Глава вторая

Скоро неделя, как он запустил проект “Вытащим Диану из депрессии”. На меня обрушился мощный поток предложений – одно нелепее другого. Давление достигло пика, когда Феликс выложил на низкий столик буклеты турагентств. У меня не было сомнений насчет его замысла: поездка в солнечные края со всем, что из этого вытекает. То есть с клубом туристов, шезлонгами, пальмами, коктейлями с поддельным ромом, загорелыми блестящими телами, аквааэробикой, где можно пялить глаза на тренера, – словом, мечта Феликса и мой кошмарный сон. Курортники, толпящиеся на крохотном пляже или в вечерних нарядах сражающиеся у стойки за ужином, чтобы не дать соседу, храпящему по ночам за стенкой, завладеть последней сосиской. Тошнота подкатывает к горлу при мысли обо всех этих “счастливых людях”, добровольно подвергающих себя испытанию десятичасовым перелетом в тесном самолетном салоне с орущими детьми.

Вот почему я ворочалась с боку на бок, курила одну сигарету за другой, так что начало саднить горло. Сон перестал быть моим убежищем – его прочно оккупировал Феликс в плавках, заставляющий меня танцевать сальсу в ночном клубе. Он не отступится, пока я не сдамся. Мне необходимо сбежать, выбить у него почву из-под ног, успокоить и одновременно избавиться от него. Оставаться дома нельзя.

Уехать, свалить из Парижа насовсем – единственно возможное решение. Отыскать затерянный уголок, куда он за мной не последует.

Вылазка в мир живых стала неизбежной: мои шкафы и холодильник безнадежно опустели. Я нашла в них только пачки просроченного печенья – Кларины полдники – да пивные бутылки Колена. Одну из них я достала, долго вертела в руках, пока не решилась открыть. Я вдыхала аромат, словно это было драгоценное марочное вино. Потом сделала глоток, и тут нахлынули воспоминания.

У нашего первого поцелуя был вкус пива. Сколько раз мы над этим смеялись? В двадцать лет мы не страдали избытком романтизма. Колен пил только темное пиво, что хорошего в светленьком, говорил он, как бы намекая на то, что я блондинка, и словно недоумевал, чем я его привлекла, за что неизменно получал по шапке.

Однажды пиво даже вмешалось в выбор места, куда можно поехать в отпуск. Колену хотелось провести несколько дней в Ирландии. Позже он утверждал, что дождь, ветер и холод вынудили его отказаться от этой идеи. На самом деле он хорошо знал мое пристрастие к солнцу и загару и потому решил избавить меня от необходимости ежедневно ходить в ветровке и не стал навязывать отдых, который мне наверняка не понравится.

Бутылка выпала у меня из рук, и мелкие осколки разлетелись по плиточному полу.

Сидя за столом Колена, я вглядывалась в атлас, открытый на карте Ирландии. Как выбрать себе могилу под открытым небом? Какое окружение способно принести мне умиротворение и спокойствие, необходимые для свидания с Коленом и Кларой? Поскольку я не знала об этой стране вообще ничего и была не в состоянии что-либо выбрать, я в конце концов зажмурилась и наугад ткнула пальцем.

Потом приоткрыла один глаз и наклонилась к карте. Отняв от нее палец, я подключила и другой глаз, чтобы расшифровать название. Так я выбрала наугад самую маленькую деревеньку, ее название на карте едва можно было прочесть. “Малларанни”. Итак, я отправлюсь в изгнание в Малларанни. Настало время поставить Феликса в известность о том, что я уезжаю в Ирландию и буду там жить. Чтобы собраться с духом, мне понадобилось три дня. Мы только что поужинали, я заставила себя проглотить несколько кусков, чтобы он не приставал. Развалившись в кресле, он листал один из проспектов.

– Феликс, оставь в покое свои брошюры.

– Ты выбрала?

Он вскочил и потер руки:

– Куда мы едем?

– Насчет тебя не знаю, а я переселяюсь в Ирландию.

Я постаралась, чтобы мой голос звучал абсолютно естественно. Феликс ловил ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба.

– Успокойся.

– Издеваешься, да? Ты не можешь говорить всерьез. Кто тебе подкинул такую идею?

– Колен, представь себе.

– Ну все, приплыли, она свихнулась. Теперь ты еще скажешь, что он восстал из мертвых, чтобы сообщить тебе, куда ты должна ехать.

– Зачем ты говоришь гадости? Просто ему когда-то хотелось туда поехать, вот и все. И я поеду вместо него.

– Ну уж нет, ты туда не поедешь! – В голосе Феликса звучала непоколебимая уверенность.

– Почему это?

– Нечего тебе делать в стране, где живут одни… одни…

– Одни кто?

– Одни регбисты, пожиратели баранины.

– Тебе не нравятся регбисты? Вот так новость!

Раньше они тебя скорее заводили. А ты что, считаешь, будто лучше отправиться в Таиланд, чтобы надираться на пляже под луной и вернуться с татуировкой Forever Brandon на левой ягодице?

– Один – ноль… Ну, ты и стерва. Но это несравнимые вещи. Тебе и так плохо, а после этой поездки тебя уже никто не вылечит.

– Прекрати. Я решила, что отправлюсь в Ирландию на несколько месяцев, и даже не пытайся меня отговорить.

– Не рассчитывай, что я поеду с тобой.

Я встала и принялась наводить порядок – класть на место все, что попадалось под руку.

– Тем лучше, потому что я и не думала тебя приглашать. Надоело, что за мной по пятам все время бегает верный песик. Хватит! Ты не даешь мне вздохнуть! – заорала я, глядя на него в упор.

– Постарайся осознать, что очень скоро я опять не буду давать тебе вздохнуть. – Он хихикнул, не отводя глаз, и спокойно зажег сигарету. – Хочешь знать почему? Потому что больше двух дней ты не продержишься. Вернешься вся потерянная и будешь умолять отвезти тебя куда-нибудь к солнцу.

– Ни за что на свете. Думай, что хочешь, но я делаю это, чтобы вылечиться.

– Ты выбрала неправильный метод, но, по крайней мере, теперь ты на взводе, как часовая пружина.

– Тебя никакой приятель не ждет?

Мне было трудно выдерживать его инквизиторский взгляд. Он встал, подошел ко мне:

– Хочешь, чтобы я отправился отмечать твою очередную придурь?

Его лицо потемнело. Он положил ладони мне на плечи и впился в меня взглядом:

– Ты действительно хочешь выбраться?

– Конечно.

– То есть ты готова к тому, чтобы в твоих чемоданах не было ни одной сорочки Колена, ни одной игрушки Клары и чтобы там лежали только твои духи, и ничьи больше?

Я угодила в собственную западню. У меня болел живот, голова, кожа. Никак не спрятаться от его черных, словно уголь, глаз. Его пальцы мнут мои плечи.

– Конечно, я хочу вылечиться и буду потихоньку избавляться от их вещей. Что же ты не радуешься, сам ведь столько времени пытался уговорить меня это сделать. – Не знаю, каким чудом, но мой голос не дрогнул.

Феликс тяжело вздохнул:

– Ты безответственная, и у тебя не получится.

Колен никогда бы не позволил тебе затеять такое. Хорошо, согласен, ты действительно захотела что-то предпринять, чтобы выбраться, но откажись от своей идеи, пожалуйста. Мы придумаем что-нибудь получше. Я боюсь, как бы ты еще глубже не провалилась.

– Ни за что не откажусь.

– Пойди поспи, поговорим об этом завтра.

Он скорчил опечаленную мину, чмокнул меня в щеку и направился к двери, не произнеся больше ни слова.

В постели, закутавшись в одеяло и крепко прижимая к себе плюшевого мишку Клары, я пыталась укротить бешеное сердцебиение. Феликс ошибается, Колен отпустил бы меня одну за границу. С тем лишь условием, что сам бы занялся организацией поездки. Когда мы куда-нибудь отправлялись, он делал все – от заказа билетов до бронирования гостиницы и включая оформление моих документов. Он никогда бы не доверил мне ни мой, ни Кларин паспорт – он утверждал, будто я витаю в облаках. Но если так, разве он отпустил бы меня одну в Ирландию? Вообще-то, может, и не отпустил бы.

Я никогда не жила одна, из родительского дома сразу переехала к нему. Я боялась даже просто позвонить по телефону, чтобы получить какую-то информацию или высказать претензию. Колен умел делать все. Значит, нужно будет представить себе, будто он мной руководит. Он сможет гордиться мной. И если это станет одним из последних моих дел, перед тем как я окончательно себя похороню, я докажу всем, что в состоянии довести задуманное до конца.

Есть некоторые вещи, которые изменить невозможно, например, мою технологию сбора багажа. Шкаф опустел, а чемоданы набиты – вот-вот лопнут. Я и четверти этих шмоток потом не надену. Оставалось запастись книгами, так что придется сделать над собой усилие.

Когда я последний раз шла этой дорогой? Феликс упадет в обморок за стойкой, увидев меня. Меньше чем за пять минут я дошла до улицы Вьей-дю-Тампль. До моей улицы. Когда-то я проводила на ней все дни – на террасах кафе, в магазинах, галереях и на работе. Когда-то пребывание здесь само по себе наполняло меня счастьем.

Сегодня, спрятавшись за капюшоном Колено-вой толстовки, я старалась не смотреть ни на витрины, ни на здешних обитателей, ни на туристов. Я шла по мостовой, чтобы не натыкаться на эти чертовы фонарные столбы, из-за которых приходилось все время лавировать. Все было против меня, вплоть до восхитительного запаха горячего хлеба из булочной, куда я раньше постоянно заходила.

Рядом со “Счастливыми людьми” я замедлила шаг. Прошло больше года с тех пор, как я была здесь в последний раз. Я остановилась на тротуаре напротив, не решаясь поднять глаза. Не шевельнувшись и низко опустив голову, сунула руку в карман – мне срочно требовалась доза никотина. Кто-то толкнул меня, я невольно подняла голову и посмотрела на свое литературное кафе. Маленькая деревянная витрина, дверь по центру с привешенным внутри колокольчиком, название, которое я придумала шесть лет назад – “Счастливые люди читают книжки и пьют кофе”, – все возвращало меня к жизни с Коленом и Кларой.

Утром в день открытия царила всеобщая паника. Ремонт не окончен, книги не распакованы. Феликс не пришел, и я сама сражалась с рабочими, пытаясь заставить их пошевеливаться. Колен звонил каждые четверть часа, спрашивая, будем ли мы готовы к началу вечеринки по случаю открытия. И всякий раз я глотала слезы и хохотала, как придурочная. Мой дражайший компаньон, неотразимо прекрасный, объявился далеко за полдень, когда я уже была на грани истерики из-за того, что на фасаде до сих пор нет вывески.

– Феликс, где ты был? – завопила я.

– У парикмахера. Кстати, тебе бы не мешало сделать то же самое, – спокойно ответил он, с гримасой отвращения ухватив прядь моих волос.

– И когда, по-твоему, я могу к нему пойти? К вечеру ничего не готово, я с самого утра вру Колену, я же говорила, что ничего не получится, это место – настоящий троянский конь. Зачем родители и Колен послушались меня и позволили открыть литературное кафе? Я больше этого не хочу.

Мой голос взлетел до визга, и я снова забегала по залу. Феликс выставил всех рабочих за дверь и вернулся ко мне. Он схватил меня за плечи и потряс, словно грушу:

– Стоп! С этого момента руковожу всем я. А ты иди готовься.

– У меня нет времени!

– Нельзя, чтобы кафе открывала ведьма!

Он подтолкнул меня к служебному входу, который вел в студию, снятую вместе с кафе. В ней я нашла новое платье и все необходимое, чтобы привести себя в порядок. Огромный букет роз и фрезий царил в вазе, стоящей посреди комнаты, прямо на полу. Я прочла записку Колена. Он писал, что безгранично верит в меня.

В результате вечеринка по случаю открытия удалась, хотя выручка приближалась к нулю.

Феликс сам назначил себя ответственным за кассу. Подмигивания и улыбки Колена придали мне храбрости. С Кларой на руках я переходила от столика к столику, приветствуя родных, друзей, коллег мужа, сомнительных Феликсовых знакомцев и владельцев ближайших лавок.

Сегодня, пять лет спустя, все изменилось. Колена и Клары больше со мной нет. Я не испытываю ни малейшего желания возвращаться к работе, и все здесь напоминает мне о муже и дочери. Гордость Колена, празднующего очередную победу в суде. Первые шаги Клары между столиками. Первый раз, когда она написала свое имя, сидя за стойкой с бокалом гренадина.

Рядом со мной на тротуаре обрисовалась тень. Феликс прижал меня к себе и стал баюкать:

– Тебе известно, что ты уже полчаса здесь торчишь? Пошли.

Я покачала головой.

– Ты же не просто так пришла, пора тебе возвращаться к “Людям”.

Он взял меня за руку и заставил перейти улицу. Он сжал мою руку сильнее, когда открывал дверь. Колокольчик звякнул и вызвал поток слез.

– Я тоже, как его слышу, всякий раз вспоминаю Клару, – признался Феликс. – Иди за стойку.

Я не сопротивлялась. Запах кофе, смешанный с запахом книг, ударил мне в ноздри. Сама того не замечая, я вдыхала его полной грудью. Рука скользнула по дереву стойки, и я почувствовала, что оно липкое. Я взяла чашку – грязная, взяла вторую – не намного чище.

– Феликс, тебя больше волнует чистота в моей квартире, чем в “Счастливых людях”. Здесь просто омерзительно.

– Так ведь я завален работой, мне некогда изображать образцовую домохозяйку, – пожал он плечами.

– Ну, конечно, здесь же полно народу, прямо час пик.

Он развернулся и направился к единственному клиенту, с которым, судя по тому, какие взгляды они бросали друг на друга, у него были самые близкие отношения. Потом парень допил свой стакан и ушел с книгой под мышкой, миновав кассу.

– Ну что, ты возвращаешься на работу? – спросил Феликс, налив себе вина.

– С чего ты взял?

– Ты явилась сюда, потому что хочешь снова взяться за дело, разве не так?

– Нет, и тебе это хорошо известно. Я просто зашла за книгами.

– То есть ты действительно уезжаешь? Но время еще есть, куда тебе торопиться.

– Ты меня не слушал. Я уезжаю через неделю и уже отправила подписанный договор об аренде.

– Какой договор? О какой аренде?