Глава 4 Бог, автор и Маргарита

В этой части рассматриваются указания на присутствие в романе иной силы, личности всевидящего автора, знаков Маргариты, расположение больных в клинике и сновидений.

1. Всевидящий автор

В романе автор не только всевидящий, но и подыгрывающий почем-то нечистой силе. Причем это начинается уже с эпиграфа, в котором приводится фрагмент диалога между Фаустом и Мефистофелем:

…Так кто ж ты, наконец?

– Я – часть той силы,

что вечно хочет

зла и вечно совершает благо.

Гете. «Фауст»

Ведь это всевидящий автор выбирал подходящий эпиграф к роману и им стал фрагмент из трагедии Гете. А мы знаем, что эпиграф перед произведением характеризует основную идею романа. И последняя глава и эпилог вроде бы подтверждают мысль из эпиграфа – и в этот раз благодаря нечистой силе совершится благо. И роман закончится хорошо.

Однако, по мнению богослова Дмитрия Першина, Мефистофель не совершает благо. Оно творится под воздействием Божьей силы, которая не дает свершиться злу. Следовательно, нечистая сила вечно хочет зла, а божественная ей в этом не только препятствует, но и сама творит в мире благо. И этот богословский взгляд подтверждается в конце трагедии. Душа Фауста уносится ангелами на небо. Да и подробный анализ «света» и «покоя» показывает, что это места в аду – адские места для живого человека.

Другое подыгрывание всевидящим автором нечистой силе мы видим в последней главе романа. В ней богослов Андрей Кураев подметил странность. Воланд и Маргарита рассказывают мастеру, каким будет вечный приют. Причем только в положительных красках. И мы задались вопросом о причине такого совпадения в описании разными лицами вечного приюта и сделали следующее предположение.

Во сне Маргарита видела этот вечный приют, который произвел на нее неприятное впечатление, потому что смотрела она глазами живого человека. «Вот адское место для живого человека!» Именно, живого! И никак не связанного с нечистой силой. Затем с ней случилось превращение, и она стала ведьмой. Возможно, поэтому и ее восприятие поменялось. То что раньше ей как живому человеку казалось отвратительным, теперь в состоянии ведьмы стало привлекательным. Поэтому, возможно, что воспринимается Воландом как романтическая музыка Шуберта, живому Варенухе слышится как тяжкий, мрачный голос, пропевший: «…скалы, мой приют…».

Так мы полагаем, что Воланд и Маргарита, как представители нечистой силы, схоже воспринимают последний приют.

Однако, им в этом вольно или невольно подыгрывает всезнающий автор. Мы согласны с Андреем Кураевым, что мастер слышит рассказы о вечном приюте из уст Воланда и Маргариты, но не видит его своими глазами. Правда, есть еще и третий, вклинившийся между рассказами Воланда и Маргариты – это всезнающий автор. И его описание дороги, по которой любовники приближаются к вечному приюту, не противоречит описаниям сатаны и ведьмы. А должно! Ведь всезнающий автор – живой человек, а не еще один представитель нечистой силы.

«Мастер и Маргарита увидели обещанный рассвет. Он начинался тут же, непосредственно после полуночной луны. Мастер шел со своею подругой в блеске первых утренних лучей через каменистый мшистый мостик. Он пересек его. Ручей остался позади верных любовников, и они шли по песчаной дороге».

2. Поцелуй Маргариты

Мы знаем из романа, что Маргарита имела страсть к людям, мастерски выполнявшим какое-либо дело. К мастеру за писательское мастерство. Его роман был так хорош, что стал смыслом ее жизни. К Азазелло за его стрельбу. «Не желала бы я встретиться с вами, когда у вас в руках револьвер, – кокетливо поглядывая на Азазелло, сказала Маргарита. У нее была страсть ко всем людям, которые делают что-либо первоклассно».

А вот к Ивану Бездомному и затем профессору Поныреву она, по-видимому, относится по-матерински. Ведь Маргарита Николаевна не могла иметь детей, а поэт стал учеником ее мастера. И она каждый год целует его в лоб и обещает, что у него будет все так, как надо.

В первый раз это случилось в психиатрической клинике во время прощания мастера со своим учеником.

– Постойте! Еще одно слово, – попросил Иван, – а вы ее нашли? Она вам осталась верна?

– Вот она, – ответил мастер и указал на стену. От белой стены отделилась темная Маргарита и подошла к постели. Она смотрела на лежащего юношу, и в глазах ее читалась скорбь.

– Бедный, бедный, – беззвучно зашептала Маргарита и наклонилась к постели.

– Какая красивая, – без зависти, но с грустью и с каким-то тихим умилением проговорил Иван, – вишь ты, как у вас все хорошо вышло. А вот у меня не так, – тут он подумал и задумчиво прибавил: – А впрочем, может быть, и так…

– Так, так, – прошептала Маргарита и совсем склонилась к лежащему, – вот я вас поцелую в лоб, и все у вас будет так, как надо… В этом вы уж мне поверьте, я все уже видела, все знаю.

Лежащий юноша охватил ее шею руками, и она поцеловала его.

И в дальнейшем у Ивана Николаевича стало все так, как надо. За семь лет он из невежественного поэта превратился в профессора института.

«…в (лунном – А.Я.) потоке складывается непомерной красоты женщина и выводит к Ивану за руку пугливо озирающегося обросшего бородой человека. Иван Николаевич сразу узнает его. Это – номер сто восемнадцатый, его ночной гость. Иван Николаевич во сне протягивает к нему руки и жадно спрашивает:

– Так, стало быть, этим и кончилось?

– Этим и кончилось, мой ученик, – отвечает номер сто восемнадцатый, а женщина подходит к Ивану и говорит:

– Конечно, этим. Все кончилось и все кончается… И я вас поцелую в лоб, и все у вас будет так, как надо.

Она наклоняется к Ивану и целует его в лоб, и Иван тянется к ней и всматривается в ее глаза, но она отступает, отступает и уходит вместе со своим спутником к луне».

Так мы можем не сомневаться, что Иван Николаевич в скором времени станет и академиком, и директором института истории и философии. И все у него будет так, как надо. И в первую очередь Воланду.

3. Никанор Иванович Босой

В романе несколько раз появляется Никанор Иванович Босой: в главах 9, 15, 27 и эпилоге. Его присутствие вроде бы непонятно, если бы не его раскаяние в кабинете следователя, и принятие им наказания от бога за грехи. Полагаем, что поэтому Михаил Булгаков ввел его в роман и расположил в психиатрической клинике в комнате справа от мастера.

– Бог истинный, бог всемогущий, – заговорил Никанор Иванович, – все видит, а мне туда и дорога. В руках никогда не держал и не подозревал, какая такая валюта! Господь меня наказует за скверну мою, – с чувством продолжал Никанор Иванович, то застегивая рубашку, то расстегивая, то крестясь, – брал!

<…>

– Вон он! Вон он за шкафом! Вот ухмыляется! И пенсне его… Держите его! Окропить помещение!

Кровь отлила от лица Никанора Ивановича, он, дрожа, крестил воздух, метался к двери и обратно, запел какую-то молитву и, наконец, понес полную околесицу.

Стало совершенно ясно, что Никанор Иванович ни к каким разговорам непригоден. Его вывели, поместили в отдельной комнате, где он несколько поутих и только молился и всхлипывал.

Так в романе возникла аллюзия (намек), сравнение психиатрической клиники с Голгофой. В лечебнице душевнобольных разместили в следующем порядке: слева в комнате N 117 – Ивана Николаевича Бездомного, в центре в комнате N 118 – неизвестного мастера и справа в комнате N 119 – Никанора Ивановича Босого. На Голгофе распяли по правую и левую руку от Иисуса Христа двух разбойников. Тот что слева хулил Иисуса, тот что справа уверовал в него. В романе же мы имеем дьявольское отражение евангельского события. Следовательно, непринявший мастера должен быть справа, а принявший его – слева.

4. Сны в романе

В романе шесть раз описываются сны. Первый – Никанора Ивановича Босого. Второй – Иванушки Бездомного. Причем оба героя видели сны, находясь в психиатрической клинике. Третий сон Маргариты Николаевны произошел перед встречей с Азазелло. Четвертый сон Понтия Пилата. Пятый сон Иванушки Бездомного произошел еще в клинике, а последний, шестой, сон был уже у профессора Ивана Николаевича Понырева.

Сны со второго по шестой, по нашему мнению, представлены в романе как вещие. Виденное в них в последующем сбывается. И только сон Никанора Ивановича не сбылся.

Выскажем предположение. В рамках «прелестного романа» дьявол соблазняет москвичей, и кто поддается (Иван Бездомный, Маргарита) очарованию, тот видит сон, который будет воплощен сатаной. Вроде бы выбивается из общего ряда сон Понтия Пилата, но тот персонаж и придуман мастером, который писал роман под влиянием дьявола. И поэтому реализация сна иегемона тоже была предусмотрена Воландом. Только Никанор Иванович не прельстился, а, наоборот, стал каяться в своих прегрешениях перед богом. Поэтому из его сна ничего и не сбылось.

Итак, во снах Иванушка Бездомный видит продолжение истории о иегемоне Понтии Пилате и бродячем философе Иешуа Га-Ноцри, которую ему начал рассказывать Воланд на Патриарших прудах.

Интересно, что Иванушку поместили в комнате N 117 перед комнатой мастера – N 118, а дальше в комнате N 119 находился Никанор Иванович Босой. Это расположение больных отличается от описанного в романе порядка повешенных во время казни. Там Иешуа висел на «столбе с перекладиной» после Гестаса и Дисмаса. Однако, размещение больных в клинике схоже с расположением распятых на Голгофе: Иисус между двумя разбойниками. Причем тот что справа поверил в Христа как Сына Божьего, а тот что слева – хулил его. Только надо учитывать, что у дьявола все наоборот в сравнении с божественным. Поэтому Иванушка Бездомный, поверивший в мастера – слева, а Никанор Босой не прельстившийся и покаявшийся – справа.

Сон Маргариты Николаевны о «покое» в вечном приюте может показаться не вещим. Ведь увиденное ею в завершающей главе отличался от того, который она наблюдала во сне. Но следует учесть, что сон она видела еще в человеческом состоянии, а вечный приют наблюдала уже глазами ведьмы. И что человеку плохо, то нечистой силе может быть и хорошо.

Сон героя романа Понтия Пилата тоже сбылся. Автор его освободил и Пилат, наконец, смог встретиться с Иешуа, чтобы продолжить с ним беседу, идя по лунной дороге.

И сон профессора Ивана Николаевича Понырева тоже сбывается, как и обещает каждый раз Маргарита Николаевна. Из невежественного поэта за семь лет он стал профессором в институте истории и философии. И, похоже, что впереди у него продолжение блестящей карьеры – академик и директор института.