Мои легкие горели. Надпочечники работали на полную катушку, а адреналин выжигал кровь, превращая ее в коктейль Молотова. Крепко держа мяч под подмышкой, я пристально следил за троицей, которая только что покалечила моих игроков и намеревалась, отобрать мяч. Они не бежали, уверенные в том, что легко заработают очко в свою пользу.

– Вы проиграли, мистер Уолл. – С улыбкой сказал Руфус.

Что-то не так. Тело не просто гудело, оно испытывало физическую боль, но не от нагрузки. Меня словно разрывало изнутри. Я буквально слышал треск сухожилий и скрежет костей. Дыхание замедлилось, сердце отбивало какой-то странный ритм: один – два – один – два. Я втянул носом, вдыхая запах травы, пота и мускуса. Ароматы кружили вокруг меня, будто я оказался в жадной воронке.

– Ты собираешься бросать? – спросил Джонсон. Раздражение в его голосе разозлило меня еще больше, и я издал грудной рык. Я оскалился, крепко вцепившись пальцами в мяч, словно тот был сокровищем, которое я обязан сберечь.

С ревом, я ринулся к парням. Они навстречу.

Пульсация под черепом стала невозможной. Я практически ничего не слышал и не видел, опираясь лишь на нюх.

Когда между нами сократилось расстояние до десяти футов, я оттолкнулся ногами от земли и подпрыгнул, со всей силы отшвыривая мяч в сторону противников. Парни врезались в меня с силой грузового поезда, так что я завалился на спину.

Спустя секунду, я сел на задницу, наблюдая за бессмысленными попытками противников перехватить мяч. Их тела взметались вверх, но тут, же падали на газон, сбиваемые моей командой. Парни работали слажено. Это похвально. Стенли, был последним, кто рассчитывал поймать кожаного ублюдка, но и он, натолкнувшись на атаку Чарли, потерпел фиаско, а мяч упал в нескольких футах от него.

Джонсон дунул в свисток.

– Какого хрена сейчас произошло? – гаркнул он. Его шаги вибрировали под землей, так что я чувствовал толчки своей задницей. – Запрещено подпрыгивать.

Я поднялся на ноги.

– Вы просили показать что-нибудь. Я показал. – Я выдохнул, цепляя мысли и ощущения за контроль. Черт, как же все болит.

– Не знаю, что это сейчас было, но точно не игра. – Тренер ткнул на меня пальцем. – Ты со своими гребаными забавами, чуть не покалечил моих парней!

Поморщившись, я потер центр груди, где скопилось чуть больше боли, нежели в остальных частях тела.

– Вы в порядке? – мисс Гринер обеспокоенно всматривалась в мое лицо.

В целом, я был в норме, только то, что ощущалось за короткое время тренировки, было странным. Будто в меня что-то вселилось…

– Я в порядке и с твоими принцессами все нормально. – Проворчал я. Я уже устал слушать его нытье. Не понимаю таких тренеров. Они требуют отдачи в тренировках, агрессии в играх, а сами едва ли слюной не исходят, если дело касается физической грубости со стороны. Если он привык, что его команда побеждает, то пора привыкать к мысли, что есть кто-то хуже и сильнее.

Тошнотворный звук вырвал меня из мыслей. Я повернулся в сторону, где Стенли колошматил Чарли, прижав того к земле. Джонсон засеменил, выдувая чуть ли не канонаду в свисток, а учительница охнула, поспешив за тренером.

Хруст, который я прекрасно слышал отсюда, был ничем иным, как смещением носовой перегородки и челюсти Чарли. Мелкий говнюк выбивал из парня дерьмо, только потому, что тот не дал ему поймать мяч, о чем, собственно, Стенли и орал, пока его кулаки опускались на лицо мальчика.

Я обогнал Джонсона и мисс Гринер, хватая ублюдка за грудки и оттаскивая от Чарли. Тот заорал, сначала от неожиданности, а потом от злости, что ему помешали.

– Пора тебе усвоить кое-что, Стенли. – Проговорил я, приподняв парня полфута от земли. Он шокировано распахнул глаза. – На поле, нет равных.

После моих слов, парень резко побледнел, одурело выкатив глаза. Его рот раскрылся, будто ему не хватало воздуха. Он вцепился в мою руку, пытаясь ослабить хватку.

– Уолл! – рявкнул Джонсон. Я разжал пальцы, отходя назад. – Стенли возьми Чарли и отведи его к медсестре! Живо! – тренер подошел ко мне настолько близко, что наши носы едва касались друг друга. – Не смей подходить к моим парням. Понял? – Чтобы он не хотел вложить в слова или в зрительный контакт, меня это ничуть не испугало. Не думаю, что я совершил что-то плохое. Или у тренера заведено позволять игрокам надирать друг другу задницы за промахи? – Я поговорю с мистером Гловером. Ему стоит к тебе получше присмотреться. – Переключив внимание на парней, Джонсон велел им валить в раздевалку.

А вот это уже проблема. Если директор Гловер решит, что я опасен для учеников, то меня уволят, хотя ничего плохого я и не сделал. Почему я думаю, что Джонсон наплетет боссу в три короба, что я чудовище?

– Боже, я думала, он вас ударит. – Выдохнула мисс Гринер.

О, нет. Джонсон может и хотел бы, да не сделает, потому что не дурак. Слишком много свидетелей, а ему нужно пространство и остаться со мной наедине.

– Он не опустится до такого. – Конечно же, я шутил. Тренер и на такое способен.

Надо же, за три месяца работы я не завел ни одного нормального знакомства, зато заимел себе врага.

Добравшись до скамьи, я плюхнулся на нее, вытянув ноги. Да… давно я так не напрягался.

– Вы, правда, в порядке?

Вытащив носки из туфель, я натянул их. Затем, сунул ноги в обувь. Первое, что я сделаю, когда буду дома, выброшу одежду и приму горячий душ.

– Что вы делаете сегодня вечером? – мой вопрос застал мисс Гринер врасплох. Она оторопело захлопала ресницами, пытаясь найти нужный ответ в голове. – Если вы свободны, я хочу пригласить вас выпить. В бар или к вам, выбирайте.

Теперь, она покраснела, смущенно прикрыв ладонью рот.

– Я свободна. – Прокашлявшись, прохрипела мисс Гринер. – Во сколько хотите встретиться?

Я глянул на часы. Если учесть, что свой часовой перерыв, я потратил на глупую тренировку, а впереди у меня еще три занятия по часу, то к четырем, я только освобожусь. Пока доберусь до дома, приведу себя в порядок, приму душ и, возможно, успокоительное, потребуется еще полтора часа.

– В семь?

Мисс Гринер улыбнулась.

– Увидимся в семь.

Я так проголодался, что готов был съесть собственные пальцы. После того, как мисс Гринер ушла, вместо того, чтобы вернутся в класс, я зашел в столовую. К сожалению, в это время, она не работала, но я отчетливо слышал, как в кухне шипит и скворчит готовящаяся пища. Запахи будоражили мой нос, а слюноотделение заполняло рот, что я едва не давился излишней жидкостью. Я с жадностью оглядел то, что осталось от ленча. Остатки салатов и гарниров. Ни одного стакана с соком или бутылки с водой. Боже, какой же чудный запах несся за хлипкой перегородкой. Мой желудок сходил с ума, съеживаясь от голода. Под ложечкой сосало так сильно, что меня тошнило.

– Эй, есть кто-нибудь? – я был готов купить то, что они там готовят. – Эй?

В дверях показалось лицо столовской кухарки: полная, лоснящаяся от жара и жира, физиономия, с ярким макияжем, но в ней я видел свою спасительницу, будь она хоть самой пропащей женщиной, но если она даст мне утолить голод, я буду безмерно ей благодарен.

– Столовая закрыта. – Она сузила глаза. – Мистер Уолл? – кухарка выплыла вперед, перемещая тучное тело, затянутое в тесную одежду.

– Да-да, это я. – Я улыбнулся. – Вы не могли бы мне что-нибудь продать, раз из имеющегося ничего не осталось. – Даже тот чертов салат, который изначально показался мне не съедобным, сейчас покажется самым наивкуснейшим.

– Простите, но ничего не осталось.

– Как? – иногда, кухня готовила гамбургеры, и это было выгодно, для тех, кто страдал зависимостью от вредной пищи. – Вы серьезно? – я проглотил слюну, на собственную неосмотрительность, что плохо пообедал. Хотя, после тренировки, я хотел, утолить голод еще больше.

– Простите, мистер Уолл.

– Хотите чизбургер, мистер Уолл?

Кухарка выкатила глаза, скосив взгляд мне за плечо. Я обернулся, наткнувшись на Анабель, сидящую в уголке, где до этого, никого не было. Может, я был настолько озабочен голодом, что просто не заметил ее?

– Анабель? Что ты здесь делаешь? – я шагнул к ней.

– Я решила перекусить. – Она покрутила в воздухе бумажным свертком, из которого исходил благородный аромат жареной курицы в панировке и теплого сыра.

Проклятье.

Я сел на скамью, напротив нее. Мой взгляд неустанно следил за съедобным комочком.

– Прогуливать занятия плохо, Анабель. Какой у тебя урок?

– А вы как думаете?

Я моргнул, переведя взгляд с фастфуда, на вверх ее одежды. Ага. Форма чирлидерши.

– Если честно, я устала от тренировок. – Она зашуршала пакетом, раскрывая его и обнажая румяную булочку. Дьявол. – И меня достало, что все считают, будто я толстая.

– Это не правда. Ты хорошо выглядишь. – Серьезно, в шестнадцать лет, фигура Анабель была аппетитной. Изгибы тела изящны. Небольшая грудь, тонкая талия, плавно переходящая в округлые бедра. Длинные ноги, с изумительными щиколотками.

– Скажите это им. – Она отщипнула от салата небольшой кусочек. – Вот вы в отличной форме и кушаете, сколько хотите.

– Ну, во-первых, я мужчина. Во-вторых, когда я занимался спортом, то должен был, много есть, чтобы иметь приличную массу. – Да, я и сейчас не против сожрать небоскреб, если он будет сделать из мяса. – Спорт требует жертв, Анабель. Но, у тебя есть возможность отказаться от него, если хочешь.

– Не могу. – Она опустила глаза. – Скоро игра и нам нужно тренироваться.

– Тогда, делай то, что должна делать. – Я подался к ней вперед. – Или поделим этот чизбургер пополам. Так ты утолишь свой аппетит и при этом не будешь себя винить, что съела слишком много. – Я улыбнулся, когда Анабель посмотрела на меня.

– Хорошо.

Мне потребовалась несколько минут, чтобы взять у кухарки нож, разрезать чизбургер пополам и с удовольствием, практически за один заход, запихать его себе в рот.

Вкусно, но мало.

Анабель же, медлила, откусывая от фастфуда по кусочку. Даже когда мы покинули столовую, она до сих пор не решалась съесть злосчастный чизбургер.

– Съешь его, Анабель. – Я кивнул, надеясь, что она не выбросит его в мусорку. – На тренировках ты теряешь намного больше калорий, чем их находится в нем.

– Я съем. – Она пожала плечами. Завернув булочку обратно в бумагу, Анабель сделала шаг ко мне. Нас разделяло не больше фута: такая маленькая, что ей пришлось задрать голову, чтобы встретится со мной взглядом. – Вы хороший учитель, мистер Уолл. Спасибо вам. – Привстав на цыпочки, она поцеловала меня в щеку, задержавшись там чуть дольше, чем стоило. Как мне кажется. Я был шокирован, и в тоже время испытал шквал удовольствия. Черт, ее губы оставили на моей щеке электрический укус. Я не смог удержаться, чтобы не вдохнуть аромат, исходящий от ее кожи. Тонкий, сладкий, ванильный. Анабель отстранилась, потупив взгляд и отвернувшись, спешно зашагала прочь. Я как придурок таращился ей в спину, пока она ускользала от моего взгляда.

Коридор такой тихий. Я слышу тиканье часов, скрежет скользящего грифеля по бумаге и сопение учеников. Где-то раздается бурчание в животах от переедания. А сердцебиения такие громкие, что они разом перебивают все звуки.

Я зажмурился, глубоко вдыхая воздух, смешанный с ароматом, оставленным Анабель.

Кажется, я опять проголодался.

ГЛАВА 3

Ровно в семь, я постучал в дверь, к мисс Коре Гринер.

Перед тем, как мы разошлись по домам, она оставила свой адрес, нацарапав его на клочке бумаги, и очень покраснела. Думаю, для нее это было чем-то новым, раз она так засмущалась.

Я предусмотрительно купил букет цветов и бутылку вина. Черт, это же не свидание, а просто встреча, чтобы оставить позади работу и расслабиться. Ни на что особенное я не рассчитываю, если только она сама этого не захочет. Не спорю, мисс Гринер эффектная женщина, но после того, как Анабель поцеловала меня, я, ни о чем другом думать не могу, вот и стараюсь абстрагироваться, переключившись на даму своего уровня.

Пока я принимал душ, у меня от воспоминаний, несколько раз случилась эрекция, и я раздраженно топил ее под струей воды, ругая себя за скотские мысли. Так нельзя. Анабель еще ребенок, а мне, похоже, нужно лечиться, раз я думаю о ней, как о предмете сексуальной фантазии. Боже, но до чего ее легкое касание меня взбудоражило. Даже не знаю, как после этого смогу вести уроки, чтобы не посмотреть на девушку и не захотеть ее еще больше.

Забудь, Рэм. Ты должен забыть об этом.

Двухэтажный домик учительницы, располагался в спальном районе, в пяти кварталах от центра. Тихий и спокойный. Никаких тебе шумных соседей и полицейских сирен посреди ночи, когда город только-только улегся спать. О постоянных разборках на улицах под моими окнами, я вообще молчу. Что ни ночь, то драка со следствием. Ну, со временем начинаешь привыкать и меньше обращаешь внимание. Даже, когда с улицы молят о помощи, я меньше вздрагиваю и подбегаю к окну, чтобы посмотреть, что случилось, потому что по большей части, дело касается пьянчужек, шлюх и наркоманов: кто-то кому-то не долил, не доплатил или прокинул с дозой.

Мисс Гринер распахнула дверь и, увидев у меня в руке букет, покраснела.

Как давно она получала что-то от мужчин?

– Добрый вечер, мистер Уолл.

– Добрый вечер, мисс Гринер. – Я протянул ей цветы. – Это вам.

– Спасибо. – Она с шумом вдохнула их аромат. – Проходите, пожалуйста.

Я прошел внутрь, оказавшись в просторной, ярко-освещенной гостиной. Первое, что мне попалось на глаза, это межэтажная лестница из белого дерева, ведущая на второй этаж. – Может, на «ты»? Тем более, мы сейчас не в школе.

– Я не против. – Кора шагнула в кухню, отделенную белоснежно-белой стеной с портретом женщины, эпохи Просвещения.⁶О, это была не просто неизвестная женщина, или элемент декора для мисс Гринер. Это был портрет Елизаветы Батори,⁷самой жестокой и кровожадной убийцы за всю историю жизни. Почему у мисс Гринер висел портрет Кровавой графини, я не понимал. Возможно, мы все стремимся держать у себя в шкафу что-то жуткое, чтобы не совершать опрометчивых поступков. Только от чего отгораживалась Кора? – Ты удивлен? – я был уверен, что она несколько секунд стояла и смотрела, пока я задавался вопросами о картине.

– Немного. – Я повернулся к ней. – Но, я озадачен. Ведь, ты не веришь в монстров.

Кора пожала плечами.

– Она была настоящей. – Она протянула мне бокал с красным вином.

Мы двинулись во вторую часть гостиной, где размещался мягкий диван буквой Г, кофейный столик, стеллажи с книгами, небольшой письменный стол, ютившийся в углу, с кипой газет и камин, который Кора заранее разожгла.

Я втянул носом запахи, которые витали в воздухе. Пахло благовониями и еще чем-то, что я не мог разобрать. Какой-то солоноватый оттенок, который не укладывался ни в одно обозначение с травами.

– У тебя очень уютно. – Действительно уютно. Для одинокой женщины, ее быт был обустроен по всем параметрам: немного простоты, немного роскоши и романтичности. – А я вот не представляю, куда девать свою коллекцию книг.

Кора отпила вина, повернувшись ко мне всем телом.

– Я бы хотела спросить тебя кое о чем. Можно?

– Да, конечно.

– Наблюдая за тем, как ты играешь с командой, – она закусила губу. – Мне показалось, что на поле был не ты, а кто-то другой. Ты словно потерялся.

Ох.

– Это так. Не в прямом смысле, – поспешно добавил я. А то решит, что я реально чудовище. – В школе и колледже, тренера называли меня Монстром, из-за того, как я играю. Я, как бы, отключаюсь от реальности, концентрируясь только на игре. В те моменты, я знаю, что должен двигаться, нападать и ни перед чем не останавливаться. – Как животное, управляемое инстинктами. – Не редко, меня сравнивали со зверем, так что я не удивлен твоему вопросу. – Я отхлебнул напитка. Жидкость опалила глотку, скатившись по пищеводу, и бухнулась в желудок. Какой странный вкус. – У тебя столько газет.

Кора снова пожала плечами.

– Люблю читать. – Она сделала жадный глоток, словно нервничала. – Я принесу еще вина. – Кора спешно пересекла гостиную, исчезая в кухне.

Я поднялся, прохаживаясь по комнате. Остановившись у камина, и в очередной раз, вдохнув запах, исходящий от тлеющих благовоний, я снова пытался разобрать ароматы.

Спрошу об этом Кору.

Шагнув к письменному столу, я взял газету, пробежавшись взглядом по заголовку.

«Пятая жертва неизвестного маньяка. Он опять это сделал!».

Отложив газету в сторону, я взял следующую.

«Найден еще один труп школьницы. Преступник пока не пойман!».

И еще.

«Попробуй – поймай меня! Убийца водит полицию за нос!».

«Убитые горем родители, похоронили дочь в свадебном платье. Она никогда не узнает жизни!»

«Жертве всего шестнадцать!».

Сложив газеты, я вернулся на диван.

На кой черт, Кора держит у себя столько газет об убийце? Хотя… если в ее доме висит портрет Батори, то я не удивлен, ее коллекции заголовков.

– Прости, что так долго. – Кора поставила поднос с закусками на кофейный столик. Подхватив бутылку, она долила нам вина.

– Ты интересуешься преступлениями?

Она зависла с бокалом у губ. Потом, хихикнула, потупив взгляд.

– Ты видел газеты?

Такое из памяти не сразу удалишь.

– Не слишком, если только это не касается занятий по истории. К тому же, об убийце пестрят все газеты. – Кора отставила бокал с вином на стол. – Думаешь, что я странная?

– Нет. Я, к примеру, собираю фантики от конфет. – Это, конечно, ничто по сравнению с газетами, но, по крайней мере, она не станет считать себя единственной странной в этой комнате.

Мы посмеялись. Несколько минут помолчали, думая каждый о своем. Не знаю, чем был занят ее мозг, но к еде она не притронулась, а я, напротив, налегал на оливки и сыр, теперь, чувствуя странный, вкус во рту.

Что за черт?

– Можно, я спрошу тебя?

– Спрашивай. – Я сделал несколько глотков вина, чтобы забить непонятный привкус. Может, еда не свежая?

– Было бы глупо тебя спрашивать об отношениях, раз ты пришел ко мне. – Она нервно повела плечами. – И все же, я хотела бы уточнить. Ты свободен?

Я ожидал, что она спросит. Иначе, к чему вообще было затевать повод выпить?

– В последнее время я свободен.

Кора резко подалась ко мне, задев руку, в которой я держал бокал с вином. В итоге, напиток опрокинулся мне на рубашку. Я не успел возразить, как она прижалась к моим губам, с почти, что животной страстью, целуя меня. Мне хватило мгновения, чтобы отреагировать на поцелуй, хотя я понимал, этого не стоит делать. Не стоит спешить, потому что отношения, построенные на взаимном сексе, ни к чему не приведут. Я попытался мягко отстранить Кору, но она лишь застонала, перекинув ногу через меня, седлая и потираясь о мою промежность.

Проклятье. Я либо должен ее остановить и сделать это до того, как решу продолжить, либо позволить себе плыть по течению.

– Кора, – пробормотал я, пока она целовала мою шею, попутно расстегивая пуговицы на моей рубашке. – Кора.

– Что? – она распахнула рубашку, присасываясь к соскам, очерчивая каждый, кончиком языка. – Тебе не нравится?

Мне нравилось. Черт бы побрал себя, но мне нравилось, что она делает.

Если вспомнить, как давно у меня был секс, то я давно должен состоять на учете по спермотоксикозу, но я, правда, офигевал от происходящего.

– Я хочу тебя. – С жаром прошептала Кора, расправляя ремень и расстегивая ширинку на моих брюках. – Прямо сейчас.

– Подожди, – все же, я нашел в себе силы, ухватить ее за руки и остановить. Как бы мне не хотелось утолить сексуальный голод, вырезать из памяти лицо Анабель, ее поцелуй, я не хотел все усложнять. Я понимал, что ничего лучшего у меня уже не будет. В худшем случае, я останусь законченным холостяком с однорукой невестой, а Кора сойдется с Джонсоном. Потом буду проклинать себя за глупость, что так и не решился двигаться вперед, а как дурак, пошел на попятную. И все же, мне казалось, что делать этого не стоит. – Ты вправе ненавидеть меня за это.

– Ненавидеть? – она пыхтела, едва справляясь с дыханием. – За что?

За то, что я не хочу тебя. Я хотел бы кастрировать себя за мысли о другой.

– Ты сказал, что у тебя никого нет.