Закурив новую сигарету, Юрий подошел к окну. Окно выходило на улицу, позволяя в полной мере насладиться архитектурными изысками, которыми изобиловал расположенный через дорогу особняк. Расулов не солгал: место здесь было весьма и весьма приличное, и не хотелось даже приблизительно прикидывать, в какую сумму обошлась уважаемому Магомеду эта подмосковная недвижимость. А уж гадать, откуда у него такие бешеные деньги, и вовсе не стоило: попытка найти ответ на этот вопрос могла скверно отразиться на здоровье излишне любопытного гостя.

На подъездной дорожке перед воротами гаража соседнего коттеджа стоял, сверкая черным лаком и хромом, роскошный «бентли». На проезжей части перед тем же коттеджем, почти точно напротив окна, у которого стоял Якушев, забравшись двумя колесами на тротуар, торчала еще одна машина – забрызганная грязью темно-синяя «Волга» с тонированными стеклами. Водительское окно было приоткрыто где-то на два пальца, и из щели, клубясь, выплывал табачный дым. Расулов не ошибся: его действительно пасли, не особенно при этом скрываясь.

Юрию показалось, что в темной щели приоткрытого окна что-то блеснуло вороватым стеклянным блеском. Он задернул полупрозрачную тюлевую занавеску и отошел от окна.

Магомед Расулов приобрел этот дом около двух месяцев назад, и поначалу все было спокойно. Время от времени в гостевом флигеле останавливались его земляки, приезжавшие в Москву по делам. Двери этого дома всегда были для них открыты, невзирая на то, что Расулов приехал сюда, фактически спасаясь от мести кровников. Приходилось признать, что в жизни по законам шариата есть определенные преимущества: русский человек, оказавшись в такой ситуации и ведя себя подобным образом, не прожил бы и двух дней. Но Расулов своих гостей не боялся, а если в глубине души и побаивался, то умело это скрывал. Ход его рассуждений был прост и понятен: если убийца проникнет в дом под видом гостя и вероломно убьет хозяина, это будет уже не ритуал кровной мести, а подлое кровавое злодеяние, которое покроет несмываемым позором и убийцу, и всех его родственников и потомков до седьмого колена. Тот, кто на это отважится, автоматически поставит себя вне закона, и любой из его земляков и единоверцев почтет своим священным долгом убить его, как собаку. При всей своей архаичной наивности такая позиция себя целиком и полностью оправдала – за два месяца гостевой флигель в общей сложности простоял пустым от силы трое суток, но уважаемый Магомед до сих пор оставался целым и невредимым.

В город Расулов выезжал редко, стараясь оставаться внутри охраняемого, обнесенного высоким кирпичным забором периметра. При этом, по его собственному признанию, всерьез покушения на себя он не опасался: кровники терпеливо ждали его дома, в горах, и, если бы не острая необходимость завершить некоторые начатые, крайне важные дела, он не стал бы от них бегать.

Юрий, разумеется, не дал ему отделаться столь расплывчатой формулировкой и потребовал уточнить, что это за важные дела. Оказалось, что Расулов взвалил на себя задачу, которая Юрию, лично, казалась заведомо невыполнимой. Он намеревался воспользоваться своим пребыванием в Москве, чтобы при посредничестве небезызвестного бизнесмена и политика Игоря Шапошникова, своего старого, еще времен афганской войны, друга и сослуживца, провести ряд кулуарных, строго конфиденциальных встреч с представителями московских деловых и политических кругов. Этот чудак всерьез вознамерился убедить хотя бы некоторых из них поспособствовать началу переговорного процесса о мирном выходе республик Кавказа из состава Российской Федерации.

«А ты хват, уважаемый, – высказался по этому поводу Якушев. – Уж не метишь ли ты в кресло президента независимого Дагестана?» – «Если народ возложит на меня эту обязанность, я ее приму, – получил он вполне прогнозируемый ответ. – Только не думай, что это должность, о которой стоит мечтать. Тому, кто ее займет, не позавидуешь. Что у нас есть, если разобраться? Немножко моря, немножко камней, чуть-чуть нефти, много чистого горного воздуха и незавидная репутация. Сейчас мы интересуем международное сообщество только как козырь в переговорах с Россией, по какому бы поводу они ни велись. А отделившись от России, мы станем вообще никому не интересны. Нам придется научиться разумно распоряжаться тем немногим, что у нас есть, и при этом не передраться друг с другом из-за этих жалких крох. Но об этом пока рано говорить. И, если хочешь знать мое мнение, это вряд ли вообще когда-либо произойдет». – «Тогда зачем огород городить?» – «Начало переговоров само по себе ослабит позиции тех, кто призывает народ к войне, – сказал Расулов. – Мы выбьем из их рук знамя борьбы за независимость и веру, вместо оружия дадим в руки рукоятки плуга и мастерок каменщика. Они окажутся в крайне незавидном положении: работать не хочется, мир им не нужен, а воевать не с кем и не за что». – «Так уж и не за что, – усомнился Юрий. – За торжество ислама, поголовное истребление неверных и установление всемирного халифата, например. Уж кто-кто, а ты-то должен помнить, что контртеррористическая операция в Чечне началась после того, как они напали на Дагестан. Устроить под боком у России большую, никем не контролируемую базу международного терроризма – вот что ты предлагаешь, уважаемый. Месяца не пройдет, как посреди Махачкалы начнет строиться особняк бен Ладена!» – «Пограничный контроль и визовый режим помогут справиться с этой проблемой, – пожал плечами Расулов. – Да и народ многому научился за эти десятилетия. Он больше не позволит бандитам править собой». – «Это ты так думаешь». – «Вот именно: это я так думаю. И, если я ошибаюсь, у меня просто ничего не получится». – «Хуже будет, если твоя ошибка обнаружится после того, как ты добьешься успеха, – сказал Юрий. – Впрочем, не мне тебя учить, и решать, кто тут прав, а кто виноват, не мне. Я – всего лишь солдат»… – «Без университетского диплома», – шутливо напомнил Расулов, и на этом обсуждение его далеко идущих политических планов закончилось (как и большинство подобных разговоров) ничем.

Возможно, неприятности, которые привели Магомеда Расулова в гости к Юрию Якушеву, были связаны с его планами, а возможно, и нет. Выражались они в том, что чуть меньше месяца назад Расулов начал замечать за собой слежку. Кто за ним следит и с какой целью, оставалось только гадать. Высказанное Юрием предположение, что это могут быть политические противники уважаемого Магомеда, ему самому казалось довольно шатким. Говоря о политических противниках, оба имели в виду самых обыкновенных бандитов. А бандиты давным-давно решили бы проблему, подкараулив Расулова на загородном шоссе и подняв на воздух вместе с охраной и бронированным «мерседесом» одним точным выстрелом из гранатомета – например, из РПГ, способного прошибить насквозь даже танковую броню. Впрочем, собеседники тут же сошлись во мнении, что сделать это никогда не поздно, так что данную версию также следовало иметь в виду.

Наблюдение за пользующимся у себя на родине немалым авторитетом кавказским гостем могли установить спецслужбы. Но просто так, на всякий случай, подобные действия не предпринимаются, и, если Расулова «водила» ФСБ, значит, на то существовали довольно веские причины. Уважаемый Магомед клялся всемогущим аллахом, что и в мыслях не имел ничего противозаконного, и Юрий склонялся к тому, чтобы поверить ему на слово. Конечно, обмануть неверного – не грех, но какой в этом смысл? Если бы Расулов знал, из-за чего разгорелся сыр-бор, он решил бы проблему самостоятельно, без посторонней помощи. Да и трепать имя всемогущего, раздавая лживые клятвы, этот столп шариата в спрятанном под крахмальной сорочкой десантном тельнике, конечно же, не стал бы.

Значит, если Расулов находился под колпаком у ФСБ, виноват в этом был не он, а кто-то из его гостей, среди которых, по его собственному признанию, время от времени попадались совершенно ему не знакомые и при этом довольно подозрительные типы. Отказать землякам в гостеприимстве он не мог, а превратить свой дом в перевалочную базу, через которую в Москву попадают наркотики, оружие и взрывчатка, естественно, не хотел.

Проще всего было бы решить проблему, обратившись в ту же ФСБ. При поддержке Шапошникова, чье состояние оценивалось в два миллиарда долларов, а связи в Кремле вызывали жгучую зависть конкурентов и политических соперников, обращение такого уважаемого и законопослушного человека, как Магомед Расулов, не осталось бы без самого пристального внимания. Но если в деле и впрямь был замешан кто-то из его прошлых, настоящих или будущих гостей, Расулову неминуемо было бы предложено сотрудничество, отказаться от которого не было ни малейшей возможности. По завершении операции о роли в ней уважаемого Магомеда обязательно узнали бы на родине, что нанесло бы сокрушительный удар по его и без того пошатнувшемуся авторитету.

Авторитет… Юрий тяжело вздохнул и, подойдя к окну, снова выглянул на улицу. Синяя «Волга» уже уехала, оставив после себя лишь пару окурков на мокром асфальте. Зато за углом, в перпендикулярном проулке, обнаружился грязно-белый фордовский микроавтобус с глухим, без окон, цельнометаллическим кузовом, на борту которого красовалась реклама фирмы – поставщика оргтехники. Юрий понаблюдал за ним из-за занавески, но в течение долгих пяти минут вокруг машины не происходило никакого движения. Правда, Юрий мог проворонить момент, когда сотрудники фирмы внесли в один из соседних домов доставленный компьютер или, скажем, принтер, но он почему-то сильно в этом сомневался.

Подумав, что в комнату может кто-нибудь заглянуть, Юрий принял меры к поддержанию невысокого мнения охраны о своей персоне. С этой целью он достал из холодильника две бутылки пива, вскрыл обе и, прогулявшись до туалета, вылил содержимое одной из них в унитаз. Вода из смывного бачка обрушилась вниз с шумом, слышным, наверное, по всему дому и, заворачиваясь пенной воронкой, ушла в канализацию вместе с пятьюстами миллилитрами продукции баварских пивоваров. Вернувшись в комнату, Юрий поставил пустую бутылку на видное место, вооружился второй и, прихлебывая из горлышка, снова занял наблюдательный пост у окна. Белый «форд» стоял на прежнем месте. На всякий случай Юрий засек время и, присев на край стола, стал думать об авторитете господина Расулова.

Этот самый авторитет пошатнулся во многом благодаря стараниям майора ВДВ Быкова и его команды, частью которой был Юрий Якушев. Разыскивая по просьбе господина Шапошникова пропавшего по дороге из Махачкалы в Москву Магомеда Расулова, они угодили в засаду на горной тропе и приняли бой. Выбирать не приходилось, пути к отступлению не было, и драться пришлось всерьез. В результате клан Исмагиловых, издавна враждовавший с семейством Расуловых, понес потери, которые можно было смело назвать катастрофическими. Стараниями некоторых московских доброхотов дело было представлено и подано так, будто Быков и его люди являлись наемниками, напавшими на Исмагиловых по заказу Магомеда Расулова. Позднее ложь вскрылась, но пятно на репутации Расулова осталось, и, когда пришло время, кое-кто решил снова разыграть эту давно, казалось бы, сброшенную в отбой карту. Расулов был вынужден временно покинуть родные края, предоставив своим сыновьям улаживать дело, и перебраться в Москву, где у него и начались нынешние неприятности. Не зная за собой никакой вины, Юрий, тем не менее, чувствовал на своих плечах груз ответственности: как ни крути, а он был одним из тех, за чьи действия Расулову сейчас пытались отомстить кровники. А бегать от ответственности отставной старшина Якушев не привык.

Глотнув пива, он закурил сигарету. Похмельная сухость во рту и легкая муть в голове, оставшиеся после греховных посиделок с уважаемым Магомедом, прошли, как по волшебству. Теперь следовало не перегнуть палку, дабы облегчение не превратилось в опьянение. Незабвенный и, увы, покойный Баклан по этому поводу говорил: «Неосторожный опохмел приводит к длительному запою», – и, случалось, на собственном примере демонстрировал и подтверждал истинность этого высказывания.

Сигарета истлела до самого фильтра и отправилась в пепельницу. Белый микроавтобус стоял на прежнем месте, и слабо верилось, что кто-то может так долго возиться с установкой новенького компьютера. Операционную систему, что ли, загружают? Чушь, ерунда, это делается заранее. Да и обитатели вот таких фешенебельных загородных особняков в наше время предпочитают не загромождать свои разработанные и оформленные высокооплачиваемыми дизайнерами интерьеры пыльными жестяными ящиками с перепутанными бородами проводов, обзаводясь вместо них компактными, удобными ноутбуками…

Пользуясь образовавшимся избытком свободного времени, Юрий попытался в последний раз взвесить все «за» и «против» и понять, не свалял ли он дурака, ввязавшись в чужие темные дела. Его моральные обязательства перед кавказцем были высосаны из пальца, и это понимал не только Юрий, но и сам Расулов, ни словом, ни взглядом на них не намекнувший. Особенной симпатии к уважаемому Магомеду он не испытывал, и послать этого заигравшегося в политику повелителя овечьих стад ко всем чертям ему было раз плюнуть.

С другой стороны, какими бы мотивами ни руководствовался Магомед Расулов в своих действиях, он был убежденным противником терроризма, и все, что он делал, так или иначе шло на пользу простым людям по обе стороны дагестанской границы. Звучит немного высокопарно, но из песни слова не выкинешь: если судить не по словам и национальному признаку, а по делам и поступкам, человек он, без сомнения, хороший, правильный. И как один хороший человек может отказать в помощи другому хорошему человеку? Ведь не от нечего делать он обратился не в компетентные органы и не к своим многочисленным землякам и родственникам, а к отставному русскому спецназовцу!

И еще такое рассуждение: если Расулов, как может, борется с терроризмом, бросить его на произвол судьбы значит оказать прямое содействие бандитам. А рассчитывать, что его выручит ФСБ, вряд ли стоит. Ведь, если докопаться до сути, все его неприятности по-настоящему начались из-за того, что он чертовски мешал одному генералу упомянутого ведомства вагонами продавать оружие боевикам. Из-за этого его похитили и едва не убили, и именно из-за этого майор Быков и его люди оказались там, где они оказались, и сделали то, что сделали. Так что не надо поминать ФСБ, особенно к ночи!

Глотнув из бутылки, Юрий посмотрел в окно. Белый микроавтобус никуда не делся, хотя с того момента, когда Якушев его заметил, прошло уже больше часа. Так-то вот, приятель, мысленно обратился Юрий к самому себе. Хочешь мира, готовься к войне. Для подавляющего большинства обывателей по всему земному шару этот древний афоризм – пустой звук, красивый парадокс, смысл которого понятен, но не имеет никакого практического применения в повседневной жизни. А ты, дружок, явно из тех ушибленных жизнью уродов, которые раз за разом закапывают топор войны только затем, чтобы уже назавтра его откопать. И не просто откопать, а размахнуться и со всей дури треснуть кого-нибудь по кумполу…

В дверь постучали. На всякий случай положив ладонь на рукоятку торчащего сзади за поясом брюк пистолета, Якушев повернулся лицом к двери и крикнул:

– Открыто!

Дверь отворилась, и в комнату вошел уважаемый Магомед в сопровождении каких-то людей, судя по виду, приходившихся ему земляками.