Сон 7. Печаль

“В глазах детей земли навсегда запечатлелась печаль.

И назвали тот народ русские в своих летописях, от племени Шор, что означало печаль…”

Эта песнь земли плачем звучала в сказаниях и песнях народа, который получил великий дар хранителей огня по праву, данному духами, был отобран теми, кто имел право власти от людей.

В это время создатели считывали эти картины со сферы погружения и массово отправлялись в мир, зная, что лишь в нем можно что-то изменить, потому что “нет у бога других рук, кроме человеческих…”

Так продолжалось долгое время. Триста лет на земле Сибири местное коренное население подвергалось ассимиляции, с середины 18 века до начала 19 века шорские женщины должны были выполнять грязную работу и обслуживать служилых солдат в гарнизоне, где у тех не было женщин многие годы.

Анаста попала в руки к парню, который когда-то жил в далекой российской глубинке и до службы в армии воспитывался очень доброй матерью и строгим отцом. Его назвали Владимир, в честь великого русского князя. Владимир был мирного и доброго нрава, редко проявлял злобу и любил природу. Часто гулял с матерью и сестрами по лесу, делая запасы на зиму, помогая привести дров и хвороста, весной с ранней юности пахал землю, а осенью собирал урожай на своей земле. Владимир был мирным деревенским парнем, но пришло время, когда наступила пора пойти на службу, так как отличался он ещё и смекалистым умом, и был зачислен в военный отряд, а после по распределению направлен в Сибирь в гарнизон на освоение земель для добычи полезных ископаемых и создания новых городов в Земле далекой, что звалась Сибирью.

Владимир попал в гарнизон, в основном состоявший из солдат, что должны были уничтожить местное население в случае, если оно не захочет повиноваться и принять власть имущих. Он не хотел этого и совсем не так представлял службу и ее будни, но, как оказалось, у воинов не могло быть иной судьбы – лишь служить своему царю. А политика государства заставила его уехать так далеко от его родной земли, в глушь и тайгу, в места, где совсем не было выбора ни у него, ни у малочисленного народа, живущего здесь долгие времена.

Когда страсти поутихли и Анаста смогла разговаривать с тем, кто взял ее в плен, вместе с пушниной и зверьем, вместе с олениной и другой ценной добычей, она увидела, что мужчина этот не берет ее силой, не избивает, как многих девушек из ее народа. Он старается быть с ней спокойным и кротким. Вечерами он тихо ложился рядом и не трогал девушку, которая нравилась ему. Владимир понимал, что за все надо платить, и так просто не берут людей, как скотину, что этот народ – местный, а они – приходящие. Но он был солдатом, исполнявшим приказ, у него совсем не было выбора и возможности что-то изменить в том месте, где люди, получившие право власти, забыли человеческое достоинство.

Шло время, и Анаста начинала понимать, что случилось, и не пыталась это изменить. Ее вера в Силы земли была столь сильна, что она продолжала жить в двух мирах – мире людей и мире духов, и второй мир ей куда больше нравился, потому как понимал ее огонь, что горел в ней – он был таким же, как огонь в сердце Земли-матери. Этот мир с духами и силами природы был ей куда больше родным, чем мир человеческий.

Постепенно Анаста привыкала к своей новой роли и ходила в лес недалеко от гарнизона, где пела песни и общалась с рекой Томью, в которую впадала ее родная Мрас-Су. Она подходила к реке и пела одинокую песню духу воды:

– Дух реки, великая матерь, река Мрас, унеси беды мои, забери муки мои, подари снова радость и любовь. – Она омывала руки в воде и продолжала общаться, как учили ее в ее племени.

Иногда девушка совершала шаманские ритуалы, но уже без бубна, входила в контакт с духами природы и проходила между мирами, видела свою мать-медведицу, которая выходила на другой берег и говорила ей, что любит ее. А еще дух воды сообщил ей, что отец скоро намерен прийти в гарнизон с мужчинами-охотниками, чтобы освободить женщин, что готовится набег и шорский народ не желает терпеть унижение.

– Милая река, духи тайги, – пела Анаста, – помогите, отведите тех, кто слабее солдат. У сильных духом нет их оружия и власти, погибнут они… Помоги им, пошли им весточку, что я живу хорошо, хоть и на чужбине. С чужаком, который не причиняет мне зла и глаза его красивы как небо, голубые, сияют, как солнце, и смотрит он на меня всегда с улыбкой.

Анаста посмотрела в небо и прикоснулась к животу, в нем жило создание, удивительное соединение двух миров – восточного и западного. Это было тело новых возможностей, выносливое и сильное, при этом развитое и усовершенствованное. Так в мир пришла дочь шаманки и русского воина. В глазах рожденной девочки уже была магия, она была очень красивой метиской, родилась с голубыми глазами, светлыми волосами и кровью огненной народа земли.

– Скажи мне, Владимир, почему твой народ порабощает мой, что мы сделали плохого? – спрашивала Анаста мужа. – Мой народ малочисленный, он жил своей отдельной жизнью, в гармонии и радости, мы пришли с гор и духи огня вручили нам эту землю, чтобы мы защищали и охраняли ее.

– Это все власть и власть, которая кому-то принадлежит по праву, а кто-то захватил ее силой, – отвечал Владимир. – Все происходит из-за того, что ваш народ живет на богатой земле и имеет знания. Откуда вам даны знания кузнечного дела? Среди вас есть те, кто умеет лучше других управляться с рудой и делать из нее предметы для охоты. Это необычно для первобытных народов.

Анаста задумчиво отвечала.

– Вам нужно оружие для войны, а не для охоты, а потому знание и было дано нам, потому как духи земли так распорядились. Мы – дети земли, любим, поддерживаем матерь, а она кормит и взращивает нас. А вы – варвары. Твой народ уничтожает мой, без сожаления… – говорила Анаста мужчине то, что думала. Он не спорил с ней, потому что знал, что она во многом права.

– Мы не выбираем, мы служим царю. Пойми, мы просто солдаты, но наш народ тоже взращивает и любит свою землю, нас заставляют бросать ее и идти воевать. У меня дома растут яблони и поля, золотые от ржи, полные злаков и плодов, наши леса полны грибов и ягод, а дома у нас всегда тепло и печь греет тебя холодной зимой… – сказал Владимир с теплыми мягкими нотами в голосе, а потом добавил серьезно. – Ваш народ уничтожат, если он не подчинится. А там твой отец, он хороший охотник. Мне жаль, что я не могу изменить ход вещей.

– Да, а еще есть Камрат, который любил меня и придет, чтобы вытащить меня хоть из-под земли. Он не даст тебе забрать меня, – сообщила Анаста в ответ, она знала, что Владимир не любил рассказы о прошлом.

– Ты любишь его? – спросил вдруг солдат и почувствовал в сердце боль. – Он дорог тебе?

– Нет, – спокойно сказала девушка, – он любит меня, но я никому не отдавала свое сердце. Мы выросли с ним, вместе приручали стихии, я была шаманкой, а он был воином, он знал все дороги, и духи тайги говорили с ним. – Анаста посмотрела на своего мужа, ожидая, что тот скажет ей.

– Меня воспитывали в почитании одного бога, нет никаких духов леса, это все сказки, которыми меня бабушка потчевала в детстве, – иронично отвечал Владимир. – Мы любим природу, но верим в единого бога.

– Вот потому-то вам и не дали боги дара огня, потому что ваш бог дал вам лишь страдания, и ваши военные походы имели лишь одну цель – смерть, – сказала Анаста, – нам дали знания, чтобы мы жили, кормили свой народ и уважали дары природы.

– Ты не права, – спокойно, с достоинством объяснял Владимир, – наш народ тоже живет под гнетом тирании, нас поработили: еще не успев родиться, мы стали крестьянами, живущими в крепостном праве. Я ничего не выбирал в этой жизни, не выбирал служить здесь, не выбирал уезжать со своей земли! Я выполняю волю царя, наместника бога на земле… А когда-то мы были таким же свободным народом, до крепостного права, вольный русский народ, который был всегда сильным и мощным! Знаешь, мне дедушка рассказывал, что когда-то мои предки также поклонялись солнцу и верили в стихии, но это были сказки из моего детства. Я эту жизнь здесь не выбирал…

– И меня ты не выбирал… – сказала Анаста грустно, – и я тебя не выбирала…

Молчание зависло в воздухе, медленно падал снег за окном. Анаста посмотрела в глаза мужчины, который был теперь ее мужем. Она отвернулась, и в ее глазах блеснули слезы, что-то новое рождалось между ними, но это новое было не прожито, оно было украдено, взято насильно и совсем не могло подарить счастье, слишком высока была любовь двоих, принадлежащих к разным мирам. Время было не то.

Владимир подошел к Анасте и обнял ее за плечи.

– Да, я не выбирал, у меня была невеста там, с волосами светлыми, как рожь, и голубыми глазами, я оставил ее, обещал вернуться, – он опустил глаза.

– Спасибо тебе за честность, – сказала Анаста с гордостью, – у нас с тобой была другая жизнь.

– А теперь одна. Ты шаманка, я полюбил твои глаза, в них чернота неба ночью, а в волосах смоль, – сказал Владимир и поцеловал девушку, она не сопротивлялась. Она почувствовала дрожь, – здесь – война, мы с тобой пытаемся выжить, приспособиться, может быть, здесь нет места любви. Там, где царит смерть, любовь не живет.

– Я бы так хотела иметь глаза голубые, а волосы светлые, как у твоей любимой… – сказала Анаста, и опустила глаза, – мне жаль, что война соединила нас и уничтожила наш мир. Когда ты вернешься, твоя невеста будет чьей-то женой… А мой мир не вернется никогда…

– Мне надо отправляться на службу, но я хочу, чтобы ты знала, пока я жив, я смогу защитить тебя, – сказал Владимир, – если война не разлучит нас, мы будем счастливы. Мы создадим новую жизнь, – воин сдвинул брови, затем оделся и ушел.

Анаста прикоснулась к льдинкам на окне, которые причудливо светились в полумраке комнаты. Затем зажгла свечу и села, погрузившись в пламя, в котором увидела картину из другого мира. Она увидела себя, счастливую, рядом с ней – ее любимый, она представила, что волосы ее светлые, как колосья, а глаза – голубые, как небо, и что любит ее Владимир. Ей хотелось, чтобы шел он за ней везде, куда бы она не пошла, в любой мир, и никто не осуждал бы их. Ни отец, ни старейшины, ни Камрат, ни другие из племени «печального» народа.

Ей так хотелось прожить с ним счастливую жизнь, в мире, где нет различий, где можно выбирать.