Глава 2

Тот факт, что они знакомы с детства, был преувеличен. Тогда Кристина уже не считала себя ребенком, ей было шестнадцать. Наверное, именно поэтому она не боялась иметь и высказывать собственное мнение, пусть даже порой это стоило хороших отношений с окружающими.

Вот и в тот раз, на занятиях в школьном кружке рисования после уроков она сделала все по-своему, и это вызвало очень бурную реакцию.

Темой задали осенний натюрморт. Красные бутафорские яблоки и огромная тыква выглядели на тканой драпировке очень неуместно в это время года. Первый снег ранней зимы уже укрыл улицы маленького поселка своим пушистым пледом.

Ссора в классе вспыхнула внезапно, а причиной послужило то, как Кристина смешивала краски. Она где-то читала, что, чтобы красный цвет был более ярким, нужно оттенить его другим, контрастным цветом. Это подчеркнет его и позволит лучше «звучать». Желая поэкспериментировать, Кристина добавила немного синего на свой рисунок. И этот факт не остался без внимания.

Лида, девушка из одиннадцатого, выпускного класса, которая всегда была центром внимания сверстников и эталоном подражания сверстниц, прицепилась к Кристине и ее рисунку, как клещ. Стоило учительнице ненадолго отлучиться из кабинета, как она натравливала других ребят из кружка на Кристину и ее рисунок.

– Какой идиотизм! Яблоки не бывают синими! Или ты дальтоник? Не видишь, куда тычешь кистью, в какую краску? – Лида и ее группа поддержки разразились смехом. – Знаешь, дальтоникам здесь не место! Никто не любит уродцев, уж прости.

Кто-то опрокинул стаканчик с водой прямо на ее палитру, кто-то бросил ей в затылок ластик, а когда она обернулась, чтобы ответить, с ее стола полетели на пол сброшенные кем-то краски.

Обида и ярость переполняли Кристину. Никто ни слова не говорил в ее поддержку, никто не мешал им издеваться над ней. Подростки, не принимавшие участия в происходящем, просто молчали и делали вид, что ничего не замечают, и продолжали рисовать. Кристина стала молча собирать краски с пола:

– Что молчишь, рыжуля? Неприятно, наверное, быть таким страшилищем? – сыпались все новые оскорбления.

Нескладная девочка, похожая на длинноногого кузнечика, не поднимая глаз, собирала с пола свои вещи. Отливающие рыжиной непослушные волосы слегка вились, выправлялись из-за ушей и падали на лицо. Кристина понимала, что выглядит смешно и жалко в глазах других ребят. Кто-то вырвал тетрадный лист, скомкал и бросил ей в голову под свист и улюлюканье. Лида смеялась и праздновала победу.

– Что молчишь, уродина? Не нравится?

– Нет, не нравится, – вдруг встала и выпрямилась с красками в руках Кристина.

В классе повисла тишина.

– Мне не нравится, когда старший задирает младшего, когда толпой кидаются на одного, и когда тупицы вроде тебя считают себя самыми умными.

Послышался чей-то сдавленный смешок. Лида изменилась в лице от возмущения.

– Ведь любой дурак знает, – продолжала Кристина, чувствуя, что завладевает все большим вниманием других учеников, – что дальтонизмом страдают только мужчины. В другой раз, когда с трудом выучишь новое умное слово, не поленись прочесть о нем чуть больше первой строчки в Википедии.

Все взгляды теперь были обращены на нее, но Кристина просто села на свое место и продолжила рисовать, хотя руки ее чуть дрожали от возбуждения и страха.

Лида несколько мгновений простояла ошарашенная, с трудом подбирая ответ, но не нашла ничего лучше, чем схватить с чьего-то стола увесистый металлический пенал и броситься на Кристину с криком:

– Ах ты, мелкая дрянь!

Неизвестно, чем бы все кончилось, но тут раздался громкий окрик учительницы, вернувшейся в класс. Она всех рассадила по местам и пригрозила отправить Лиду к директору, если снова услышит или увидит что-то подобное. Затем женщина подошла к Кристине и из-за ее плеча молча оценила работу, одобрительно кивнув головой. Это была победа. Полная и безоговорочная.

Однако все оказалось так просто. В тот день Кристина поняла, что глупые люди с большим самомнением бывают очень опасны. Еще на занятии Лида написала сообщение своему парню – очень неприятному типу. Он давно окончил школу, никуда потом не поступил и теперь бесцельно болтался по их маленькому городку в компании таких же, как он сам, отморозков. Эти парни считали себя крутыми и гордо назывались бандой. Кристина их считала попросту кучкой дегенератов. И эта кучка поджидала ее возле школы после занятий.

Девушке не удалось сначала даже понять, что происходит. Кто-то схватил ее сзади за куртку и, кажется, отволок за угол, подальше от чужих глаз. Шапка съехала на глаза, а когда Кристина сдвинула ее вверх, перед собой она увидела пятерых взрослых парней и ухмыляющуюся за их спинами Лиду.

– Ну что, рыжая сучка?! Уже не такая умная, да?! Что ты там сказала про меня в классе?! А ну-ка повтори, ЧТО ТЫ СКАЗАЛА?!

– Чо ты там сказала, малявка?! – басил Лидин ухажер. Его безобразное небритое лицо с неравномерно росшей щетиной было сплошь усыпано крупными гнойными прыщами. – Совсем страх потеряла, да?! Крутая, да?! Ты чо здесь, самая умная?! Ты никто, поняла?! ПОНЯЛА?!

Он наотмашь хлестнул ее тыльной стороной ладони по щеке. Лицо обожгло, кожа будто вспыхнула изнутри. Почему так больно? Вдруг на его руке что-то блеснуло, и Кристина сумела разглядеть крупное кольцо-печатку в форме скорпиона. И без того безвкусное украшение сейчас казалось ей особенно гадким.

Из мерзкой пасти Лидиного ухажера воняло. Он был пьян и при крике брызгал на лицо Кристины кислой слюной. Остальные парни кто скалился издевательской улыбкой, кто сплевывал в чистый рыхлый снег, кто смотрел на нее исподлобья тупым взглядом, полным угрозы.

Кристина молчала и пыталась не поддаваться страху, хотя ноги стали ватными, лицо горело, а в горле пересохло. Язык, в один миг ставший толстым и неуклюжим, казалось, примерз к нёбу и не слушался. Она тряслась, как загнанный кролик и не могла выдавить из себя ни звука.

Вдруг тот, что улыбался шире всех, сдернул сумку с ее плеча:

– Поглядим, что тут у нас, – под одобрительные возгласы он открыл и перевернул сумку так, что из нее все посыпалось прямо в снег.

– Отдай! – дернулась было девушка, чтобы выхватить свою вещь, но прыщавый схватил ее за плечи и больно приложил об стену спиной.

Затылок наполнился болью, и голова загудела, как колокол. Лида подняла из снега краски, нашла там красную и подскочила к Кристине:

– Видишь, какой это цвет? Это красный! Красный, как яблоки и как твоя уродская рожа! – Лида обмазала ей лицо краской и стряхнула остатки в снег, будто обагрив его кровью. Кристина пыталась вырваться, но сильные руки надежно притиснули ее к стене. Она даже почти не доставала ногами землю.

Хулиганы смеялись, видя, как она беспомощна. Кто-то топтал ее краски, окрашивая снег в разные цвета, как бумагу.

– Не добавить ли нам синего? Чтобы краски лучше звучали! – хохотала, передразнивая Кристину, Лида. Она подобрала синюю краску и теперь подступала ближе. Кристина пыталась вырваться, но лишь беспомощно болталась, надежно удерживаемая у стенки. И тут она последним отчаянным движением ударила державшего ее парня ногой в живот, отпихнув его от себя. Лида опешила на мгновение, и Кристина яростно бросилась на нее. Она била обидчицу неумелыми руками по лицу, хватала за волосы. В голове пульсировала всего одна мысль: «Я не дамся вам так просто! Не дамся так просто!»

Кто-то уже схватил ее сзади и оттаскивал от визжащей Лиды, бил по рукам, чтобы она отпустила волосы. Дальше ее шарахнули об стенку, она упала. Ее били ногами. Жертва сжалась в комок, уже ничего не соображая, но прежде, чем зажмурится, увидела прямо у лица синий снег. Синий.

И вдруг что-то произошло. Кто-то из пинавших ее спросил: «Чо надо?!» Ответа не последовала, а затем она услышала звук удара. Как будто стукнули во что-то мягкое, как подушка. Так бьют в живот. Да, теперь она не спутает. Она сама только что слышала, как от такого же удара из ее рта с чужим сипящим звуком выходил воздух, покидая легкие против воли.

Над ней происходила какая-то возня, но она ничего не видела, лежа на снегу и зажмурившись. Все случилось очень быстро, а затем чей-то голос произнес:

– Вставай и пошли!

Кристина открыла глаза. Перед лицом все еще был синий снег, но почему-то с капельками крови. Над ней стоял высокий парень с волосами до плеч. Больше она ничего не смогла разглядеть в наступающих сумерках. Девушка неуклюже стала подниматься. Маленькие красные капли падали на синий снег.

Ее обидчики валялись порознь тут и там, держась, кто за живот, кто за голову. Им явно досталось как следует. Это зрелище заставило Кристину торжествующе улыбнуться, но улыбка причинила ей боль. Губа. Должно быть, рассекли, когда лупили ее ногами.

Незнакомец быстро подбирал и бросал в ее сумку то немногое, что уцелело. Краски были растоптаны, кисти сломаны. Закончив с этим, он встал и выпрямился.

Высокий, выше самой Кристины (уступающей в росте только одной девушке в классе) на полголовы или даже чуть больше, он повернулся к ней:

– Пошли. Нечего здесь стоять.

Она все еще не двигалась с места, пребывая в шоке от произошедшего. Тогда нежданный спаситель набросил ее сумку на плечо и, грубо схватив Кристину за руку, потащил быстрым шагом прочь, к выходу с территории школы.

Девушка не поспевала за ним и шла вприпрыжку. Отойдя немного от ворот школы, Кристина высвободилась:

– Я сама могу идти!

– Неужели? И идти, и даже говорить? Какая сильная и независимая, вы посмотрите! – съязвил парень.

Теперь она чуть лучше его рассмотрела. Высокий, крепкого сложения. Каштановые волосы чуть спускались на плечи и блестели в свете только что зажегшихся фонарей на отложном воротнике расстегнутого серого пальто. Темно-карие глаза с насмешкой смотрели на нее. Яркие, красиво очерченные губы были слегка подернуты надменной усмешкой. Он был не только выше, но и старше ее. И раньше она его никогда не видела в их маленьком городе. Уж она бы его запомнила.

Теперь девушка просто смотрела на незнакомца и не знала, что сказать. Он только что отбил ее у хулиганов и зачем же? Чтобы самому поиздеваться? Ничего не понимая, Кристина молчала, сбитая с толку. Его взгляд смягчился, улыбка стала широкой и искренней:

– Ну, ладно. Не принимай близко к сердцу. Ты как? Всё цело?

– Кажется, да, – пробубнила она в ответ.

– Только кажется. Губа разбита. Вот, – он достал из кармана и протянул ей носовой платок, – возьми.

– Спасибо.

Она взяла платок и промокнула им то горящее место на губе, где была по ее ощущениям ранка. Платок был весь в крови или… в краске! У нее же все лицо перемазано!

Кристина стала лихорадочно оттирать щеки и лоб. Руки не слушались. К глазам подступали слезы жгучей обиды на тех, кто только что так жестоко с ней обошелся. Но еще больше девушка злилась на себя за то, что она сама оказалась такой легкой добычей.

– Дай-ка я, – теперь его голос звучал мягче. Он подвел Кристину под свет фонаря и, пристально осмотрев ее лицо, стал аккуратно оттирать краску. Спасенная девушка, как могла, душила слезы, чтобы не разрыдаться под взглядом этих темных глаз. Стараясь не смотреть в лицо своего спасителя и не плакать, она вздернула подбородок повыше, делая вид, что подставляет лицо свету, чтобы парню было лучше видно. Кристина смотрела поверх его головы в темнеющее сумеречное небо, расчерченное голыми ветвями деревьев. Выше, еще выше, на первую звезду, чтобы слезы закатились обратно, а не ползли предательски по щекам.

– Ты плачь, не стесняйся. Так краска лучше оттирается.

Она резко взглянула на него – темные глаза смеялись. Но без тени издевки, так искренне, что она чуть улыбнулась ему в ответ.

– Спасибо, что помог мне. Без тебя я… они бы… – Кристина не знала, как продолжить.

– Это ерунда. Даже забавно, если честно.

– Они остались лежать там в снегу побитые и потрепанные, и ты считаешь это забавным? – аккуратно уточнила она. С благородным и возвышенным образом спасителя эти слова явно не клеились.

– Если для кого-то забавно издеваться над тем, кто слаб и в меньшинстве, то почему для меня не может быть забавно причинить боль таким людям?

Брови девушки от удавления сами собой поползли вверх.

– Ой, брось! – широко улыбнулся он. – Неужели тебе не было приятно видеть, что кто-то заставил их страдать так же, как они тебя?

– Меня учили, что радоваться таким вещам нехорошо.

– Я смотрю, тебя вообще учили разным глупостям, а главное сказать забыли – следить за тем, кому и что ты говоришь.

– Вот еще! С чего ты это взял?! – возмутилась она.

– С того, что просто так отморозки никого не хватают и не тащат за угол на расправу. Только за неосторожные слова или поступки.

– Это не правда! Если хочешь знать, я не сказала ничего такого! И была права! Я все сделала, как в книге! – щеки Кристины залились румянцем от возмущения.

– А книга называлась случайно не «Как нажить себе врагов и умереть во цвете лет»? – парень вопросительно приподнял одну бровь. – Знаешь, некоторые не читают книг и не приемлют правды, кроме той, что вписывается в узкие рамки их маленького и ограниченного мозга. И на будущее. Кстати, как тебя зовут?

– Кристина, – она ответила нехотя.

– Так вот, Кристина, на будущее: или учись держать язык за зубами, или всегда будь готова отстаивать свою точку зрения и найди для этого подходящие средства или развей подходящие навыки.

Она вспомнила кое о чем, когда он упомянул о средствах, и нащупала это в кармане. Маленький перочинный нож. Когда-то она выпросила его у отца. Он сказал, что Кристина будет ходить с ним осенью за грибами. Но у нее был секрет. Она ходила с ним всегда. На всякий случай.

– К твоему сведению, для таких, как они, у меня припасен подарок, – она достала ножичек, и маленькое острое лезвие блеснуло в свете фонаря.

Незнакомец усмехнулся, рассматривая вещь:

– Ты серьезно? Не забудь позвать меня, когда вздумаешь им воспользоваться. Хочу это видеть.

– Ты отбил меня у них, чтобы самому поиздеваться?!

– Нет. Я это сделал потому, – его голос с наставительного переменился на мягкий и полный участия, – что ты странная, а я люблю все необычное. Ты же настоящая чудачка!

Он провел ее до самого дома, и всю дорогу они говорили. Оказалось, незнакомца зовут Герман, ему 21 год. Где-то поблизости от поселка в лесу у его отца построен загородный дом для уединенного отдыха. Пожив пару дней вместе с родителем вдали от цивилизации, Герман выбрался сюда в магазин за едой, надеясь немного развеяться. Попутно решил пройтись и осмотреть окрестности. И очень кстати набрел на Кристину и ее мучителей.

Уже когда они подходили к ее дому, у Германа зазвонил мобильный. Из разговора Кристина поняла, что планы поменялись и утром вся его семья уезжает.

– А куда? – не удержавшись, спросила девушка.

– В Питер.

– Так ты там живешь? Далеко…

– Близко. На машине 4 часа езды. Ну а живем мы, где хотим. Сейчас да, в Питере.

– Понятно, – печально проговорила она.

За то время, что они болтали, ей стало так легко с ним, как никогда и ни с кем. Друзей у нее не было. Именно потому, что никто никогда не был ей по-настоящему интересен. Ее занимали другие вещи, она читала другие книги, слушала другую музыку и ни с кем не могла найти общего языка, а с этим парнем вдруг смогла, пусть и не сразу. Конечно, поначалу он показался ей жестоким. Эта его манера шутить так, что становится почти обидно, очень раздражала. Он задавал странные и неожиданные вопросы, например, что ей снится, и верит ли она в вещие сны. Как она относится к людям, но не к тем, кого знает лично, а к человечеству в целом. Бывает ли у нее такое чувство, что часть ее находится не здесь, а в другом месте.

Герман показался ей странным. Таким же странным, как и она сама. И теперь он уезжал и покидал ее навсегда, едва появившись в ее жизни.

– Часто твой отец приезжает сюда? – Кристина все же питала слабую надежду, что они еще увидятся.

– Он нет, а я мог бы наведываться время от времени. Надиктуешь мне свой номер? – Герман достал из кармана телефон. Тот почти сразу зазвонил, и парень ответил на звонок чуть раздраженно:

– Уже еду!

Затем, наконец, записал контакты Кристины и убрал смартфон назад в карман пальто.

– Пока! – Кристина улыбнулась ему на прощанье, но улыбка вышла немного печальная.

– До встречи! – Герман коротко кивнул ей на прощанье, повернулся и пошел прочь в темноту.