Марк сел и начал хозяйничать, как у себя дома. Взял нож, потрогал лезвие, скорчил гримасу, отложил. Достал из сумки свой складной нож и начал кромсать подряд хлеб, сыр, мясо. Вскрыл баночку с красной икрой. Намазал маслом несколько кусков хлеба, выложил на тарелку, несколько быстрых движений – и готовы 3 вида бутербродов.

Ника наблюдала за умелыми руками Марка и вдруг подумала, что с таким мужем можно быть как за каменной стеной. Она представила, как его руки обнимают её. Ника покраснела и мысленно отругала себя: «Что за бред в голову лезет! Точно, стукнулась головой. Не хватало, чтобы он догадался». Хорошо, Марк не смотрел на неё, работая ножиком.

– Ешьте, девушки! Ника, налегай на мясо, полезно при травмах. А икра повышает гемоглобин. О, огурчики! Малосольные? Обожаю!

Марк мгновенно нашинковал огурец, положил кружок на свой бутерброд и принялся за еду с таким аппетитом, что у Ники слюнки потекли. Ксения налила всем по чашке чаю, потом по второй. Обстановка за столом была самая непринужденная, почти семейная. Только после завтрака Марк перешел к делу.

– Вероника, как твоя память, включилась? Что-нибудь про 25 июня подозрительное вспомнила?

– Марк, я все время стараюсь вспомнить. Перед тем, как выйти на террасу, я была на кухне. Сказала Кате, чтобы через 5 минут подавала кофе, и прошла в зал. На свое место не присела, а вышла через другую дверь на террасу. Выходя, оглянулась, всё ли в порядке. Освещение было приглушенное, но я помню, как располагались гости, так впечаталось в память, я даже сделала набросок, кто и где сидел или стоял. Так вот, из 12 гостей на месте были все. Это было, наверное, минуты за 3 до взрыва, я недолго разговаривала с сыном. Сам взрыв вообще не помню, вроде бы я падаю и ударяюсь лбом о перила, там был брусок, так я прямо на ребро угодила. Больно, страшно… Очнулась в больнице.

– А я в следующую минуту захотел ещё виски, раз ты куда-то вышла, то я решил сам сходить в кухню, это же рядом во дворе. В дверях столкнулся с женщиной из обслуги, она что-то несла. Я взял бутылку и только повернулся, как загремело, и входная дверь с размаху захлопнулась.

Я выбежал, а на месте ресторана, даже сейчас страшно, – груда обломков дымится с воронкой посередине, все разнесло в щепки. Часть обломков в речку швырнуло, они уплывают, кусок лесенки над водой висит. И женщина кричит на одной ноте: «А-а-а…» Не знаю сколько, я стоял столбом, охранник от ворот прибежал, меня растормошил, он же и полицию вызвал и «скорую». Только «скорой» там нечего делать было, они женщине, которая голосила, укол сделали, а мне валерьянки предложили.

Я узнал позже, что тебя рыбаки выловили, в устье речки, почти уже в Обском море, ты на куске ограды, как на спасательном плоту, плыла, почти вся в воде, только голова и плечи сверху. Ты без сознания была, лицо в крови, а с «плота» не выпала, потому что рука по локоть застряла между перекладинами. Рыбаки на берег тебя вытащили, там уже освободили, голову перевязали, и отогревали у костра, пока не приехала «скорая» из Ордынки.

У Ники от рассказа Марка навернулись слёзы, а Ксения шмыгала носом и прикладывала платок к лицу.

– Ну, ну! Гляди веселей, Ника! Нам с тобой сказочно повезло. Но зато теперь у следствия бредовая версия, что это я или ты (или мы вместе) хотели убить кто-то из гостей.

– Да, по принципу, стреляй в куст, пуля виноватого найдёт.

– Здорово сказано! Сама придумала?

– Куда мне! Русская народная поговорка о работе полиции. Ей больше двухсот лет. Из сборника Владимира Даля.

– Да, всё течет, но не всё изменяется. Гераклит Эфесский, редакция моя, – писклявым голоском важно изрек Марк.

– Это ты меня пародируешь? Забавно. Увы, этот педагогический тон просто уже в крови.

– Значит, Ника, твои профессиональные навыки тоже возвращаются, как и чувство юмора.

– Марк, шутки в сторону. Мы знаем, что это не ты и не я. Но как понять, кто? За что могли убить одного из бывших на банкете?

– Я уверен, что целью был я. Ведь мои гости, полезные для бизнеса знакомые, – все рангом пониже меня. Были. Скажи, кто-нибудь про меня спрашивал? За день, за два ты рассказывала, что я заказал банкет?

– Не знаю, обычно мы никогда не даем фамилии гостей, хоть проживающих, хоть банкетных. Если звонят, говорю, что такое число занято. Но как я сейчас могу это утверждать!

– Не надо, не волнуйся так. Подлечишься – и всё вспомнишь.

– Марк, прости, но у меня сегодня о другом голова болит. Мне надо к сыну съездить в лагерь на родительский день.

– Куда это, в какой лагерь?

– Здесь недалеко, в Боровом. По трассе – в сторону города.

Марк вынул серебристый айфон и в три счета открыл карту.

– Ну-ка, посмотрим. Ничего себе! Боровое – недалеко? Ты, милая моя, наверное, привыкла от базы считать. Да и то получается 20 км по трассе, да 10 в сторону, а отсюда, от Ордынки, ещё 35 добавь. Ты такси заказала?

– Нет, мы с Ксюшей на рейсовом автобусе хотели съездить.

– Да. И, кстати, черешню привезем, порадуем мальчонку. Давай-ка, Ника, я прямо сейчас ягодку вымою с мылом и переложу в ведерко пластиковое.

– И вы туда же! Ксения Ивановна, извиняюсь, вам уже за 65 перевалило? Так и знал, за 70! Ника, тебе рано скакать по автобусам. То, что ты сменила повязку на пластырь и даже смогла волосы покрасить, не делает тебя совсем здоровой.

– Ничего я не красила! – Невольно возразила Ника. – Просто помыла. Это мой природный цвет.

– Да? А я и не подумал, – Марк на секунду замолчал, уставившись на волосы Ники. – Необычный цвет глаз и светлые волосы, тебе идёт.

Ника смутилась, но Марк быстро вернулся к разговору.

– Значит, ты отмылась и «включила блондинку». А если коленка крякнет, или голова закружится, Ксения Ивановна тебя на себе дотащит? Прямо сейчас позвони, предупреди, что не можешь приехать. Сколько лет ребёнку?

– Двенадцать.

– Вполне взрослый, поймёт.

– Марк, ты не представляешь, как дети ждут этот родительский день! И я не говорила Диме про взрыв.

– И он, по-твоему, не заметит твои травмы?

– Это ничего, я уже сказала ему, что немного ушиблась. Да и одежду Ксения мне нашла подходящую, – Ника махнула рукой в сторону спальни.

Марк повернул голову и посмотрел через дверной проем на шкаф. На лице его опять мелькнула недовольная гримаса. «Какое тебе дело, как я одета! – Подумала Ника. – Я в твоем одобрении не нуждаюсь».