С. М. Р. – мастер спорта по альпинизму, бывший офицер-артиллерист, высоченный и здоровенный старик, был назначен начспасом альплагеря у А.Ф. По должности он обязан был следить за каждой группой, находящейся на восхождении, и обеспечивать её безопасность. Он и считал, что самое правильное – не выпускать группы на маршруты. Отговорки он придумывал различные и не стеснялся прибегать к уловкам. В маршрутных листах он намеренно путал даты, заставлял организовывать ненужные взаимодействия между группами…

Не брезговал и психологической обработкой. Пристально глядя из- под чёрных косматых бровей, он задушевно и строго спрашивал руководителя группы: «Ну зачем ты собрался на эту гору? А ты готов к ней? А ты хорошо подумал?». Руководитель с маршрутным листом до этой минуты ничуть не сомневался, что ему надо на эту гору – ведь всё согласовывалось за несколько дней. Но цель бывала достигнута – и первый раз руководитель уходил, неловко улыбаясь и размышляя… Ну зачем он потревожил покой столь почтенного старика…

Но всё же выпускать людей на восхождения приходилось (а иначе альплагерь терял свой смысл). К тому же С. М. Р. был человек, и хороший человек. И он проникался симпатией к определённым людям. Вероятно, вспоминал свою боевую и горную молодость, про которую он почти ничего не рассказывал (по косвенным признакам, она была лихая).

Не найдя разумных аргументов, чтобы не пустить на восхождение группу и симпатизируя руководителю, он решился на своего рода должностное преступление. Он выпустил группу в район, с которым была неустойчивая радиосвязь. При этом он позвал руководителя в спасфонд (святая святых!!! снаряжение из спасфонда выдавалось только на спасательные работы!), подвёл руководителя к стойке, где в образцовом порядке стояло двенадцать револьверов-ракетниц (!) (по числу членов первого и второго спасотряда) и тихо произнёс: «Выбирай, Юрков! Если что – стреляй!»…

Жандарм на пути к вершине

Да простит мне С.М. – я не взял ту ракетницу на восхождение: она весила примерно 2 кг. Меня обучили, как запускать ракету из рукавицы, ударяя по капсюлю штычком ледоруба. Я спрятал ракетницу под подушку в альплагере и всё время переживал, а что случится, если кто-то эту ракетницу найдёт и украдёт. Оправдаться перед С.М. было бы невозможно.

Так вот, выпуститься на маршрут у С.М. на жаргоне современных автору восходителей означало «пройти основной жандарм» – главное препятствие на подходе в вершине по гребню (потому что дальше надо было выпускаться у одного из «выпускающих» альплагеря, но это было уже легче). («Выпускающий» в альплагере или на сборах – человек, имеющий право выпуска групп на учебно-тренировочные и спортивные маршруты. Первым «выпускающим» был начальник учебной части, вторым и третьим – люди, в спортивном опыте которых начальник учебной части не сомневался).

В 1980 году в стране проходила Олимпиада. Олимпиада была государственным делом. Какая-то светлая голова в Спорткомитете подписала радиограмму, предписывающую в честь открытия Олимпиады совершить массовое восхождение на главную вершину района в каждом альплагере. Альплагерей тогда было много – больше тридцати. Начальники учебных частей стали чесать в затылках. Если в альплагере «Эльбрус» можно было организовать относительно массовое восхождение на Эльбрус, в альплагере «Алибек» – на несложный пик Алибекский, а в альплагере «Дугоба» – на вершину Дугоба (на вершину есть простой маршрут второй категории), то в большинстве альплагерей это было просто немыслимо.

Главные вершины района зачастую сложны, выходить на них можно, начиная со 2-го разряда, про массовость и вовсе думать нечего. Вершина Айлама в окрестностях альплагеря «Айлама» действительно возвышается над многими горами района, но самый простой на неё путь – это четверка (4-ая категория трудности). Маршрут скально-ледовый. Протяжённый и весьма камнеопасный. К тому же «четверкой» ставший относительно недавно (изначально маршрут был классифицирован как 5а). Организация массового восхождения на Айламу – это почти безумие!

Но отчитываться-то надо! Мудрый А.Ф. решил направить на Айламу две группы (если что, отчитаться, что две группы – это почти массовое восхождение). В альплагере было много падких на титулы и громкие звания грузинов. Сведения об олимпийском восхождении пошли гулять по альплагерю. Меня, руководителя, стали хватать за рукав и объяснять, что им позарез надо на Айламу, грузинские альпинисты. В конечном итоге сформировалось две группы для совершения олимпийского восхождения – одна чисто русская, а другая почти полностью грузинская. Мы-то залезли…

Однако в спорткомитете и без нас дел хватало, и так преимущества советского строя были наглядно продемонстрированы. Вот и осталось наше олимпийское восхождение почти незамеченным.

Альпинизм в СССР был делом общественным. И хоть и были штатные единицы, в конечном итоге все делалось на энтузиазме. А именно – люди тратили свое свободное время на организацию соревнований, первенств, чемпионатов, сборов и прочего. У А.Ф. соратником и верным помощником был опытный альпинист и тренер Юрий Евгеньевич Козлов. Именно Ю.Е. с нами и нянчился (в начале даже сам выводил на восхождения, вывозил на сборы, и вообще воспитывал команду.

Как-то раз вечером на сборах в Туркестанском хребте на Памире у штабной палатки разгорелась дискуссия – кто больше всех вкладывает своего времени в организационные действия. В смысле, кто больше всех, так сказать, «бессмысленно», тратит сил и энергии на организацию альпинистского мероприятия, отрывает время от карьеры, от семьи и пр. Дискуссия носила несколько перевернутый характер, потому что главным был поиск ответа на вопрос: «Кто тут самый большой козел?» (в смысле, «Кто больше других бессмысленно тратит свое время и силы на организацию такого бессмысленного мероприятия, как восхождения на горы?»

На звание «самого большого Козла» претендовал А.М., физик, кандидат физико-математических наук, на основной работе работавший на какую-то оборонку, великолепный «доставала» и «пробивала», но действительно альтруистично бывший «зам. по орг.» сборов. На звание «самого большого Козла» назывались кандидатуры начспаса сборов, инструкторов, упоминали молодых энтузиастов, помогавших А.М.

Уже стемнело. Над долиной Ак-Су зажглись звезды, а дискуссия «кто самый большой Козел?» все не прекращалась. Неожиданно она была прервана заливистым хохотом. Это хохотал Юрий Евгеньевич. Он в этой дискуссии не участвовал, а палатка его находилась недалеко от штабной палатки, и он все рассуждения на тему «кто самый большой Козел» волей-неволей слушал.

– Вы тут самого большого Козла все же не учли! – давясь своим собственным хохотом, сумел докричать до спорщиков Юрий Евгеньевич Козлов. – Уж если искать тут самого большого Козла, то это – Я!

Как я уже говорил, А.Ф. был человек со связями, работавший на во многих альплагерях и в спортивных обществах. У него было много знакомств и среди альпинистов, по моим тогдашним понятиям, старого поколения. К нему в альплагерь приезжали поработать и люди (постаревшие, конечно) из абалаковской команды, и вообще встречались альпинисты из 50-х-60-х годов.

Как-то раз закрывали сезон. Сезон был неудачный. В смысле, никто, слава богу, не пострадал, но сходить что-то серьезное не удалось, поскольку все лето шли дожди со штормами. А планы-то у восходителей были наполеоновские.

Но, что делать. Отметить-то надо! В тесное коттеджное строение набились все мы, инструктора сборов, Ю. Е., начспас, пришел и А.Ф. А через некоторое время подтянулись на огонек и несколько пожилых альпинистов из тех самых 50-60-х годов, которых мы, молодые, не знали.

Как известно, в России признак интеллигентности – приходить в гости со своей бутылкой. Так вот один из стариков, втискиваясь за общий стол где-то сбоку, выставил на стол пузырек тройного одеколона – якобы, в шутку. Альпинистские дамы посмотрели с ужасом. Но на столе еще было много спиртного, и про этот флакон на время позабыли – ну стоит флакон с одеколоном среди водки и коньяка, и пускай стоит. Хоть смотрелся он неплохо.

Но все хорошее кончается. Кончился сначала под планы на следующий сезон коньяк, потом водка. Рассосались старые альпинисты, и тот старик, что выставил на стол одеколон, тоже. А тосты в запасе еще оставались. Вот тут флакон с одеколоном опять привлек внимание.

– А что?

– А давай!

Альпинистские дамы опять посмотрели с ужасом…

… Ну, в общем, выпили мы этот флакон. Потому что хотелось, чтобы в следующем сезоне все маршруты были пройдены, и с погодой повезло больше!

Пить одеколон – это тоже квалификацию иметь надо! Непросто это. Ю.Е. сам в этом деле не участвовал, а лишь еле улыбнулся, но одобрительно.

Молодые организмы могут выдержать многое. И о несколько нетрадиционном завершении вечера с утра напоминала лишь потрясающая по мерзости отрыжка.

Очередная смена в альплагере закончилась. Новички получили значки «Альпинист СССР», значкисты выполнили нормативы третьего разряда. Все чуть более квалифицированные альпинисты тоже сходили на какие-то вершины и что-то выполнили в зачет своих разрядных норм. И разъехались. Альплагерь в Сванетии на время опустел. Тем более что в пересменок А.Ф. (начальник учебной части) выпустил на два приличных восхождения инструкторов, оставшихся на следующую смену. А сам уехал на эти два дня к морю. Остались в альплагере три инструктора, за старшего – начспас С.М. Р., и доктор Надя.

Доктор Надя была очень милым, женственным существом. Немного пухлая общительная блондиночка, в мирной жизни она уже два года после окончания института работала врачом-педиатром, а еще она была немного подвижницей. Ни в какие горы она ходить не собиралась, просто она была не замужем, и на какое-то время ей захотелось сменить обстановку. В начале смены в альплагере у врача два-три дня заняты, а потом, если все в порядке, делать особо нечего (если врач альплагеря – не альпинист).

Доктор Надя занялась здоровьем начальника лагеря, в прошлом заслуженного альпиниста-свана, но к сожалению уже пожилого, порекомендовала ему курс препаратов для стабилизации давления. Дальше он попросил ее помочь своему родственнику, дальше… Серьезной медицинской помощи сваны своих маленьких селениях не получали. И Надю стали приглашать на консультации. Начальник учебной части, в принципе заинтересованный в хороших контактах с местной администрацией, не возражал.

Не по душе активность доктора Нади пришлась только местному фельдшеру. Спрос на его услуги упал. А сама Надя запала ему в душу. Он задумал все проблемы решить одновременно – взять Надю в жены и оставить ее в Сванетии. Что было главной движущей силой такого решения – бог весть. Но действовать надо было быстро и по-мужски, по- горски. А поскольку в альплагере народ был крепкий и решительный, фельдшер решил дождаться пересменки.

В пересменок фельдшер на лошади приехал в альплагерь и спросил, как ему найти доктора. Поскольку за спиной у него была винтовка, ему не просто показали, где медпункт, а еще и спросили: «Что случилось?»

– Да у меня полный сапог крови! – услышали инструктора.

Однако увидев, как молодцевато джигит взбежал по лестнице на второй этаж, инструктора тут же двинулись к медпункту. Оказалось – правильно.

Объяснение в любви было в самом разгаре. Надя потребовала, чтобы джигит винтовку оставил за дверью. Джигит подчинился.

Подбежавшие инструктора ее на всякий случай разрядили, а один сунулся в комнату Нади. Надя попросила инструкторов подождать за дверью и оставить их с фельдшером-джигитом на некоторое время наедине. Остается лишь предполагать, что на предложение горячего фельдшера Надя ответила решительным отказом, а он пообещал ей – выбегая, что она будет его женой.

Через полчаса С.М. Р. собрал военный совет. На военном совете было заслушано подтверждение Нади, что она действительно не имеет никаких видов на фельдшера-джигита, а также на вариант поднятия уровня местного здравоохранения в качестве жены джигита. На основании этого подтверждения было принято решение, что Надя в эти оставшиеся полтора дня ни на минуту не остается одна – ни ночью, ни днем. Что и было выполнено – даже без строгих указаний старого вояки С.М. Р.

А фельдшер все оставшееся время кружил на лошади вокруг альплагеря и время от времени от неразделенных чувств стрелял в воздух. На нервы действовало, даже очень… А потом вернулись с восхождения инструктора, вернулся с моря А.Ф., приехало сразу несколько автобусов с новыми участниками и инструкторами. И началась новая смена. Вот в сущности и все.

Во времена развитого социализма у альпинистов деньги водились, и временами немаленькие. Команды, заявлявшиеся на первенство Союза, имели право на двух врачей. Одним из врачей был, конечно, практикующий врач и альпинист, в идеале специалист по реанимации. А вот второй врач… по большому счёту нужен был не очень. Но деньги на него были. Кто приглашал в качестве второго врача массажиста, кто – просто миловидную девушку с дипломом врача. Как-то раз вторым врачом при сборной Москвы была Г.Ш., довольно известный врач-диетолог и экстрасенс. Логика в этом была такая: у альпинистов, горных туристов, геологов от вечной тушёнки и концентратов всегда больные желудки. В большей или меньшей степени, но – увы, нездоровый желудок для ходящих в горы и питающимися концентратами супов и консервами был вопросом времени.

А для Г.Ш. поездка в горы вторым врачом сборной означала, с одной стороны, просто возможность бесплатно съездить в красивые горы, получить дополнительно небольшую зарплату, а с другой стороны, познакомиться с новыми людьми и по возможности обратить их в свою веру (тогда ещё экстрасенсорика была почти под запретом).

К сожалению, ничего хорошего из этого не вышло. С одной стороны, ребята оказались неподготовленные, а с другой стороны, Г.Ш. слишком тенденциозно преподносила свою доктрину. Выходило так, что Вернадский должен был отложить все дела и срочно бежать на помощь Г.Ш., поскольку являлся соратником и вдохновителем, но из-за дальности расстояния почему-то не прибежал. Циолковский ходил у Г.Ш. в подручных.

Прибыли консервированные фрукты, а Г.Ш. объявляет, что у них отрицательное биополе. Витамины – отрицательны, про тушёнку вообще лучше было не вспоминать. Следует помнить, что это была сборная Москвы, ребята, с одной стороны, лучшие из лучших, но с другой стороны, эти лучшие из лучших были спортсмены – скалолазы, марафонцы – люди, мыслящие физическими понятиями. К тому же свежих овощей даже у сборной было мало.

А вот яичный порошок был. Но яичный порошок – отрицательный, и даже инкубаторское яйцо – слабо отрицательное, а вот яйцо от курицы, которая общается с петухом – положительное. До сих пор помню слабые проблески оживления на лицах тоскующих перестоявшихся жеребцов. Они даже не шутили. По их лицам было видно, что они думали. Тушёнка – отрицательная, сахар – отрицательный, консервированные фрукты отрицательные. Вася Е. высоченный блондин с квадратным подбородком и узко посаженными голубыми глазами, будущая легенда второй гималайской экспедиции, широко свои голубые глаза открыл и думал! Яичный порошок – отрицательный, но яйцо от курицы из под петуха положительное. Но ведь, наверное, что-то можно сделать, чтоб он стал положительным…?

Всегда существовала небольшая категория людей (как правило, занимающихся йогой и методами очищения), которые уходили в горы, чтобы в одиночку или группой посозерцать, очиститься, набраться Праны… Я слышал про группы, которые уезжали на Алтай на три недели, чтобы попить воду из горных ручьёв и при этом ничего не есть. Некоторые из них начинали обнаруживать у себя паранормальные возможности. Отчасти популярно тогда было нарабатывать в себе возможность не зависеть от температуры окружающей среды, в лёгкой одежде ходить по морозу, а то и просто сидеть на леднике.

Но когда сильно похолодало, альпинисты всё же одели Г.Ш. в такие же одежды, как и ходили сами. Кто-то выдал ей пуховую куртку, у кого- то нашёлся лишний свитер.

Луна в горах

Сэр Джон Хант – в альпинизме личность мирового масштаба. Он и звание рыцаря получил за свои восхождения. Точнее, за руководство первой успешной экспедицией на Эверест. А до этой самой первой успешной экспедиции было более двадцати просто экспедиций (то есть не завершившихся успехом, а то и трагических). Вдумайтесь – более двадцати экспедиций, в каждой экспедиции руководитель, который несёт ответственность за команду, в каждой экспедиции – команда (не менее десяти человек основного состава, не считая вспомогателей).

Первые планы взойти на Эверест появились у альпинистов в 1893 г., разведочная экспедиция была проведена в 1906 г. Первая экспедиция на Эверест была организована в 1921 г., а зашли на Эверест Хиллари и Тенцинг только в 1953 г. Южный и Северный полюса уже давно были покорены, не удивительно, что Эверест называли третьим полюсом, или полюсом недоступности. Неудивительно, что восьмитысячные вершины именовали «престолами богов», на которые запрещено ступать смертному человеку.

Судя по описаниям его жизни, полковник Хант был решительный, но осторожный и педантичный в горах человек. «А погиб он… просто уж очень много ходил в горах» – так про него писали современники.

Красноярские столбы. Первый столб

Впрочем, я знал людей, которые, в целом любя жизнь, всё же были не против найти упокоение в горах. Немного таких было… но были. Те, кому надо, про них помнят.

Загадка природы – почему скальные массивы так притягивают свободолюбивых людей. Взять хоть красноярские Столбы.

Говорят, что свободолюбивые люди собирались там всегда. И всегда они были в той или иной степени в оппозиции к официальным властям. Знаменитая надпись «Свобода», появившаяся на втором Столбе в 1905 г. во время революционных волнений, заботливо поддерживается и по сей день.