– Я же говорил, что мне с самого начала не нравилась эта идея. Вот объясни мне, зачем нам надо было срываться и так поспешно уезжать?
Алекс выглядел необычайно раздраженным. Недовольно сведенные черные брови, плотно сжатые губы. Герман этого не знал, но в последние дни его брат спал очень мало из-за навалившихся дел, а утолить голод и вовсе не успевал. Старший из братьев чуть сдвинул вниз темные очки и взглянул на своего компаньона поверх стекол. Солнце еще только окрашивало горизонт, и потому нежные глаза вампира могли вынести пару секунд без защиты. Растрепанные черные волосы Александра слегка вились и потому выглядели не слишком аккуратно. Кожа, обычно имеющая бронзовый оттенок, теперь казалась слегка бледной.
Герман нахмурился, вернул очки на место и посмотрел туда, где неспешно поднимался над землей сияющий диск.
– Это мое решение, и тебе придется потерпеть немного. Уж прости. Слишком много дел осталось незавершенными. Нужно это исправить. К тому же, я знаю, ты не откажешь и выполнишь мое поручение.
Он протянул Алексу увесистый конверт из плотной коричневой бумаги.
– Вот. Передашь это ей лично.
Младший Мареш принял конверт и убрал в сумку, затем подчеркнуто равнодушно спросил:
– Что-нибудь сказать от твоего имени?
– Ничего, просто вручи. Слова будут лишними.
Стюардесса личного самолета семьи Мареш сделала знак, что единственному пассажиру пришло время подниматься на борт. Экипаж был готов к вылету.
– Тебе пора, – Герман на прощание обнял брата и слегка похлопал по плечу. – Сделай все правильно и возвращайся как можно скорее.
– Да, господин мой, – тихо отозвался Алекс со слабой улыбкой.
– Не люблю, когда ты так зовешь меня. Глупые пережитки.
Алекс открыл было рот, но Герман не дал ему сказать.
– Все, иди. Прощай, и удачно долететь!
Он развернулся и пошел прочь со взлетной полосы. Пассажир поднялся на борт, дверь за ним плотно закрылась. Совсем скоро двигатели самолета заработали, и машина пошла на взлет. Герман обернулся. Утренний ветер трепал его блестящие каштановые волосы, чуть достающие до плеч. Темные глаза молодого мужчины, надежно укрытые непроницаемыми стеклами очков, проводили ввысь железную птицу.
Мужчина устроился в удобном кресле частного авиалайнера, обтянутом светлой кожей. Взлет прошел тихо и плавно. Однако Алекс понимал, что даже если бы в пути что-то и случилось, ему не стоило переживать. Для бессмертного такой силы авиакатастрофа вовсе не означала смерть. Конечно, до Германа, наследника рода, ему никогда не дорасти, и все же по жилам худощавого сероглазого брюнета текла достаточно чистая и древняя кровь. Пройдут столетия, и он станет сильнее, но даже теперь он намного превосходил любого из смертных.
Когда самолет набрал нужную высоту, к Алексу подошла стюардесса. Аккуратно уложенные светлые волосы хорошо гармонировали с костюмом ненавязчивого бежевого цвета и мягким голосом.
– Мистер Мареш-Смит желает чего-нибудь? Напитки, или, может быть, подать ранний завтрак?
– Воды без газа, – отозвался пассажир, глядя в иллюминатор, но затем передумал. – Хотя нет, стойте! Есть томатный сок?
– Конечно, – с рафинированной улыбкой ответила девушка.
– Отлично. Тогда его. С солью.
Стюардесса удалилась и вскоре вернулась, поставив на столик перед Алексом высокий стакан густой мутно-красной жидкости. Мужчина вежливо кивнул, давая понять, что больше ни в чем не нуждается. Оставшись в салоне один, он жадно опустошил стакан и прикрыл глаза на несколько мгновений.
«Все равно не то, хоть и похоже. Проклятая беспечность! Нужно было позаботиться о себе перед вылетом».
По всему миру функционировала надежная и отлаженная сеть, снабжавшая подобных ему необходимой пищей в любом количестве. Однако Алекс в свойственной ему манере бросился исполнять порученную ему работу, даже не «поев» как следует. Теперь его состояние походило на похмелье. Тех, кто обладал такой же силой, как молодые Мареши, голод донимал редко, всего раз в несколько недель. Но когда это происходило, даже древняя кровь не могла спасти от проклятья всех бессмертных – мучительной жажды, нарастающей, переходящей из легкого недомогания в болезненную, навязчивую идею, а затем в агонию.
Сейчас Алексу подобное не грозило. Несколько дней было в запасе до того, как жажда станет невыносимой. Тогда он и собирался решить эту проблему, но пока ему предстояли дела. Работа, порученная Германом.
Наиболее серьезно Александр Мареш-Смит относился к тем поручениям, что давал ему старший брат. Независимо от важности, он исполнял любую поставленную задачу с равным усердием, и потому с годами перечень его ролей сильно возрос. Персональный телохранитель будущего Верховного бессмертного, его личный секретарь и надежный компаньон. В детстве Алекса взяли в семью, как выброшенного на улицу щенка. Он рос бок о бок с Германом, сильнейшим из рода. Наследник стал ему лучшим другом и не внушал того страха и почтения, которое испытывали остальные бессмертные низшего ранга. Однако внушал иное – безграничную братскую любовь и преданность. Алекс, словно верный пес, с детских лет привык сопровождать Германа во всех его затеях и беречь его больше, чем самого себя. Однако, вопреки его собственному желанию, оградить молодого господина от беды получалось далеко не всегда.
Александр хорошо запомнил день, когда ему пришлось испытать такой ужас, какой мог сравниться только с пережитым им страхом от смерти родителей.
Стояла зима. Он и его приемная семья собрались спешно перебраться из Петербурга за границу. Только на время, ненадолго по меркам бессмертного. Александра, как и его нового отца, Владислава Мареша, этот переезд не тревожил. Герман же был явно не в своей тарелке. Ему к тому моменту уже исполнилось двадцать два, а самому Алексу, выходит, был двадцать один год.
Как-то раз, уже накануне их отъезда, Герман сказал брату, что отлучится ненадолго.
– Ты собираешься к ней? К той девушке?
– Да, – последовал короткий ответ.
– Хочешь попрощаться? Я бы на твоем месте не стал этого делать. Девчонки не умеют расставаться по-хорошему. Будут слезы, истерика… Может, лучше просто исчезнуть?
– Я хочу, чтобы она ехала с нами.
Сначала Алекс решил, что Герман его разыгрывает, но, присмотревшись, понял – брат говорит серьезно. В его темно-карих глазах не было и намека на шутку.
– Послушай, мне кажется, Влад не одобрит эту идею. Мы уже не мальчишки и должны уметь расставаться с полюбившимися нам игрушками, если этого требует долг.
– Не говори мне о долге, ясно? – Герман вдруг подступил к нему вплотную и глянул так, что Алекс затих. Старший брат всегда был чуть-чуть выше, и это преимущество в росте вкупе с пристальным взглядом в очередной раз заставило Александра отвести взгляд и замолчать.
– Кроме того, – прибавил будущий наследник рода, – Влад сам говорил, что мне нужно найти ее. И я, кажется, нашел. Так что ехать придется, а ты, – он улыбнулся, не выдержав напряженной обстановки, и широкая улыбка продемонстрировала чуть укрупненные островатые клыки, – ты, мой друг, можешь только пожелать мне удачи!
Герман уехал, не сказав, когда его ждать назад. Времени до отъезда оставалось все меньше, и Алексу выпало собирать чемоданы за двоих.
Со своими пожитками он управился быстро, упаковав их в две небольших сумки. Его скромная комната вмещала не так уж много. Позднее, когда Герман выкупил и присоединил верхний этаж, она и вовсе стала гардеробной – кладовкой с рядами полок и высоким узким окном в конце.
Вещи Германа младший брат собирал с большим знанием дела, хорошо помня все его привычки. Вопросы возникли только с одним предметом.
Большая картина висела на стене у самого входа в ванную. С нее улыбалась зеленоглазая девушка, чьи непослушные рыжие волосы разметались по сторонам. Она походила на солнце, ласковое дневное светило – такое, каким видят его смертные.
Алекс в то время еще увлекался живописью и однажды нарисовал портрет загадочной подруги брата по фотографии, взятой с ее личной странички в соцсети. Картина вышла превосходная, но при мысли, что рисунок останется у него, Александр заливался краской, и потому просто подарил полотно брату. Тот повесил его пусть и у себя в комнате, но на виду, к большой радости автора.
Теперь, когда сама натурщица могла отправиться в дорогу вместе с семейством Мареш, младший из братьев не находил себе места. Он то и дело проходил мимо картины на стене, останавливаясь и подолгу разглядывая ее. Из двух девушек Алекс предпочел бы компанию нарисованной, и потому бечевка и упаковочная бумага лежали наготове. Однако он медлил.
Герман вернулся из поездки поразительно быстро. По тому, как звякнули в замке ключи, младший брат безошибочно определил его подавленное настроение. Когда же Александр вышел в прихожую, он увидел, что его друг сидит на одной из дорожных сумок, сжав виски чуть подрагивающими пальцами.
– Она не едет, так я понимаю? – осторожно поинтересовался Алекс.
В ответ Герман отнял руки от лица и понуро помотал головой из стороны в сторону, откидываясь спиной на стену.
– Почему?
Помолчав, старший брат встал и пошел вглубь квартиры.
– Почему? – повторил он. – Почему… Потому что она НЕ МОЖЕТ! Видишь ли, у нее учеба, родители, планы. И любая составляющая ее жизни, как оказалось, важнее меня! И их бросить нельзя, понимаешь? ИХ нельзя!
Алекс постарался как-то урезонить брата:
– Слушай, мне кажется, ты зря психуешь. Не нужно все воспринимать так буквально и близко к сердцу, что ли… Просто мы очень внезапно сорвались с места. Для меня лично это тоже было неожиданностью, но мы с тобой – другое дело. Думаю, она банально оказалась не готова к твоему предложению. Все произошло слишком быстро.
– Слишком быстро? – кривая усмешка исказила губы Германа. – Представь себе парадокс: я бессмертный, но у меня нет времени. Именно сейчас у меня его нет!
– Я понимаю…
– Да ни черта ты не понимаешь! Она и есть та! Та самая! Легенды не врут, отец был прав. И теперь я должен уехать, неизвестно, на сколько! Я должен оставить ее здесь, а сам ехать куда-то, потому что это мой долг, потому что так нужно сделать! Ты понимаешь, что после смерти мамы она – это все, что у меня было?!
При этих словах Александр смутился, как если бы его неожиданно окатили водой из шланга, но спорить не стал, коротко повторив:
– Понимаю…
Герман же, казалось, его уже не слушал. Он быстро ходил из конца в конец по комнате, говоря:
– Я доверял ей все, что мог! Все, что думал и чувствовал! Я открылся ей так, как никому и никогда прежде! И что в итоге?! Я слышу от нее «Я НЕ МОГУ»!!! Чертова дура!!! Господи! Почему?!
Внезапно Герман кинулся к портрету Кристины, висевшему поблизости. Алекс, не отдавая себе отчета в том, что делает, бросился ему наперерез и не дал сорвать полотно со стены. Братья сцепились. Несмотря на видимую глазу схожесть двух молодых мужчин, силы были не равны.
– Герман, послушай, уймись! Не надо так! – выдавил из себя Александр, удерживая руки брата из последних сил, не давая ему подступиться к изображению на стене. Герман же внезапно извернулся и, высвободившись, отшвырнул его прочь. Тот едва удержался на ногах.
– Ты совсем рехнулся?! Герман, остановись. Это уже слишком!
Старший брат, не отрываясь, смотрел на портрет на стене.
– Я выброшу ее вон! Как она выбросила меня самого! – прорычал он.
Наследник рода сделал еще один шаг к картине, но Алекс опять возник у него на пути.
– Уйди! – угроза в голосе старшего брата слышалась так явно, что, помимо собственной воли, Алекс дрогнул. Но не отступил.
– Отойди в сторону, братец, – повторил свою просьбу Герман. – Картина моя. Она принадлежит мне, и я вправе делать с ней то, что захочу.
– Прости, но я написал ее, – младший Мареш старался придать голосу как можно больше уверенности. – Я вложил в нее свои силы, она дорога мне.
Герман ехидно сощурился и негромко проговорил, глядя Алексу прямо в глаза:
– Она, или та, кто на ней?
И тут Алекс отступил. Стена, которую он возвел против брата, пала, и он был безоружен перед проницательностью и гипнотической силой будущего главы рода. Последнее, что произнес младший из братьев:
– Ты многое видишь. Но это не дает тебе права ломать все и всех, кто попадает тебе в руки.
О проекте
О подписке