Эту историю Марина уже слышала раньше, произошла она в семье Ольги, дочери Галины Леонидовны, жившей с мужем в Обнинске. Но при Максиме, том самом безнадзорном ребенке, бабушка не стала выдавать семейную тайну. Ничего страшного с ним тогда не случилось, так, мелочи: разлил пакет молока, не закрыл холодильник, а в руке держал кухонный нож. Но теперь Максим вырос под потолок, успешно учится в Бауманке, подрабатывает и дружит с хорошей девушкой. С бабушкой, на которую он похож живыми серо-голубыми глазами, у них установилось редкое взаимопонимание.

– А у нас детей не было, – без особого сожаления сообщила Снежана, – нечем было мотивировать отказ от пива. А у вас в семье, Марина, муж помогает воспитывать ребенка или все заботы свалены на женские плечи?

– Если дома, то помогает, конечно. Он вообще любит с сыном поиграть, погулять. И никогда не поменяет сына на пиво. – Марина не стала уточнять, что Андрей вообще не может пить пиво, так как у него желудок совершенно не выносит этот напиток. Но зачем распространяться о болезнях близкого человека? Дело жены – заботиться о здоровье мужа, а не болтать об этом на всех углах. – Кстати, о напитках, кому чай, кофе?

С ней пошла Маша.

– Ты где сегодня ночевать будешь? Хочешь, я вас с Сашенькой подвезу в коттедж?

– Нет, спасибо, я завтра еще должна сходить на работу. А вечером приедем.

– У тебя вид усталый, не высыпаешься, наверное.

– Само собой! А ты – молодец, свеженькая, как огурчик.

– Я же полдня работаю, у меня режим не такой напряженный. И тебе надо больше отдыхать.

Вернувшись из кухни с подносом чашечек, Марина обнаружила, что Снежана с восторгом рассматривает одну из ее книг, «Крест на ладони», написанную по мотивам журналистского расследования. Снежана тут же принялась говорить автору комплименты.

– Я и не знала, что вы книги пишете! Это был цикл статей в журнале «Кредо». Я помню, читала с большим удовольствием: стиль и слог у вас замечательные. Но книга, наверное, гораздо подробней, интересней? А другие ваши книги тоже в жанре детектива? Скажите мне названия, я обязательно их куплю и прочитаю.

Подводя итоги вечера, Марина обнаружила, что кроме хозяйки дома и себя самой Снежана проявила внимание только к одному человеку. Причем это был не обаятельный и тоже разведенный Дима Соболев, не кто-то из одноклассниц: не Маша, не Таня, не Кира, не Лада и не Леночка, – а Марина Белых. Снежана, по ее словам, хорошо помнила Марину со школы, регулярно читала журнал «Кредо», знала и высоко ценила статьи Марины. Она задавала вопросы о быте, привычках, пристрастиях Марины. Ее, бездетную, почему-то интересовало, как она управляется с малышом. А на прощанье Снежана постаралась обменяться с ней визитками, даже притащилась с посудой на кухню.

Но посуду мыть она не стала, тем более, что Татьяна, стоявшая у раковины, без особых церемоний выпроводила Снежану с кухни: «Нечего здесь толкаться, сама управлюсь, а то испачкаешься ненароком». Снежана не обиделась. Она вызвала такси и, лучезарно улыбнувшись всем на прощание, с королевской поступью отбыла домой.

– Зачем приходила? Непонятно. Только вечер испортила! – Ворчала Таня Носик, пока её изящные ручки с короткими ногтями ловко управлялись с посудой. О, эти руки много умели: хозяйка маленького салона-парикмахерской занималась не только стрижками-укладками, но с ремонтом сама справлялась.

– Татьяна, ты что, стареешь? Люди к старости становятся ворчливы. И почему Снежана не могла захотеть навестить свою любимую учительницу?

– Не верю я ей! Разрази меня гром – не верю! Неспроста явилась эта кукла!

– Ну, и забудь о ней! У вас с Максимом все в порядке? Когда потомством обзаведётесь?

– Что ты, Марина, какое потомство! Некогда нам: я ещё один кредит не выплатила, а Максим второй взял. Но дело, кажется, пошло (тьфу-тьфу, чтоб не сглазить!).

***

Я вышла в огород и зажмурилась от яркого солнца. Поднимался теплый пар от влажной земли. Каждая травинка сияла и искрилась под солнцем от капелек воды. Красиво-то как! Пальцами провела по веткам душистой смородины. Мокрой рукой коснулась шершавой щеки, коротко остриженных волос. Кажется, впервые за последние месяцы я улыбнулась.

Мальвы в палисаднике погнулись от ливня, бушевавшего ночью. Я подошла к ним.

– Благодать-то Божья! А мальвы поднимутся, им не впервой. Люблю, страсть, когда после дождя. Дышится легко, и земелька наливается, – Анастасия Матвеевна спускается с крылечка. – К заутрене с тобой сходим, а потом на рынок, огурчики продадим. Огурчики-то собрала?

– Собрала, тетя Ася.

– А зелень в водичку поставила?

– Все сделала, не в первый раз на рынок иду.

– Вот ладненько. Бог даст, будет день, будет пища. Платок-то мой нарядный возьми. Никак в Храм идешь. Катя, доча, сколько говорить тебе, босая не ходи, слаба еще после болезни, тапки на ноги накинь.

Анастасия Матвеевна одета празднично, в свой парадный костюм: сборчатую блестящую коричневую юбку, цветастую шелковую блузку и платок в мелких розочках. Мне она выделила наряд попроще, другого «нарядного» у нее не было. Не так уж много у нее вещей, но она щедро поделилась со мной всем, что у нее есть.

У меня не осталось ничего. Все сгорело вместе с домом. Погибли все мои близкие. В памяти всплывают какие-то образы, но смутно. Я запрещаю себе вспоминать, мне больно. И я ничего не помню.

Матвеевна, как зовут все соседки мою спасительницу, нашла меня в лесу. Матвеевна в тот день отправилась в лес веников березовых навязать. Я была грязная, оборванная, с диким безумным взглядом. Лицо в струпьях. Волосы на голове скатаны в клубок. Тело в укусах, синяках, ссадинах. Я выкапывала палкой корешки из земли и ела их.

Матвеевна тогда привела меня к себе домой, выходила. Она навела справки обо мне. Я, видимо, жила в Крохалёво, там в начале мая случился большой пожар: сгорели сразу несколько деревянных двухэтажных домов. Погибли люди. В районе траур объявляли. Полтора месяца я бродила по лесу. Матвеевна считает, что это Бог меня вывел к ним в Новотроицкое.

Когда-то Новотроицкое было большим зажиточным селом, стоящим на перекрестке торговых дорог. Называлось оно тогда Акинфеевка. Но в конце 19-го века миру явилась чудотворная икона «Троица». А нашли ее как раз недалеко от Акинфеевки. Вырыли ее из земли, а икона чистенькая, как новенькая, вся горит и сияет. И пошли твориться чудеса всякие…

Анастасия Матвеевна обожает рассказывать истории о чудотворной иконе. На месте, где нашли икону, Храм поставили Троицкий, при храме монастырь образовался. Паломники повалили толпой, к иконе приложится. А село само собой переименовалось в Новотроицкое. И на картах стали его новым именем обозначать.

После революции Храм разграбили, монастырь закрыли. Монахов на Соловки отправили. А куда икона чудотворная делась, никто не знал. Село захирело.

В 90-ые годы журналист приехал московский. Он ходил-ходил по развалинам Храма, а потом продал в Москве квартиру свою и стал самолично Храм восстанавливать. Тут, конечно, люди не остались в стороне, помогать стали: кто деньгами, кто делом. Храм возвели один в один с тем, старым: и стены белые, каменные, и купола золотые. И тут чудо случилось во второй раз. Анастасия Матвеевна в этом месте всегда делает паузу, а потом торжественно объявляет: «Явилась икона чудотворная, как и не уходила из Храма!»

На самом деле икона сама не пришла в Храм. Когда разоряли тот, первый Храм, один мужичок из большевиков, из революционеров, спрятал тайком икону под шинель. Не поднялась рука святую икону загубить. Икона у него, замотанная в полотенце, пролежала в каком-то ящике аж до 90-ого года. Сам мужик тот давно умер, а дети его и домочадцы не ведали, что лежит в том ящике. И именно в тот день, когда освящали новый храм, правнук того мужика полез на чердак и нашел Чудотворную икону. Икона вернулась на свое место в новый Храм, как и не уходила.

– И явились миру новые чудеса, – Анастасия крестится, – и нам от сих чудес перепадает, паломников вон сколько, и во дворе монастырском всегда работа есть.

– Да разве ж это чудеса? – подыгрываю я Анастасии Матвеевне.

– А то, что ты из лес к людям вышла? Не чудо ли?

– Я не знаю.

– И знать нечего – чудо! Полтора цельных месяца бродила по лесу и жива осталась. Ко мне тебя Икона вывела. Дочка у меня была, тоже Катериной, как тебя звали. Бог прибрал, так Икона тебя мне на старости утешением одарила. Кать, а ты и в самом деле не хочешь в Крохалёво съездить? Может, вспомнишь чего? А вдруг родня какая-никакая есть?

– Нет! Нет! Никогда! Я не хочу и не буду ничего вспоминать.

– Полно, Катюша, успокойся. Живи у меня, дочкой мне будешь.

***

Снежана позвонила вечером в пятницу Марине на работу.

– Извините, но я бы хотела с вами поговорить. Вчера был милый вечер, я не посмела нарушить ваш отдых.

Марина облегченно вздохнула: «Ну, вот, теперь понятно, зачем она напросилась с нами вчера на вечер: ей что-то от меня надо».

– Я освобожусь через час. Но мы с сыном сегодня планировали уехать за город. Он сейчас с няней, но я обещала пораньше придти домой.

– Я не задержу вас надолго. У меня безвыходное положение, но я не настаиваю. Мы могли бы встретиться в любой удобный для вас день.

– Хорошо, – согласилась Марина, – давайте сегодня, через час встретимся в кафе «Арлекино», если это действительно не займет много времени.

Кафе «Арлекино» располагалось в пяти минутах ходьбы от издательства, во дворах. На улице шум, гам, непрерывный поток машин, а стоит свернуть во двор и неожиданная тишина, покой, кажущийся немыслимым в центре Москвы.

Снежана ждала Марину за столиком, стоящим под ярким полосатым тентом. Она приветливо помахала Марине рукой.

– Садитесь, я заказала кофе, фруктовый салат и горячие круассаны. К сожалению, не знаю ваш вкус. Но я была в этом кафе раньше, они варят хороший кофе, и выпечка у них изумительная. Во рту тает, что очень опасно для сохранения фигуры. Не хотите изменить заказ?

– Не стоит менять, меня устраивает, – одобрила Марина ее заказ. – И давайте, сразу перейдем к делу. О чем вы хотели со мной поговорить?

– Я хочу, чтобы вы приняли участие в поиске одного пропавшего человека. Я читала ваш журнал и знаю, что вы проводите журналистские расследования.

– Когда пропал человек? Давно?

– Три месяца назад.

– Небольшой срок. А вы не пробовали обратиться в соответствующие органы? Или нанять профессионалов? Сейчас полно разных детективных агентств, насколько я знаю, результаты у них неплохие. А я – чисто журналист. Расследования – это мое хобби. Кто у вас пропал?

– Моя мать.

– Мать? Боже мой! При каких обстоятельствах?

– Никто не знает. Утром папа рассказывал, было все, как обычно. Они позавтракали, он ушел на работу. Мама оставалась дома. А когда он пришел домой поздно вечером, то ее не оказалось. Папа немного встревожился. Понимаете, родители живут между собой очень дружно. Мне кажется, они до сих пор горячо любят друг друга. Мама всегда бы предупредила отца о своем внезапном отъезде. Она позвонила бы, или оставила записку, она всегда так делала. А дальше – еще хуже. Вечером мама так и не пришла домой. Папа был в панике. Я бросила все дела и примчалась к нему. Мы с папой обзвонили все больницы и морги, обратились в милицию. Хотя они заявления не приняли, но папу хорошо знают, нам обещали помочь. Но и они не нашли маму.

– Простите, а кто ваш отец?

– Горин. Адвокат Горин.

– Тот самый!

– Он очень известен в узких кругах.

– Что вы! Да его вся Москва знает. Он ни одного дела не проиграл! О нем легенды слагают.

– Преувеличение. Но доля истины в том есть.

– И вы, имея такого знаменитого отца, обращаетесь ко мне?! Не понимаю!

– Марина, я прошу, помогите мне! Куда мы только с папой ни обращались, а все безрезультатно. Вы – наша последняя надежда.

– А папа ваш знает, что вы обратились ко мне?

– Папа в курсе. У вас нестандартные методы, возможно, вы увидите то, что другие не заметили.

– Как-то неожиданно для меня.

– Соглашайтесь. Мы оплатим любые расходы, связанные с расследованием, плюс гонорар, соизмеримый с папиным.

– Я даже не знаю, что сказать. В данный момент я очень занята, муж в отъезде, на мне и издательство и типография. Тем более, что у меня маленький ребенок. Не совсем маленький, ему полтора года, но я, наверное, не смогу. И вдруг у меня не получится найти вашу маму.

– Марина, я все понимаю. Не получится, так не получится. Не говорите сразу «нет». Я принесла вам папку, здесь копии документов, контакты мамы, телефоны. Взгляните, хотя бы, подумайте. Я подожду. Оставляю вам свою визитку, позвоните мне после выходных. Умоляю, хотя бы просто возьмите папку!

Тоненькую папку Марина открыла лишь поздно вечером, когда сын, набегавшийся и нарезвившийся во дворе загородного коттеджа в компании своего двоюродного брата, заснул крепким сном здорового ребенка. Эх, пожить бы за городом в коттедже, лето как-никак! Когда же эти дела закончатся? А тут еще и Снежана со своими проблемами!

Марина сидела в кухне, пила ароматный цейлонский чай, и перебирала тонкие листочки: копии документов, копии страниц ежедневника, телефонной книжки.

Снежана не отбирала документы. Похоже, она сложила в папку все, что смогла найти, сложила без какой-либо системы, а так, на всякий случай, вдруг пригодится.

– Не спишь? – Маша тихо зашла на кухню, укоризнено взглянула на Марину добрыми вишневыми глазами. – Опять работаешь, хотя бы в выходные отдохни. Нельзя же так, Марина! На себя в зеркало посмотри, муж приедет и не узнает: похудела, круги черные под глазами.

– Машенька – это не работа. Твоя Снежана удружила.

– Вовсе не моя! Она никогда не была моей подругой. И ничьей подругой у нас в классе она не была, всегда ходила, как кошка, сама по себе. То-то я вчера удивилась, когда она мне позвонила. Я, простота, подумала, что она действительно хочет навестить Галину Леонидовну.

– Маша, не узнаю тебя. Что-то у тебя настроение плохое. С Олегом поссорились?

– Нет, что ты! Мы же не ссоримся. Даже как-то странно. Послушаешь других женщин на работе, что только ни бывает в семьях. А мы – ни разу…

– Радуйся, что не ссоритесь.

– Марина, я же о тебе беспокоюсь.

– Не убудет с меня, посмотрю, что она принесла. Горе у нее: мать пропала.

– Как пропала?!

– Ушла из дому, на записки, ни следов, ни намека на причину ухода. Расскажи мне, что ты помнишь о Снежане и ее семье?

Маша устроилась напротив Марины, положила руки на стол.

– Снежана пришла к нам в классе пятом или шестом. Она такая хорошенькая была, симпатичная очень, складная. В том возрасте девочки становятся неуклюжими, непропорциональными, развиваться начинают: уже не ребенок, но еще не девушка, а она всегда была изящная, грациозная. Это – внешне.

– А внутри?

– Ни с кем она не дружила.

– Она не дружила или с ней не дружили?

– Она.

– Понятно. Высокомерная, заносчивая.

– Марина, даже не знаю, что сказать?

– А тут и говорить нечего. Из нее так и прет гордыня: она самая-пресамая. А семья? Ты что-то помнишь?

Маша задумалась.

– Я однажды ее маму видела, у нас классное собрание было с родителями. Снежана очень похожа на свою маму. Я запомнила ее хорошо. Она так уверенно держалась, и одета была не так, как все. Элегантная, красивая блондинка.

– Понятно, Снежана – девочка из очень обеспеченной семьи. Папа – известный адвокат, да и мама – не простая домохозяйка. Судя по документам, что набросала мне в папку Снежана, мама ее – успешная и крутая бизнес-вумен. Я думаю, что исчезновение мадам связано с ее бизнесом, и нечего ломать голову. Пусть ищут, кому и чем она насолила. Все! Ложусь и два дня – ни одной лишней мысли в голове моей не мелькнет: только ребенок и отдых.

***

Вспоминать? Зачем? Я знаю, что если я вернусь в свое прошлое, то мне будет больно, очень больно. Я молю Бога, чтобы он не возвращал мою память. Я помню отчетливо пожар, каждую деталь, как я металась по комнате, как меня вырвало от едкого дыма, как стояла на окне, высунув руки через железную решетку. Как же я выбралась из горящего дома? Это – тайна, и пусть она ею останется.

Своих скитаний по лесу не помню. От Крохалёво до Новотроицкого по прямой двести пятьдесят километров. Никто не ведает, сколько я наколесила по лесам. Четко осознавать себя я начала в доме Анастасии Матвеевны.

…Я лежу на широкой кровати, застеленной чистой льняной простыней. Анастасия Матвеевна поит меня с ложечки бульоном и причитает: «Это надо же, девонька, как тебя угораздило. Осторожно бери ложечку, осторожно. Нельзя тебя сейчас много есть, потерпи, милая»…

Хорошо помню, как она пытается угадать мое имя:

– Мария? Нет. Даша? Аня? Татьяна? Наташа? Катерина? Что, Катерина!

– Не знаю… кажется…наверное… Катерина…

– Катерина! Слава Богу, вспомнила! Хорошее имечко, русское.

***

Отдых в выходные получился на славу. Повезло с погодой. Нынче лето баловало теплом. Почти южное солнце светило с небосвода, даря теплые вечера и ночи, несмотря на август. За все лето всего и было две недели прохлады и дождей во второй половине июля. И именно в эти две недели Марина умудрилась устроить отдых своей семье. Они тогда уехали с мужем и малышом на базу отдыха в Подмосковье.

Планы, как всегда, были на предстоящее лето грандиозные. Обсуждались поездки в Болгарию и Испанию. Марине хотелось в Каталонию. Она с увлечением просматривала каталоги отелей в Коста Дорада. Чудесные песчаные пляжи с золотым песком, неглубокое теплое море – великолепные условия для отдыха с детьми. О том, чтобы оставить сынишку с мамой, не могло быть и речи: отдыхать, так семьей.

Но не получилось поехать ни в Испанию, ни в Болгарию: навалились дела. Для выкроенного с большим трудом отдыха Марина в последний момент купила путевки в пансионат «Лесная сказка» в Пушкинском районе. Место оказалось действительно сказочной красоты: чистое синее озеро в окружении высокий остроконечных елей. Прекрасная природа – и ужасная погода. Но, как говорится, если не можешь иметь то, что любишь – полюби то, что имеешь. Под шум падающих капель хорошо засыпал малыш. Влажный воздух полезен для кожи и для волос, Марина давно не была такой кудрявой, как в «Лесной сказке». А какие кошёлки маслят они набирали чуть не каждый день! Их сдавали на кухню, а потом ели жареные грибы с картошкой из большой чугунной сковороды. Слюнки текли от этого запаха! А какие чудесные фотографии Марина там сделала: еловые ветки с капельками воды на каждой иголочке, озеро в тумане, всевозможные дикие цветы и травы.