Дождь постепенно стих, а потом и вовсе закончился. Небо начало проясняться, сквозь просвет в облаках неуверенно выглянули лучи солнца и расчертили лужи на асфальте яркими штрихами.
– А сейчас у вас будет немного свободного времени для самостоятельной прогулки, – объявила экскурсовод.
– Никто никуда не расходится! – тут же выхватила у неё микрофон Галина Андреевна. – Гуляем все вместе, организованно!
– Вокруг автобуса, – продолжил кто-то.
Все засмеялись, а водитель очень непредусмотрительно открыл сразу обе двери. Мы посыпались на улицу – всем не терпелось поскорее покинуть автобус, на котором мы посетили, наверное, самую скучную экскурсию в мире. Осознавать, что ты в Петербурге, и не видеть практически ничего за стеной дождя было просто невыносимо! После этого мы обрадовались даже перспективе унылой прогулки в сопровождении куратора.
– Мы с вами на площади Восстания, – решила просветить нас напоследок экскурсовод и тут же поправилась: – До 1918 года носила название Знаменская. Была переименована в честь народных восстаний в 1917 году. Одна из самых знаменитых площадей Петербурга…
– Ты знал о такой? – тихо спросила я Дениса, с которым мы вышли одними из первых.
– Ну слышал, конечно, – ответил он.
– А я нет, – призналась я. – Странно, говорят – самая знаменитая…
– Как будто ты много знаменитых площадей знаешь, – парировал он.
– Красная, – хихикнула я.
– Ты ещё скажи – Дворцовая.
– На самом деле, – задумалась я. – А вот, вспомнила – Трафальгарская в Лондоне!
– Из топика по английскому? – невозмутимо уточнил Денис.
– Да, – не стала лукавить я. – О, ещё в Венеции есть площадь Сан-Марко!
– Тоже из топика?
– Я что, итальянский учу?
– Кто тебя знает!
– Я про неё передачу смотрела, – нехотя пояснила я. – И в Интернете видела. На этой площади все голубей кормят и фоткаются, а потом на аватарки ставят: типа, зацените, и я тоже был в Венеции!
– У тебя есть прекрасный шанс сфоткаться на фоне Зимнего дворца, – поддел меня Денис. – И выложить в Интернет с подписью: «И я тоже была в Петербурге».
– Вот ещё! То есть фото сделать, конечно, надо, а насчёт выкладывания ещё подумаю… Давай вместе сфоткаемся! – выпалила я, не успев как следует подумать. – Тебя можно в соцсетях показывать?
Денис промычал что-то неопределённое, и я поняла – это плохая идея. Не хочет он светиться в моём обществе!
– Кстати, где в Питере самые каноничные виды? – спешно спросила я, чтобы сменить тему и загладить неловкость.
Денис сделал вид, что задумался.
– У Медного всадника? – наконец неуверенно предположил он. – На фоне Дворового моста? А, вспомнил – у Спаса на Крови!
– Это ещё что?
– Собор, построен на том месте, где Александра Второго убили, – неожиданно ответила мне экскурсовод.
Она подкралась так незаметно, что я вздрогнула от неожиданности. Вокруг уже вовсю мелькали экраны смартфонов – наша группа наконец полностью покинула автобус и, не успев толком осмотреться, принялась запечатлевать окрестности. Хотя на первый взгляд местность не производила сильного впечатления – просто площадь со стелой посередине.
– А это что за памятник? – поинтересовалась я.
– Обелиск городу-герою Ленинграду, – снова пояснила экскурсовод. – Здесь начинается Невский проспект.
Я смущённо покосилась на неё и постаралась технично отодвинуться. Что она ко мне привязалась? Пусть всей группе рассказывает. Или я задаю слишком много вопросов, причём вслух?
И вот мы прошли большую часть самой знаменитой улицы Петербурга, но так и не смогли проникнуться её духом. А ведь собираться я начала ещё в мае, за три месяца до поездки: прочитала массу информации о Северной столице, закачала в телефон и проштудировала от корки до корки путеводитель. Теперь стою прямо в центре города, не в состоянии осознать этот простой факт… Если уж «Винтер пэлэс» не поможет, тогда всё, кранты! Можно разворачиваться и уезжать. То есть не домой, конечно, уезжать, а на базу, где со спокойной совестью сидеть и тренироваться, не пытаясь больше осваивать культурную программу.
Сколько я ни готовилась её увидеть, а Дворцовая площадь появилась перед нами неожиданно. Только что мы ещё шли по переулку к высокой арке, повернули за угол и… я просто онемела от открывшегося вида. Мы оказались на широкой площади, с которой открывался картинный, канонический вид на Зимний дворец, он же музей Эрмитаж. Перед нами распахнулось огромное пустое пространство, заполненное ярко-голубым небом с редкими белыми облачками – от утреннего ливня не осталось и следа, о нём напоминали лишь не до конца просохшие стыки между плитками. И на фоне неба рисовался пронзительно-чёткий контур стоящей посреди площади одинокой высоченной колонны.
У меня перехватило дыхание. Неужели вот он, настоящий Петербург? Я наконец почувствовала его?
– Да, – услышала я голос Дениса. – Красиво.
В ответ я только вздохнула. Если проняло даже его, известного скептика, что уж говорить обо мне!
Вокруг раздавались восхищённые возгласы, мелькали вспышки смартфонов, голоса на разных языках. Я не понимала речь иностранцев, но реплики соотечественников слышала отлично:
– Сфоткай меня на фоне!
– А давай, как будто я рукой колонну держу, а она типа не падает…
Рефлекс сработал – мне тоже немедленно захотелось сфотографироваться на фоне Эрмитажа. Разве можно побывать в Петербурге и не обзавестись такой фоткой? Домашние и друзья в соцсетях меня не поймут.
Я поискала глазами Дениса – к кому ещё обратиться, если не к нему! – одновременно включая камеру на телефоне. Он обнаружился далеко от стоявшей в центре площади колонны и нашей группы – на самом краю площади, выходившей на Неву. Я тихо подошла, встала рядом, посмотрела в том же направлении и забыла, о чём хотела попросить. Перед нами лежал вид фантастической красоты: волнующаяся река, широкий мост через Неву и ещё одна колонна, украшенная носами кораблей.
Солнце мягко светило, но не жгло, ещё не оправившись от утреннего дождя, дул лёгкий ветерок. Я блаженно прищурилась и почему-то подумала: если забыть о группе и фигурном катании, у нас с Денисом почти романтическая поездка… Испугавшись этой мысли, я покосилась на своего партнёра и сразу успокоилась – его отрешённый вид не допускал даже намёка на отношения. «Вот бесчувственный», – нелогично обиделась я и уже хотела выдать какую-нибудь колкость, но Денис меня опередил.
– Надо будет на Исаакиевский собор подняться, – сказал он в пространство.
Он повторялся, но я благородно не стала указывать на это, лишь уточнила:
– А можно?
– Конечно. Пешочком по ступенькам. Не помню, то ли двести, то ли триста…
Меня это не пугало – с ним я была готова подниматься хоть на Эверест.
– Давай сейчас предложим, – загорелась я.
Денис оглянулся на нашу группу, возглавляемую куратором, поморщился и неуверенно отозвался:
– Можно. Только нам наверняка скажут, что некогда, незачем и вообще возвращаться пора…
Его слова оказались пророческими – за нашими спинами раздался зычный голос Галины Андреевны:
– Ребята, все ко мне! Автобус подъехал, сейчас я вас пересчитаю…
– Козлёнок нас считает, – фыркнул Денис.
Я засмеялась:
– Помнишь этот мультик?
Он скептически посмотрел на меня:
– А ты забыла, что ли?
Я вскипела, но ответа на грубость придумать не успела.
– Ира Елина и Денис Звонцов, вам особое приглашение нужно? Чем вы там занимаетесь?
Все заржали, а Оксана сладким голоском пропела:
– Не будем им мешать, разве вы не видите – у них любовь? Вы сорвали поцелуй на фоне стрелки Васильевского острова!
Смех стал ещё громче и обиднее. Денис сделал вид, что ничего не слышал, и, не удостоив никого взглядом, гордо прошествовал к автобусу, который как раз вырулил на набережную. Я, струсив, не последовала его примеру и спряталась за спинами остальных.
Галина Андреевна как опытный педагог применила запрещённый, но отлично работающий приём: разделяй и властвуй. Теперь все станут за нами приглядывать – из вредности, желания угодить куратору или просто праздного любопытства. Значит, мы будем всегда на виду и точно никуда не сбежим…
Я поймала себя на этой крамольной мысли и удивилась: о чём я? Куда и с кем собралась сбегать? С Денисом, чтобы подняться на Исаакиевский собор? После того что случилось, озвучивать такую идею было бы форменным самоубийством.
Однако гениальная мысль, разумеется, пришла в голову не только Денису. Я услышала вкрадчивый голосок предательницы Оксаны:
– Галина Андреевна, а мы на смотровую площадку будем подниматься?
– Может, и будем, – отмахнулась она, – но точно не сегодня. Нам пора на базу возвращаться, и так уже на обед опаздываем.
– А давайте в кафе сходим, – предложила Оксана.
На лице куратора отразились сомнения – огорчать свою любимицу ей не хотелось, но и перспектива посетить заведение общепита её явно не прельщала.
– Это не входит в цену путёвки, – наконец нашла она достойный аргумент.
– Ну и что!
– У всех свои деньги есть, правда, народ?
– Мне родители вообще пятьдесят тысяч на карманные расходы дали! – гордо доложил Мишка.
– Зубков, перестань хвастаться, – поморщилась Галина Андреевна. – Ладно, если все согласны, то уговорили.
– Ура! – завопили все.
Куда и как мы можем завалиться в таком составе, никто толком не представлял, но сама мысль посетить петербургское кафе невероятно вдохновляла. Похоже, вдохновилась и наша непреклонная кураторша, раз дала согласие на эту авантюру.
– А куда пойдём? – строго спросила у нас Галина Андреевна.
Все смущённо умолкли. Об этом никто не подумал, видимо, смутно надеясь, что главное – получить согласие куратора, а остальное приложится само. Однако петербургское кафе с полным ассортиментом блюд местной кухни почему-то не спешило материализоваться прямо перед нами.
– Может, в фастфуд? – неуверенно предложил Зубков.
– Вот ещё! – фыркнула Оксана. – Стоило ради этого так далеко ехать!
Мы засмеялись, а Мишка тихо, но так, чтобы все услышали, проговорил:
– Почему-то идея так далеко ехать ради того, чтобы покататься на коньках, никого не смущает…
Наконец Галина Андреевна, устав слушать их перепалку, приняла стратегически верное решение:
– Возвращаемся в автобус, а оттуда я позвоню и всё узнаю.
Мы завалились в автобус и шумно расселись по местам в предвкушении настоящего петербургского обеда.
Галина Андреевна позвонила на базу и поговорила с администратором. Изложив свой вопрос и немного послушав, она передала трубку водителю. Мы, проникнувшись важностью момента, даже перестали болтать – как-никак решалась судьба нашей трапезы в Петербурге! Естественно, мы не сидели голодными – все минувшие дни нас вполне прилично кормили в столовой, но еда там была совершенно обычной, без всяких уклонов.
– Мы стараемся готовить универсальные блюда, чтобы всем подошли, – пояснила администратор. – Вы же спортсмены и не должны нарушать режим!
Все важно покивали – да, конечно. Но сейчас желающих соблюдать спортивный режим почему-то не наблюдалось.
Водитель наконец закончил разговор, вернул Галине Андреевне телефон, и автобус начал медленно разворачиваться.
– Ура! – завопили все.
– Что «ура», может, нас домой везут, – мрачно предрёк Зубков.
Похоже, беседа про фастфуд задела его за живое, и теперь он был бы рад, если бы обед по-петербургски не состоялся.
Поскольку Галина Андреевна молчала, все заволновались – вдруг мы и в самом деле домой возвращаемся?
– А куда мы едем? – наконец отважилась спросить Оксана.
– Администратор порекомендовала кафе недалеко отсюда, где недорого и вкусно, – пояснила куратор. – Она туда регулярно группы направляет.
– Не фастфуд? – с тревогой уточнила наша первая фигуристка.
– Конечно нет, – с негодованием отвергла это предположение Галина Андреевна. – Повела бы я вас в фастфуд! Да меня бы потом ваши родители убили!
– Мой папа – нет, – вмешался Зубков. – Мы с ним сами иногда ходим…
– Поэтому ты такой… э-э-э… плотный? – покосившись на куратора, в последний момент заменила слово Оксана.
– Ребята, хватит, – нахмурилась Галина Андреевна. Видимо, тема фастфуда ей уже основательно надоела. – Приедем, сами всё увидите.
Вскоре автобус затормозил у кафе с полосатыми тентами над окнами. «Французский завтрак» – гласила вывеска.
Новость вызвала в автобусе приятное волнение. Я тоже поневоле заволновалась – не иначе вселенная услышала мои желания. Вот что значит правильно сформулировать запрос.
– Французское! – заговорили все разом.
– Французскую кухню попробуем?
– Луковый суп и лягушачьи лапки? – фыркнула Катька. – Нет уж, спасибо!
– Ещё улитки и устрицы, – подсказала Оксана.
– Ребята, выходим! – велела куратор.
Мы высыпали на улицу, построились у входа и организованно зашли в кафе. Внутри помещение оказалось неожиданно большим, и можно было не опасаться, что наша весёлая компания в него не поместится.
Официантка – симпатичная худенькая девушка – указала на несколько столиков, которые мы тут же бросились занимать.
– Заказывать будем комплексный обед, – объявила Галина Андреевна. – На закуску – киш, слоёный пирог с начинкой. На второе – запечённая утиная ножка с картошкой фри. На десерт – кофе с эклером.
Над нашими столиками пронёсся разочарованный гул.
– И что тут французского?
– А где национальная кухня?
– Такое мы и у себя в столовке поедим!
– Вот сейчас и поедете к себе в столовку, – оборвала Галина Андреевна.
Нытьё мигом прекратилось – всё же предложенное меню было куда интереснее нашего обычного обеда.
– Супа не будет? – на всякий случай уточнила я.
– А тебе супа хочется? – отозвался Денис.
Я думала, после недавней неловкой ситуации он постарается держаться от меня подальше, но мой партнёр как ни в чём не бывало уселся за тот же столик. Уж не знаю, случайно так вышло или это был знак небес, но к нам никто не присоединился. Может, конечно, члены нашей группы сочли, что нам надо поговорить и не стоит мешать, но это самый маловероятный вариант…
Куратор с неодобрением покосилась в нашу сторону, но от комментариев воздержалась. В самом деле, не рассаживать же нас как нерадивых учеников средней школы! Сама же недавно взрослыми называла…
– Луковый суп я бы попробовала, – неуверенно предположила я.
– Ты же лук терпеть не можешь, – усмехнулся Денис. – И всегда его отовсюду вылавливаешь.
Я слегка смутилась – когда он успел заметить такие подробности? Ну да, в столовой мы тоже иногда сидели рядом. Но я не думала, что парень за мной наблюдает…
– Иногда ем сырой лук, в салатах, – запротестовала я. – Не люблю и вылавливаю только варёный. Но он же и правда мерзкий!
– А собралась луковый суп есть. Думаешь, он там сырой?
– Так мы во французском кафе, – возразила я. – Здесь надо пробовать луковый суп.
– Ох, Ира, – вздохнул Денис. – Ты стереотипно мыслишь. Ах, Париж, ах, Эйфелева башня, ах, луковый суп…
– Ладно, убедил, – согласилась я. – Петербург гораздо лучше. Вот бы вечером приехать, чтобы подсветку застать. Наверное, красиво…
– Как же, приедем мы вечером! У нас отбой в двадцать два ноль-ноль, забыла про спортивный режим?
– Забыла, – уныло кивнула я.
– Ты ещё скажи – на развод мостов!
– А это во сколько? – заинтересовалась я.
– В два часа ночи.
Я совсем сникла. На ночные прогулки даже моя неуёмная фантазия не распространялась.
– Ладно тебе, – неожиданно попытался утешить меня Денис. – Всё равно белые ночи уже прошли, а это же самое интересное. Надо было в июне приезжать…
В июне его ещё и близко не допускали к тренировкам, но я благородно не стала об этом вспоминать. Когда же он бывал в Петербурге и что с этим связано, если Денис не хочет рассказывать?..
Принесли закуску, и мы, прервав разговор, принялись за еду. «Совсем как в одну из наших первых встреч», – вдруг подумалось мне. Зимой, на катке. Сидели в буфете, пили чай с шоколадкой и тогда ещё совсем не знали друг друга. Впрочем, ничего не изменилось. Сидим, как чужие, и молча едим…
Но мне нравилось думать, что это у нас такое свидание. Почти в Париже.
Почему Денис стал таким равнодушным? Я точно знала, что нравлюсь ему. Чувствовала. Чтобы это понять, слова не нужны. Когда же всё сошло на нет, толком не начавшись? Не было у нас ни ссор, ни сцен, ни выяснения отношений. Просто отдалились друг от друга, пока он восстанавливался после травмы.
Я тогда не оставила его, конечно. Помогала и поддерживала как могла, делала всё, что в моих силах. Но в то же время боялась показаться слишком навязчивой. Где-то прочитала, что у больных людей не стоит постоянно спрашивать, как они себя чувствуют. Надо продолжать общаться на равных, а не с жалостью и снисхождением. Возможно, я была слишком сдержанной, и он не оценил. Кстати, давно не спрашивала, как у него рука… И теперь уже точно не спрошу. Если бы что-то было не в порядке, его бы к катку и близко не подпустили. Не говоря уже о поездке на сборы… Нас всех заставили пройти диспансеризацию.
Но мои-то чувства не изменились! Денис не мог этого не замечать, но предпочитал делать вид, что мы просто партнёры. И не было никаких разговоров о расставании! Теперь я боялась что-то выяснять у него – не хотела лишиться хотя бы этих странных отношений…
– Слойка с ветчиной и сыром, – отрезав и прожевав кусочек киша, прокомментировал Денис.
Я очнулась от своих мыслей и поняла, что даже не притронулась к диковинному французскому пирогу. Хорошо, что Денис ничего не заметил… Но отвлечь внимание всё равно не помешает. Я напустила на себя обиженный вид.
– Ты специально? Хочешь испортить мне впечатление?
– Ешь на здоровье, – усмехнулся он. – Только не забудь попробовать мидий, улиток, устриц и лягушачьи лапки.
– Я читала, лягушачьи лапки по вкусу на курицу похожи, – не поддалась на провокацию я. – Причём сами французы их не едят и даже не выращивают, а закупают замороженными в Азии специально для русских туристов.
– Напоминает анекдот, – подхватил Денис. – Летят над землёй две ласточки, одна другой: «Дождь будет». – Вторая спрашивает: «С чего ты взяла?» – «Люди говорят, если мы низко летаем, это к дождю».
– Примерно так, – хихикнула я.
Да ладно, всё не так плохо. Денис шутит, рассказывает анекдоты, не пытается меня избегать. Подумаешь, отказался сфотографироваться вместе. Не все любят, когда отношения выкладывают на всеобщее обозрение. И я сама этого не люблю. Просто хотелось растормошить его, вызвать хоть какие-то эмоции. Сидит же он сейчас рядом со мной. Может, не всё ещё потеряно и есть шанс вернуть то, что было между нами в самом начале?
Когда мы разделались с пирогом, принесли основное блюдо – огромную утиную ногу, политую соусом, и гору ломтиков картошки рядом.
– Не люблю фри! – недовольно высказалась я. – Всё же не обошлось без фастфуда!
– К твоему сведению, картошка фри – самое что ни на есть французское блюдо, – с высокомерным видом пояснил Денис. – Знаешь, как она по-английски называется?
– Знаю, «френч фрайз», – ответила я. – И что?
– А то!
– Да, действительно, – потрясённо пробормотала я. – «Френч» – это же «французский»! Никогда об этом не задумывалась…
– Ира, Ира, – покровительственно заметил он. – Всё-то тебе объяснять нужно.
Крыть мне было нечем, и я сделала вид, что увлечена поеданием утиной ножки. Поджаристая кожица оказалась потрясающе вкусной, а вот мясо напоминало самую обыкновенную курицу. Надежда оставалась только на эклер.
С десертом мы расправились быстро – Галина Андреевна, успевшая закончить обед раньше всех, стояла над нами с назидательным видом и время от времени демонстративно поглядывала на часы. Насладиться эклером с чувством, с толком, с расстановкой из-за этого не удалось, и я не поняла, отличается ли он от своих обычных собратьев.
– Странное ощущение, – пожаловалась я, когда мы уже сидели в автобусе. – Вроде и наелась, и блюда не самые обычные попробовала, а всё равно недовольна.
Денис с опаской покосился на меня, и я поморщилась – вечно ляпну что-нибудь не к месту. Пора уже научиться держать свои оригинальные мысли при себе, чтобы не смущать окружающих, не вызывать у них желание побыстрее свернуть разговор и избавиться от моего общества.
– Ладно, проехали, – пробормотала я, отворачиваясь к окну.
– На самом деле я тебя понимаю, – неожиданно ответил он. – У меня тоже такое чувство, будто я всем насытился, и едой, и впечатлениями, но чего-то не хватает. Надо подождать, чтобы усвоилось.
– Да, надо подождать, – со вздохом повторила я. – Что нам ещё остаётся?
О проекте
О подписке