Глава вторая

Генерал Потапчук имел достоверную информацию: «Сибсталь» и ее служба безопасности в самом деле не остались в стороне от дела. Брат похищенного бизнесмена, директор «Сибстали» по маркетингу Андрей Абросимов взял в свои руки руководство как бизнесом, так и спасением заложников.

Чтобы различать, о ком идет речь, их называли в фирме «Абросимов-старший» и «Абросимов-младший», хотя эти определения больше годились для отца и сына, а разница между братьями составляла всего три года. Никто не оспаривал у Андрея Анатольевича ведущую роль – сам Никита Анатольевич не раз говорил, что брат возьмет в свои руки штурвал на случай его болезни или длительного отсутствия.

Предвидел ли хозяин «Сибстали» серьезные неприятности? Даже члены руководства компании не могли ответить на этот вопрос.

За пять часов до беседы генерала Потапчука с внештатным агентом по кличке Слепой у Андрея Абросимова состоялся разговор с рядовым сотрудником службы безопасности «Сибстали». Этого парня он не так давно подобрал на улице, заметив в свете фар неподвижное тело. Врач по образованию, он сразу понял, что молодой человек спортивного телосложения жив – просто отключился от удара по голове увесистым тупым предметом.

Директор по маркетингу нашел время отвезти парня в больницу. На следующий день навестил его в травматологии. Заплатил заведующему отделением за лечение и уход по первому разряду.

Сделал он это не из особого человеколюбия. Он сразу оценил в ночной жертве человека тренированного и физически очень крепкого. На братка парень не был похож. Это подтвердилось, когда пострадавший пришел в себя.

Двадцатипятилетний уроженец подмосковного Реутова Сергей Крупенин служил в армейском спецназе, потом воевал в Чечне по контракту. На гражданке не смог поступить в институт и устроился охранять офис друга детства. Между давними друзьями отношения начальника и подчиненного выстраиваются с трудом, Сергей быстро разругался с шефом и устроился в другую фирму водителем-курьером. Принимал в аэропорту заказную международную корреспонденцию и доставлял ее по нужным московским адресам.

Как потом выяснилось, нападавшие приметили его в аэропорту. Решили, что парня с такими физическими данными отправляют принимать некие ценные грузы. Поехали следом по ночной Москве, улучили момент, когда Сергей вышел купить сигарет в круглосуточном магазине, и нанесли удар сзади. Отъехав на несколько кварталов, вскрыли конверты у себя в машине, но обнаружили только деловую корреспонденцию. С досады разорвали листы и выбросили из окна.

Для работодателей Сергея бумаги были, напротив, очень даже ценными. Парню посоветовали поискать себе другое место работы. Абросимов-младший предложил ему перейти в службу безопасности сталелитейной фирмы.

Андрея давно беспокоила ситуация в этом подразделении «Сибстали». Ее глава, бывший майор милиции Девятаев, в свое время получил от Никиты Абросимова карт-бланш и набрал к себе в отдел хорошо знакомых ребят. Несколько раз Андрей высказывал брату опасения – при такой постановке дела служба безопасности может оказаться «государством в государстве». Никита уверял, что держит руку на пульсе и никаких вопросов к Девятаеву у него нет.

Андрей все-таки уговорил старшего брата взять в отдел пару ребят со стороны. Возражать начальник охраны не осмелился, но сделал все, чтобы не подпускать «чужаков» близко к ответственной работе.

Директор по маркетингу чувствовал, что его протеже стали в отделе изгоями, и решил добавить к ним третьего – довести число до «критического». Троих Девятаеву трудновато будет задвинуть. Он не решится обвинить всех троих в некомпетентности – слишком откровенным будет такой ход.

До нападения на трассе оставалось всего две недели. Это время новичок провел у входа на сменном дежурстве в фойе главного офиса компании. Спустя несколько часов после захвата заложников Девятаев стал на него давить. Мол, несчастье случилось, как только ты устроился на работу. Не засланный ли ты казачок, мил человек?

Андрей Абросимов взял парня под защиту. Приказал Девятаеву не только оставить Сергея в покое, но и привлечь к самой ответственной работе.

– Он не должен сидеть попкой у входа, ясно? С сегодняшнего дня активно его задействуй.

Скрепя сердце бывший майор подчинился. Теперь Андрею предстояло ежечасно и ежеминутно брать на себя ответственность – брат не мог одобрить или отменить его приказы.

В ночь после похищения Абросимов-младший не сомкнул глаз. Предвидел, что и следующей ночью отдохнуть тоже не получится. Брат старался посвящать его в большинство технических и финансовых вопросов. Но теперь, получив в свои руки все рычаги, Андрей нуждался в доскональных знаниях о штатах компании, о местных властях за тридевять земель от Москвы, где прокатывали стальные листы на благо России и фамилии Абросимовых. Бремя свалилось огромное.

Андрей прикидывал, на кого можно опереться в ежедневном управлении огромным механизмом. Не считая представительств за рубежом, части этого механизма были разбросаны от Москвы до Новосибирска. Тем не менее требовалась ежедневная согласованная работа.

Выслушивать, сопоставлять, принимать решения, отдавать команды. Андрей очень устал. Тратить ли время на освобождение брата в ущерб бизнесу или заниматься делами и не думать о брате?

Казалось бы, жизнь и свобода родного человека на первом месте. Но в деле розыска и спасения Андрей остро чувствовал свою некомпетентность. Благими намерениями, говорят, вымощена дорога в ад. Не лично для тебя – для другого человека, дорогого и близкого…

Для начала Абросимов-младший решил поговорить со своим протеже.

Сели рядом, на заднем сиденье служебной машины для менеджеров среднего звена. Водителя за рулем не было, автомобиль стоял в гараже, на ремонте. Через полчаса здесь должна была начаться рабочая смена.

– Как вообще работается?

– Нормально.

– Отношение сослуживцев, начальства? Все замечательно? – мрачновато уточнил Андрей.

– Сейчас нигде с порога не примут с распростертыми объятьями. Надеюсь хорошо себя зарекомендовать…

– Слишком уж сплоченная подобралась команда, – перебил Абросимов-младший. – Тебе так не показалось?

– По-моему, нормальные ребята. Переживают за своих, за убитых. И за дело тоже. Даже на похороны собираются ехать по очереди, чтобы работа не стояла.

Временный глава «Сибстали» не сразу вспомнил о погибших при захвате:

– Чьи похороны? А да, правильно… Когда назначили?

– Еще неизвестно. Экспертиза пока не вернула тела.

– В ближайшие дни у вас будет запарка.

«Может, и недели, месяцы…» – подумал Андрей про себя.

– Да, работы прибавилось, – кратко и вежливо подтвердил собеседник.

Он аккуратно выдерживал дистанцию, не претендуя на роль близкого и доверенного лица.

– Куда тебя Девятаев поставил?

– Сопровождать Леонида Николаевича.

Так звали директора по снабжению.

– Я тебя переведу. Будешь на переднем крае, самом ответственном.

Парень непроизвольно напрягся.

– Спасибо. Постараюсь.

– Чудес я от тебя не жду, у Девятаева есть люди поопытнее. Мне нужно иметь внутри вашей службы уши и глаза, уяснил?

Сергею всей душой хотелось ответить «да», но сути он до конца не понял. Абросимов-младший заметил это и впервые усомнился в своем выборе. Сумеет ли раскусить тщательно замаскированное зло этот парень, явно не искушенный в подлостях и хитростях?

– По большому счету, я слабо доверяю нашей службе безопасности. Есть еще двое ребят, которых взяли с моей подачи, но Девятаев сделал все возможное, чтобы задвинуть их подальше.

– Думаете…

Абросимов-младший предостерегающе выставил вверх указательный палец.

– Пока я никого ни в чем не обвиняю. Но обязан рассмотреть все варианты. Не с нами первыми, не с нами последними приключилось несчастье. Иногда – подчеркиваю, иногда – среди своих оказываются предатели.

В голубых глазах парня снова читались ясность и определенность.

– Постараюсь ничего не упускать из виду.

– Одно плохо: все в отделе подозревают о твоей задаче. Догадались раньше, чем ты сам о ней узнал. Это не прибавит тебе симпатий. Никто не любит находиться под присмотром, даже если рыльце у него не в пушку.

* * *

Всем троим набросили на головы мешки, потом пересадили в другую машину. Прошло время, машина остановилась, Абросимов-старший услышал, как открылась ближняя к нему дверь. Неуверенно ступил на землю, сзади подталкивали в спину.

Идти пришлось недолго, скоро он оказался в помещении. Здесь его усадили на стул и вышли, заперев за собой дверь на ключ. По близкому дыханию он чувствовал, что жена и дочь рядом.

– Даша? – произнес Никита Анатольевич, с трудом узнав собственный голос.

– Я здесь. И мама, по-моему, тоже.

– Господи, – выдохнула Ольга. – Что с нами теперь будет?

Последнее время многое в жене раздражало Абросимова.

– Ты к кому обращаешься: к Господу, ко мне или к этим людям?

– Ко всем, кто меня слышит.

– Не знаю, как Бог на небесах, но они, вполне возможно, в самом деле слышат нас.

Наступило молчание. Никто еще не свыкся с несвободой. Теперь все трое должны были быть осторожными.

Абросимов-старший вдруг подумал, не остался ли в дальнем углу кто-то из похитителей. Сидит себе тихо и неподвижно, наблюдает за первой реакцией.

Поднявшись со стула с мешком на голове и завязанными за спиной руками, он встал, чтобы обойти комнату. Быстро потерял ориентацию.

– Где вы? Подайте еще раз голос.

Жена ничего не сказала, только глубоко вздохнула. Даша с мрачной иронией произнесла «раз-два-три», как делают при проверке микрофона. Дочка и в прежней, благополучной жизни предпочитала черный юмор. Если она не изменила своей привычке, значит, пока не раскисла, держится.

– А руки? Связаны? – У самого олигарха кисти заведенных за спину рук стали уже неметь и затекать.

– Если б были свободны, я бы по крайней мере мешки сняла себе и вам, – нервно ответила жена. – Эти люди не сказали тебе, чего хотят?

– Приватной беседы у нас еще не было.

Никита Анатольевич прислонился боком к стене и двигался вдоль нее, чтобы обойти комнату по периметру. Шагал он медленно и осторожно. Не имея возможности прощупывать пространство впереди, он рисковал больно стукнуться о первое же препятствие.

– Догадаться не трудно, – продолжала жена, стараясь совладать с дрожью в голосе. – Знаю, как ты относишься к деньгам, но прошу тебя в данном случае поступиться принципами.

«Знает, как я отношусь к деньгам», – с негодованием подумал Абросимов-старший. Ольга тратила деньги на косметику, одежду, на свои увлечения экзотическими растениями и абстрактной скульптурой, дважды в год ездила отдыхать за границу и все равно считала мужа скуповатым.

Они поженились, когда Абросимов был простым советским кандидатом наук, жили в обычной трехкомнатной квартире в панельном доме. В те годы Никита частенько напоминал Ольге о том, что их семейный бюджет ограничен, а она воспринимала это как мелочность.

С тех пор она не изменила свое мнение, и вряд ли самые дорогие подарки могли ее разубедить. Когда Абросимов делал их по поводу и без повода, Ольга воспринимала это как вложение в собственный престиж, в жену, обязанную «соответствовать».

«Предложить ей самой вести переговоры? – подумал он. – Нет, ничего никогда не надо делать сгоряча, потом рад не будешь».

– Слышишь меня? – потребовала ответа Ольга.

– Ну конечно. Не глухой.

Дочь могла истолковать его раздражение как точное попадание в цель материных слов. Конечно, она ни в чем не знает отказа с самого детства, но ценит ли щедрость отца в полной мере? Его жена придерживается давних убеждений, а такая верность способна убеждать других.

Погасив злость, Абросимов заверил:

– Постараюсь быть с ними максимально честным и найти общий язык.

Никита Анатольевич сказал это не только для семьи, но и для самих похитителей, по-прежнему уверенный, что они все слышат. Кто же они такие? Как решились на захват? Наверняка не простые отморозки, раз так четко сработали. Кажется, никого из них даже не ранило.

Чья идея, в чьей голове родилась? Почему решили подкараулить именно его, Никиту Абросимова? Выбрали по тому же принципу, по которому жертвой льва или тигра становится самое слабое травоядное в стаде?

Последние года полтора он явно выделялся в этом смысле из сообщества крупных отечественных бизнесменов. Если не считать, конечно, Ходорковского, который просто потерял чувство реальности – сам смастерил себе капкан и сам в него угодил. Если же взять плотную шеренгу остальных, именно он, Никита Абросимов, стал явственно сбиваться с шага.

Государство стало замечать в нем недостатки. Оно, как женщина, – видит либо одни достоинства, либо одни недостатки. Проверка в Новосибирске, шмон в Челябинске, уголовное дело по сделке девяносто восьмого года. Напрямую «Сибсталь» в ней не участвовала, но косвенно дело бросало тень на ближайшего абросимовского соратника, который вышел потом из бизнеса, продав свои семнадцать процентов акций.

Какой вывод могли сделать бандиты? От Никиты Абросимова отвернулся сияющий лик Фортуны? За его похищение не спросят так строго, как за похищение других столпов отечественной индустрии? Ради него силовые структуры не станут рыть землю? Правильно это или нет, сам похищенный не взялся бы утверждать.

Шаги по коридору. Приближались двое. Ключ повернулся в замочной скважине. Сердце тоже повернулось вокруг своей оси, как будто двое убийц пришли хладнокровно сделать свое грязное дело.

Никита Анатольевич почувствовал, как ему освобождают руки. С головы стянули мешок. Свет был настолько тусклым, что он даже не сощурился. Сразу различил жену и дочку – с них сняли мешки еще раньше.

Ни один лучик дневного света не пробивался в помещение с улицы. Довольно просторная комната освещалась люстрой с пятью рожками и единственной лампочкой. Занавешенное окно дополнительно перекрывал большой лист ржавой стали. С улицы наверняка различалась только плотная занавеска, изнутри ее нельзя было отдернуть и выглянуть наружу.

Оба вошедших были в трикотажных масках с прорезями для глаз. Абросимов отметил это про себя как добрый знак: если преступники прячут лица, значит, предполагают в конечном счете отпустить заложников на волю. Но был еще другой знак, от которого сжалось сердце, – тонкие резиновые перчатки на руках у обоих.

– Минуту внимания, – провозгласил один из незнакомцев в масках, хотя трое заложников и так следили за «хозяевами» не отрываясь.

– Вас пока никто не собирается обижать, – буднично сказал другой. – Будут кормить, предоставят возможность постираться и помыться.

– Поспать на мягком, – первый кивнул на два дивана, проступавших в сумерках.

– Соблюдайте правила, тогда будем жить дружно. К окну не приближаться, криков и истерик не разводить. Все команды выполнять беспрекословно. Убирать за собой, содержать помещение в чистоте.

Речь звучала вполне грамотно, без жаргонных словечек и специфически блатных интонаций. Никита Анатольевич не знал, радоваться этому или нет. С одной стороны, отмороженные уголовники вызывали у него страх и брезгливость в той же степени, что и скорпионы или тарантулы. Чем образованнее человек, тем больше оснований ожидать от него взвешенных действий. С другой стороны, похоже, что не только речь, но и требования будут грамотными: платить за свободу придется по полной программе. Глупых ляпов от этих людей не дождешься. Они не засветят в первый же день место, где прячут заложников.

– Со своей стороны мы… – начал было Абросимов.

– Я не давал команды открывать рот, – блеснули из прорезей маски глаза с рыжими искрами. – С нами нельзя заговаривать по собственной инициативе.

– Можно мне? – подняла руку Ольга.

– Так уж и быть, – вздохнул человек в маске. – Спрашивайте.

– Как нам попасть в ванную, в туалет? Каждый раз колотить в дверь?

– Номер у вас с удобствами, – человек в маске кивнул в сторону другой, едва заметной двери на дальней стене. – Прямое сообщение с совмещенным санузлом. Можете прямо сейчас опробовать.

Обстановка в просторной комнате, конечно, далеко уступала условиям жизни Абросимовых. Но для пленников могла считаться вполне сносной: три стула, два дивана, круглый стол со стопкой прошлогодних иллюстрированных журналов, ковер на полу.

Как только двое незнакомцев вышли, Ольга скрылась за той самой дверью, о которой говорил человек в маске. Никита Анатольевич инстинктивно проверил карман пиджака. Сотового, понятное дело, не было, хотя он не успел заметить, как его вынули.

Впервые с момента захвата они с дочерью посмотрели друг другу в глаза. Бизнесмену отчетливо вспомнились обстоятельства нападения, будто он увидел их отражение в Дашиных зрачках. Судорожный вираж автомобиля, бьющиеся окна, выплеск крови на лобовое стекло. Жуткие секунды соседства с человеком, убитым у тебя на глазах.

– Все остальные… – начал было Никита Анатольевич, но договаривать не стал.

– До сих пор не верю, что это взаправду. Есть такой фильмец с Майклом Дугласом – там с ним случается много всякого дерьма, а потом выясняется, что это просто дорогостоящая игра, новое развлечение. На нас ни царапинки, никто не рвется меня насиловать. Тебе не кажется, что это розыгрыш, заказанный кем-то их твоих друзей?

При слове «насиловать» олигарх трижды постучал по столу и укоризненно посмотрел на дочь.

– Нет, не кажется, – произнес он с нажимом.

– А может, стреляли холостыми и кровь лилась понарошку, как в кино? Сейчас все уже отряхнулись, переоделись и скоро войдут сюда с букетами в руках.

Это не было издевкой или признаком нервного срыва, Абросимов видел, что дочь верит в то, что говорит. Или это защитная реакция психики? Не стоит переубеждать ее, вспоминая «живописные» подробности.

Вернулась Ольга. Сумочку у нее забрали, но она все-таки нашла способ поправить перед зеркалом растрепанные волосы. Перебравшись на диван, она сделала нервное движение пальцами, вытягивая из воображаемой пачки воображаемую сигарету. Абросимов давно бросил курить, жена курила по одной сигарете с ментолом через день. Сейчас она бы, наверное, не отказалась от табака позабористей.

Никита Анатольевич задался вопросом, будут ли преступники проветривать комнату. Вряд ли их человеколюбие и забота достигнут такого градуса. Тогда сигареты здесь ни к чему, иначе запах через день будет, как в гадюшнике.

Почему они не объявили свои требования? Или не торопятся, хотят пару дней подержать заинтересованных лиц в неведении? Чтобы дозрели, стали более уступчивыми.

Впрочем, кто эти заинтересованные лица? Кто готов свернуть горы, сделать все возможное и невозможное для освобождения? До конца можно быть уверенным только в собственном брате. Слава богу, никто не возьмет на себя смелость оспаривать решения Андрея.