– Вот молодые люди… Они утверждают, что где-то в подъезде находится их сотрудница. Видели, как она входила в подъезд, а назад не вышла, – проговорил милиционер, и попросил: – Вы, товарищи, разберитесь! А мне еще свидетелей опросить нужно.

– Идите, мы разберемся, – кивнул Рублев.

– Я главный редактор газеты «Криминальные новости» Роберт Стэп, – представился один из штатских, с темными, гладко зачесанными наверх волосами. – Здесь где-то должна находиться наша сотрудница.

С этими словами он буквально ломанулся в квартиру. При этом второй в кожанке выхватил пистолет.

– Ты главный редактор, а я главный прокурор, – резко сказал Рублев, тоже выхватывая пистолет. – И никаких ваших сотрудниц у меня нет.

– Но соседка утверждает, что видела, как вы впустили сюда девушку, которая по описанию совпадает с нашей сотрудницей, – продолжал настаивать редактор, – и это легко проверить.

С этими словами Роберт достал мобильник и, очевидно, набрал номер Ангелины.

В гостиной раздалась мелодия из «Кармен». Ангелина, видимо, не догадалась выключить свой мобильный.

Двое в кожанках все-таки ворвались в квартиру. И один из них даже выстрелил пару раз в потолок. Но Рублев, применив несколько исключительно эффективных резких приемов, повалил их на пол и выключил и одного, и другого. Потом забрал у них пистолеты и, затащив на кухню, связал руки и заклеил им рты.

Вернувшись в гостиную, он увидел, что Ангелины нигде нет. И только услыхав тихое постукивание с балкона, он догадался, где находится девушка.

Рублев отдернул штору, открыл балконную дверь и впустил девушку в комнату.

– А где они? Где Стэп? – полушепотом спросила испуганная Ангелина.

– На кухне, – кивнул Рублев, – но долго они там не пролежат. Нам нужно ретироваться.

– А как же мы выйдем из подъезда? – спросила Ангелина.

– Молча, – сказал Рублев, проверяя свой всегда собранный походный рюкзак. – Забирай все из карманов и натягивай какую-нибудь из моих курток, шапку на глаза, капюшон, перчатки.

Через пару минут Ангелину было не узнать. Ее сумку вместе со стоящей на журнальном столике бутылкой «Моей Московской» Рублев положил в большой черный пакет. А потом, сходив на кухню, принес холодненькую, прямо из холодильника, бутылку и щедро облил Ангелину водкой. Та только фыркнуть успела. Ангелина без слов поняла правила игры.

И через несколько минут из подъезда вышли и в обнимку, изрядно пошатываясь, прошли мимо высыпавших на улицу бабушек и милицейского «уазика» двое изрядно подвыпивших мужчин. Один повыше и посильнее, второй совсем тощий, почти подросток.

– Вот назюзюкались! – проворчала одна из старушек.

– И как не стыдно, здоровый бугай и такого молодого споил! – поддакнула вторая.

– Погодите, а это не из тридцать второй жилец? – вдруг оживилась третья.

– Да нет! Ты что, Митрофановна. Тот вообще не пьет! – уверенно сказала первая. – Это вообще бомжи какие-то! Как они только в подъезд попали!

– Да это все со свадьбой этой! Милиция туда-сюда шастает. А толку никакого! Девчонка эта, корреспондентка, так ведь и не вышла. О ней и милиция, и эти, в кожанках, расспрашивали, все квартиры обошли, и толку никакого.

– А может, она на чердак полезла? – высказала предположение Митрофановна. – Надо бы этим, в кожанках, сказать.

– Они какие-то тоже сомнительные. Никакого доверия не вызывают…

Пока старушки строили предположения, двое «пьяных бомжей» в натянутых на лицо шапках и куртках остановили выезжавшее из двора такси.

– До Казанского подбросишь? – специально погромче заплетающимся языком спросил Рублев.

А когда они с Ангелиной сели в такси, попросил таксиста:

– За углом останови.

Расплатившись, он буквально вытянул Ангелину из машины и попросил шофера:

– Постой минут пять, а потом езжай.

Сбоку было похоже на то, что двое пьяных пошли в закрытую воротами арку, чтобы облегчиться. Хотя на улице была глухая осенняя ночь, Рублев понимал, что, если кто-то хочет не выпустить ситуацию из своего контроля, за ними, даже за неузнанными, обязательно увяжется хвост. Поэтому стоило перестраховаться.

Как только они зашли за ворота, Рублев осмотрелся, быстро стянул с Ангелины верхнюю мужскую куртку, шапку, и уже вполне трезвой походкой они направились в соседний двор, потом, попетляв еще по аркам и дворам, он вошел в подъезд и, поднявшись на третий этаж, открыл дверь квартиры.

– Заходите! – позвал он Ангелину.

Та, все еще пребывая почти в шоковом состоянии, вошла в прихожую.

Когда дверь захлопнулась, Рублев зажег свет и, сняв обувь, прошел на кухню.

– Это тоже ваша квартира? – спросила Ангелина.

– Нет, это квартира моего друга, но на ночь мы здесь можем остаться. Хотя надежнее было бы вам сразу уехать из города. Я так понял, что вы затеяли какую-то очень опасную игру.

– Да… похоже… И если бы не вы, меня бы уже могло не быть в живых.

– Этот ваш редактор действительно еще та штучка… Только не понял, что ему от вас нужно?

– А я, кажется, понимаю… И теперь мне, кроме вас, помощи искать не у кого… – проговорила Ангелина и попросила: – Вы не могли бы мне сделать еще раз чай?

– Да, будем надеяться, до утра кофе нам не понадобится, – улыбнулся Рублев, заходя на кухню и включая чайник, – а в прошлый раз мы с вами зря не выпили кофе.

– Ну, тогда мы, возможно, не были бы так правдоподобны в образах бомжей… – пожала плечами Ангелина, усаживаясь за стол и отодвигая в сторону две чашечки с остатками кофе.

Рублев тут же переставил их в умывальник, где уже стояла гора грязных тарелок, вытер стол и принялся мыть посуду.

Ангелина следила за ним как завороженная. А потом покачала головой:

– Впервые вижу, чтобы мужчина так, как бы между прочим, мыл посуду.

– Не переношу грязи! – сказал Рублев, протирая тарелки полотенцем.

– Так вы, может, хирург?

– Нет, это как раз мой товарищ, у которого мы сейчас находимся, хирург, и у него вечно нет времени помыть посуду.

– А вы?

– А я человек военный. Военный в отставке, – пожал плечами Рублев.

– Да, мне говорили, что военные тоже любят во всем порядок… – вздохнула Ангелина.

Рублев промолчал, заварил две чашки зеленого чая и, сев напротив Ангелины, стал размешивать сахар. Он, казалось, не выказывал никакого интереса к делам молодой журналистки.

Ангелина же, собравшись с мыслями, проговорила:

– Теперь я уверена, что напала на след серьезной мафии…

– Мафии? – удивился Рублев.

– Да, именно, водочной мафии. И два дела, которыми я занимаюсь, связаны между собой. И за самоубийством вашего соседа Михалыча, и за водочными отравлениями на свадьбе стоят одни и те же люди, стоит банк «Русский оптималь».

– А почему вы так в этом уверены? – спросил Рублев. – Какое отношение может иметь банк к паленой водке?

– Дело в том, что «Русский оптималь» собирался купить завод по выпуску «Моей Московской».

– Подождите, но ведь «Русский оптималь» – серьезный банк, и не резон ему торговать паленой водкой… Ведь это капитально повредит его репутации, – проговорил Рублев.

– Да, это-то меня и смущает, – задумчиво произнесла Ангелина.

– А может, эту водку от имени «Русского оптималя» пустили в продажу их конкуренты? – высказал предположение Рублев.

– Я готова проиграть все варианты… – проговорила Ангелина. – Вы мне поможете?

– Не знаю только чем, – пожал плечами Рублев.

– Сейчас я выйду со своего мобильника в Интернет и посмотрю всю последнюю информацию по «Русскому оптималю», – сказала Ангелина, доставая свой телефон.

Через несколько минут она удивленно сказала:

– Вот. Послушайте! Банк «Русский оптималь» ввязался в борьбу за «Мою Московскую». На компанию по выпуску самой популярной в России водки, кроме холдинга «Русский оптималь», претендуют не только несколько российских компаний, но и две польские. Банк «Русский оптималь» объявил об отмене ежемесячных комиссий предоставляемых кредитов. Произошло это после того, как Генпрокуратура объявила, что в ходе проверки были обнаружены массовые нарушения прав граждан. Отказ от взимания комиссий лишает «Русский оптималь» почти половины его доходов. Компенсировать потерю доходов банки попытаются за счет повышения процентных ставок.

– Но там же ничего не сказано о том, что «Русский оптималь» выпустил водку, – заметил Рублев. – Там даже не сказано, что ему удалось купить компанию. Там только указано, что он претендует и что у него есть конкуренты.

– Да, как вы и говорили. И эти конкуренты могут что угодно подстроить, – заметила Ангелина, все еще не отрываясь от мобильника, и вдруг почти воскликнула: – А вот это, по-моему, более чем интересно! Холдинг «Русский оптималь» выиграл тендер на строительство нескольких олимпийских объектов в Сочи. Знающие люди утверждают, что именно там, в Сочи, «Русский оптималь» собирается разместить цеха. С банком в связке еще строительная компания, как я поняла, «Нью Сочи», кажется…

– «Нью Сочи»? – переспросил Рублев, вспоминая, где же недавно мог слышать это название…

– И вы знаете, когда я там, в квартире, где была свадьба, сидела в туалете и подслушивала, – продолжала Ангелина, – следователь, кажется Прахов, разговаривал с родственниками, и те сказали, что водку хозяин купил в новом фирменном магазине «Москва». А потом он еще куда-то позвонил, и я ясно услышала: «Русский оптималь» и Сочи.

– И что? Вы, может, предлагаете, сейчас лететь в Сочи? – скептически улыбнулся Рублев.

– Вы как хотите, а я, пока не докопаюсь до истины, не отступлюсь! – проговорила Ангелина, доставая из пакета захваченную ею за свадебным столом бутылку. – Но если вы действительно военный, помочь мне, девушке, за которой охотится собственный редактор, для вас должно быть делом чести! – высокопарно произнесла Ангелина и тихо, вздохнув, добавила: – Помогите мне, пожалуйста… За вами же тоже теперь будут охотиться. Они ведь уверены, что мы с вами вместе.

– Да, похоже, выбора вы мне не оставили, – покачал головой Рублев, с улыбкой взглянув на Ангелину.

Такие, как она, нежные и в то же время решительные голубоглазые девушки нравились ему в далекой юности, когда у него за плечами еще не было сожженных «бэтээров», на его глазах расстрелянных в воздухе товарищей-десантников, не было столько боли и крови. И мозг, который они с ребятами, там, в пекле, между собой называли ЦУП-один, подсказывал ему, что Ангелину он может воспринимать лишь как сестру. Но кто знает, как поведет себя его ЦУП-два, останься они с ней на ночь в одной комнате… И хотя в гостиной стояло два дивана, он постелил там лишь Ангелине. А сам, достав из чулана раскладушку, отправился на кухню.

Утром, умывшись и выпив кофе, Рублев решил не будить Ангелину. И где-то после девяти, узнав по справочной телефон, сам позвонил в фирменный магазин, где, как со слов следователя утверждала Ангелина, была куплена водка для свадьбы.

– Вас беспокоит следователь Прахов, – уверенно и настойчиво проговорил он в трубку. – Вам уже, уверен, сообщили, водкой из какой именно партии отравились люди. Еще раз уточните, когда и откуда была получена вами партия водки «Моя Московская».

– Да, конечно, – послышался испуганный женский голос. – Мы, как вы просили, проверили. Эта партия поступила из Сочи.

– Из Сочи? – удивился Рублев.

– Да, есть даже адрес. Сочи, улица Красная, дом пять…

– Спасибо, – кивнул Рублев.

Ангелина, которая, как оказалось, уже проснулась, и, очевидно, слышала весь разговор, вместо «С добрым утром!» спросила:

– Так мы что, все-таки летим в Сочи?!

– Но там же сейчас не сезон… – покачал головой Рублев.

– Ну и что! – сказала Ангелина. – Все равно интересно. Там же олимпийские объекты строят…

– Да, точно, хорошо, что вы мне напомнили, – кивнул Рублев.

Он не любил ехать, тем более лететь куда-то наобум, не будучи уверенным, что поездка принесет какую-то конкретную пользу. А тут практически все факты были не проверены и могли оказаться обычной уткой. Но там, в Сочи, у него было и одно конкретное дело, которое он, правда, откладывал на зиму. Хотел хоть раз в жизни совместить полезное с приятным и покататься на горных лыжах. Но если удастся все разрешить сейчас, кто запрещает ему зимой просто поехать покататься?

Рублев не стал делиться с Ангелиной, но он еще ночью сразу вспомнил, от кого услышал название строительной компании «Нью Сочи». Один из его бывших сослуживцев, как и он, майор, Алексей Пышкин, случайно встретив его в метро, похвалился, что его строительная компания, которая теперь называется «Нью Сочи», выиграла тендер на строительство одного из олимпийских объектов. Но, как ему кажется, кто-то там водит его за нос. И он сам летит в Сочи разбираться.

– До весны там зависну, буду контролировать каждый документ, каждый шаг. И ты прилетай. На лыжах покатаемся. И мне поможешь разобраться. Одна голова хорошо, а две лучше, – сказал на прощание Пышкин, пожимая ему руку.

Так что, хочешь не хочешь, нужно было заказывать билеты.