заканчивает.

– Не то чтобы не бросают, – я засмущалась. – Но ты прав, одно желание выполняют. Если оно адекватное.

– Тогда почему ты не пустила эту помощь хотя бы на аренду помещения?

Я зарделась и опять села на траву. Не то чтобы мне действительно не нужна была помощь, просто мамочка часто говорила, что от сборища ведьм нужно держаться подальше, и, как показывала практика, она всегда оказывалась права.

– Уго, Совет ведьм ничего просто так не делает. Они помощь предоставят, а потом всю кровь из меня выпьют под предлогом благодарности. Я черная ведьма, я не хочу быть благодарной, уж лучше сама всего добьюсь.

– Ну сама ты добилась только ночевки под мостом, – резонно заметил дух. Был бы он материален, ударила бы за неожиданную адекватность, а сейчас картину было жалко. – Может быть, стоит и поговорить с Советом ведьм?

Я улыбнулась, да так широко и неискренне, что заболели щеки.

– Уго, а с чего ты вдруг таким понимающим стал? Получается, все это время притворялся идиотом?

– Нет, я сейчас притворяюсь нормальным. Не уходи от темы: что такого страшного могут потребовать ведьмы?

– Моя подруга должна отдать им первенца-мальчика, – прошептала я. – Элла теперь боится рожать.

– Мда, ситуация. А отказаться твоя Элла не могла?

Хотелось нагнать жути рассказом о том, что ее заставили и отказаться возможности не было вообще. Вот ни капельки. Пытали, били и навязывали свое мнение. Но я же честная! За исключением некоторых случаев. Решила сказать правду, не упуская случая посплетничать о подруге.

– Вообще-то могла, но… – я подождала, пока по дорожке пройдут две девушки. – Слушай, зачем они открыли зонтики, если дождя нет?

– Не отвлекайся, – прикрикнул Уго. – Могла, но?

– Но ей жутко хотелось получить богатого мужа. Вот ведьмы и потребовали плату.

– Так за все нужно платить!

– Но не детьми же, – возмутилась я. – К тому же раз Совету ведьм по силам увеличить любой из нас силу, то почему бы не сделать это просто так? Одно единственное желание после окончания колледжа выполнить и то не в состоянии.

Девушки с зонтиками прошли обратно, только теперь в сопровождении симпатичных парней. Я почувствовала неожиданную, но жгучую досаду и щелкнула пальцами. Над девицами вмиг появилась маленькая тучка, и дождик не заставил себя долго ждать. Влияние на погоду никогда не было моей сильной стороной, но несколько минут дождя я могла вызвать и без подготовки.

Девицы заверещали, оказалось, их зонтики отвратительно защищали от влаги. Я подождала, пока парочки скроются, и зловеще расхохоталась. Настоящий черноведьминский смех – у нас даже предмет такой в колледже был.

Уго тоже дождался, когда мы опять останемся в одиночестве, и бодро заявил:

– Ну раз у тебя поднялось настроение, пойдем искать место для ритуала.

– О каком ритуале речь?

– Будешь Совет ведьм вызывать и просить помощи.

Я только открыла рот, как дух повысил голос:

– Подожди! Послушаешь условия Совета ведьм и решишь, отказываться или нет. Понимаю, что хотелось блеснуть самой, но не получилось же. Не получилось, Франни. Ладно я, ладно ты, но подумай о портрете дражайшей матушки. Если ты станешь жить под мостом, на пользу ему это не пойдет.

Я хмыкнула. Разумеется, аргументы духа меня не впечатлили, но ночевать под мостом не хотелось. Где-то в сердце екнула надежда, что Совет ведьм попросит что-то незначительное, может быть, процент от дохода, а не ближайшего родственника. С другой стороны, всегда можно отказаться. Насколько я помню, руки и впрямь никто не заламывает.

И почему я раньше не решалась? Наверное, просто нужно было, чтобы кто-то озвучил мои же мысли.

– Ну хорошо, – я тяжело вздохнула. – Пойдем искать место для ритуала.