Глава 4. Сонная контора

В местном отделении милиции в этот ранний час, как всегда, царило затишье, когда его сотрудники могли отдохнуть и расслабиться. Обычно все криминальные инциденты и разборки случались днем и вечером, реже утром. Но бывают ведь исключения…

Дежурство смены капитана Барашко через несколько часов заканчивалось, и стражи порядка приводили себя в порядок: кто-то умывался, кто-то строчил отчет о прошедшем дежурстве, а старшина Чернов, как всегда, заваривал крепкий чай, чтобы помочь друзьям взбодриться.

– Александр Сергеевич, – обратился пожилой старшина к капитану Барашко, корпевшему над бумагами, – тебе как всегда?

– Да, Матвеевич, – устало ответил Александр Сергеевич, – только без сахара.

– Что так? – удивленно посмотрел на командира старшина.

Начальник ничего не ответил, зато рыжеволосый старший лейтенант Сафронов, лениво перелистывая пухлую газету, не упустил случая вставить язвительное словцо:

– Он, Матвеевич, бережет задницу.

– В смысле? – переспросил старшина.

– В смысле, Адам Матвеевич, – пояснил старший лейтенант, – что капитан не хочет, чтобы у него слиплась задница от сладкого. Ведь она и без того уже прилипла к креслу!

– Ты, Артур, когда-нибудь нарвешься на неприятности, – не поднимая головы, пообещал младшему коллеге начальник.

– Не серчай, Александр Сергеевич, такова судьба всех начальников, – ухмыльнулся старший лейтенант, – и меня геморрой ожидает в будущем.

– Ты сначала дослужись до моих звездочек, Сафронов, – потягиваясь и разминая замлевшие мышцы, недовольно посоветовал коллеге Александр Сергеевич, – а там уже и о генеральских погонах подумаешь.

Сафронов хотел было нечто возразить сослуживцу, однако тут затрезвонил телефон и Александр Сергеевич снял трубку с аппарата.

– Районное отделение милиции, – сухим и строгим голосом произнес он.

– Доброе утро! – поздоровался звонивший.

– Доброе… – все так же сухо ответил Александр Сергеевич и, не удержавшись, добавил: – Хотя, судя по вашему столь раннему звонку, могу предположить, что оно сегодня не столь уж и доброе.

– Совершенно верно, – согласился с собеседником звонивший, – для кого-то оно сегодня и в самом деле не доброе, а даже совсем наоборот!

– Что случилось?

– В сквере вы найдете труп пожилого мужчины, – сообщил стражу порядка мужской голос. – Это недалеко от вашего участка, прямо через дорогу.

– Труп?

– Да.

– Убийство? – спросил Александр Сергеевич.

В трубке у капитана раздались короткие гудки, и Барашко вернул трубку на прежнее место. Потом достал из стола пачку папирос и закурил.

– Что-то случилось? – поинтересовался Матвеевич у начальника.

– Наверное, Всемирный потоп, – предположил старший лейтенант Сафронов.

– Вот именно, Артур, потоп, не Всемирный, но местного значения, – сказал командир. – Обнаружен труп в парке! Так что собирайся, Сафронов, и разберись с ним по полной программе.

– Александр Сергеевич, так мы же через полчаса сменяемся, – недовольно сказал Сафронов, – вот пусть новая смена и разбирается с трупом.

– Пока смена придет, – язвительно заметил Александр Сергеевич, – вонь от трупа по всему участку разнесется. Ты хочешь, чтобы весь район встал на уши?

– Нет…

– Тогда руки в ноги и вперед! – приказал Александр Сергеевич.

– Есть!

* * *

Солнце уже встало над горизонтом. Город проснулся: на улицах засуетились люди, а на дорогах с каждой минутой сгущались потоки автомобилей. Коммерческие магазинчики открывали двери для ранних посетителей…

В парке также возникло некоторое оживление.

– И где эти чертовы менты?! – недовольно проворчал седовласый мужчина. – Шляются бывало целыми кучами по парку, а как доходит до дела, так их не видно!

– И в самом деле, Константинович, – вторил соседу щуплый мужичок. – Солдат спит – служба идет! Ты бы, Константинович, позвонил бы им еще разок, чтобы поторопились, а то у меня нет времени тут прохлаждаться.

– Похмелиться не терпится, Петрович? – предположил Илларион Константинович.

– При чем здесь похмелиться, Илларион?! Я, может быть, о деле пекусь! Так сказать, о том, чтобы восторжествовали добро и справедливость!

– Ну, Петрович, если речь идет о торжестве добра и справедливости, – ухмыльнулся пенсионер, – тогда, уважаемый борец за правду, тебе не составит труда немного подождать и потерпеть!

– Разумеется, товарищ полковник! – с вызовом ответил Говорков. – Чтобы искоренить всю мерзость из нашей повседневной жизни! Надоело все это безобразие, ей-богу!

Седовласый мужчина смерил взглядом соседа и покачал головой:

– Да, ты знаешь, это и мне надоело!

– И не говори, напарник, – вздохнул спартаковец.

– Так, Петрович, остаешься за старшего! – заявил полковник.

– То есть? – опешил Говорков.

– Мне должны сейчас звонить по межгороду, и я не могу пропустить этот звонок, – пояснил Забродов, – так что я побегу, а ты им расскажешь, что и как тут произошло. Главное, Иосиф Петрович, не волнуйся и держи хвост пистолетом!

– Да как же я без тебя, Илларион Константинович? – взмолился несчастный свидетель. – Может быть, обождешь еще немного, а потом и почапаем вместе домой.

Забродов покачал головой.

– Не могу, дорогой! – вздохнул он.

– У меня, Константинович, дома в загашнике и выпить и закусить найдется чего, – с надеждой в голосе сообщил хроник, – посидим, поговорим за жизнь.

– Поговорим, но позже, – сказал отставной полковник. – Вот тебе пара сигарет; так сказать; вместо успокоительных пилюль. Вечером загляну, тогда мне все и расскажешь. Пока!

– По-ка… – разочарованно произнес спартаковский фанат.

Он взял дрожащими пальцами две сигареты, одну из которых заложил за оттопыренное ухо, а вторую сразу же прикурил. В этот момент в конце аллеи показался старший лейтенант Сафронов. Забродов первым заметил стража порядка, однако не стал дожидаться милиционера, а махнул на прощание рукой Говоркову и побежал мелкой рысцой к выходу из парка…

Глава 5. Долгожданный звонок

Уже через десять минут Забродов был дома и с удовольствием принял холодный душ. Провозившись еще минут десять, Забродов привел себя в порядок, набросил черный махровый халат на голое тело и, освеженный и довольный собой, вышел из ванной комнаты.

– Эх, и жизнь хороша и жить хорошо, – воскликнул инструктор спецназа ГРУ и направился на кухню, чтобы приготовить себе завтрак из бекона и яиц.

Готовя еду, седовласый хозяин квартиры чутко прислушивался к телефону, который должен был с минуты на минуту подать долгожданный сигнал. Однако время шло, а телефонный аппарат молчал.

– Что за чертовщина! – недовольно проворчал мужчина и, расправив широкие плечи, посмотрел на будильник, стоявший на холодильнике «Саратов». – Пора бы тебе уже и позвонить, дружок…

Однако, хотя стрелки на будильнике уже показывали начало девятого, красный телефонный аппарат молчал. Зато на тефлоновой сковородке аппетитно скворчала яичница с беконом и беспокойно и призывно свистел электрочайник. Илларион Константинович выключил газовую конфорку, потом чайник.

– Ишь, расшумелся, носатый, – раздраженно проворчал седовласый хозяин квартиры, – мне только этого и не хватало.

Чайник промолчал, и Забродов, заварив в кружке чай, выложил на тарелку яичницу с беконом. Ковырнув разок-другой вилкой содержимое тарелки, мужчина отставил еду и потянулся к кружке с чаем.

– Может быть, что-нибудь случилось? – обеспокоенно прошептал он.

Чтобы отвлечься от неприятных мыслей, Илларион Константинович решил еще раз прокрутить в уме предстоящий распорядок дня. Дел было много, но самым главным мероприятием сегодняшнего дня было празднование дня рождения его друга – художника Константина Гуреева. Сие мероприятие должно было состояться вечером в мастерской Гуреева на проспекте Мира.

– Так… – вздохнул седовласый полковник ГРУ в отставке. – И что же мы подарим ему на день рождения?

Забродов почесал затылок.

– Книги я ему уже дарил, – вспомнил он, – краски и кисти тоже…

Немного подумав, Илларион Константинович решил преподнести в подарок товарищу кортик в ножнах, который достался ему в качестве трофея в ходе одной из спецопераций во время военной службы.

– Да! – решительно произнес полковник ГРУ в отставке. – Думаю, что Костянычу понравится этот подарок.

Илларион Константинович закурил и, подойдя к окну, открыл форточку. В его голове вдруг всплыло приглашение Ивана Павловца, хорошего знакомого, тоже художника-реставратора, встретиться сегодня днем в музее на выставке.

– Да… – пробормотал инструктор спецназа ГРУ, – если ничего непредвиденного не случится, можно сходить в музей и прикоснуться к прекрасному и вечному.

Однако прежде всего ему, полноправному хозяину московской квартиры, необходимо было заскочить в ЖЭС и разобраться с бухгалтерией относительно допущенных ею произвольных начислений в полученной жировке.

– Так, Илларион Константинович, – помешивая ложечкой чай в кружке, задумчиво прошептал отставной полковник ГРУ, – основные жизненные вехи понятны…

Забродов бросил взгляд на будильник и понял, что звонка уже не будет: стрелки часов приближались к цифре «девять».

– Значит, не судьба! – грустно вздохнул он и резко встал из-за стола. – Теперь бы не опоздать в ЖЭС, пока они все там не разбежались по разным инстанциям.

Вымыв посуду, пенсионер переоделся в синие джинсы, черную рубашку и, обув кроссовки, снял с вешалки светлую куртку из плащевой ткани. Неожиданно затрезвонил телефон.

– Твою мать! – непроизвольно вырвалось у Забродова. – Ну, наконец-то!

* * *

Мужчина, присев на тумбу, приложил телефонную трубку к уху. В ней послышался треск, но через несколько секунд треск сменил нежный женский голос, от которого у Забродова вдруг екнуло сердце, а по телу пробежала дрожь.

– Але…

Илларион Константинович, проглотив нечто похожее на застрявший кусок в горле, глубоко вздохнул и тихо выдавил:

– Слушаю…

– Илларион? – настороженно спросил приятный женский голос.

– Я, Маргарита.

– Ларик! – весело и громко воскликнула Маргарита. – Здравствуй, дорогой!

У Забродова учащенно забилось сердце, он откашлялся и ответил:

– Ну, здравствуй, милая! Что так поздно? Я уже начал волноваться, не случилось ли чего?

– А что могло случиться, Илларион? – спросила молодая женщина.

– Да всякое… – уклончиво ответил отставной полковник ГРУ и, помолчав, тут же перевел разговор на другую тему: – Ну, ладно об этом. Когда тебя встречать?

На связи возникло небольшое замешательство.

– Не слышу, Рита? – не дождавшись ответа, нетерпеливо повторил вопрос Илларион Константинович. – Когда тебя ждать? Ты уже купила билет в Москву?

Женщина вздохнула и ответила:

– Нет, еще не купила…

На симпатичном лице отставного полковника ГРУ моментально отразилась обида.

– Почему?

Маргарита смущенно и негромко кашлянула в телефонную трубку.

– Извини, Илларион, – призналась она, – но у меня не получится приехать к тебе на эти выходные дни в Москву.

– Рита, но почему? – спросил Забродов. – Мы же, кажется, обо всем договорились с тобой, дорогая…

– Да, Илларион Константинович, договорились, – не очень уверенно согласилась женщина, – но, понимаешь ли, возникли определенные сложности, из-за которых я не могу выехать из Самары.

Седовласому кавалеру не понравилась приставка к его имени, и он насторожился.

– Сложности? – повторил Забродов.

– Да так, – уклончиво отвечала собеседница, – ничего особенного. Просто не получается… Ты ведь тоже несколько раз обещал приехать и не приехал.

На это обвинение седовласый пенсионер ничего не смог возразить, а только растерянно почесал затылок и спросил:

– Так когда мы с тобой увидимся?

– Не знаю, Илларион, – ответила Маргарита, – я позвоню.

– Ладно, Рита, – вздохнул инструктор спецназа и сказал: – Звони…

– Хорошо, – ответила женщина и добавила: – Извини, Илларион, мне жаль, что так получилось. Пока!

– Всего хорошего, Маргарита… – тихо прошептал мужчина, анализируя странный разговор с любимой женщиной.

Он встал с тумбы, достал пачку сигарет и закурил, глубоко и часто затягиваясь дымом.

«Нет, не может быть! – постарался разубедить себя седовласый мужчина. – Рита не такая! Если бы у нее кто-нибудь появился, то она непременно бы мне сказала!»

Забродов забыл о том, что ему нужно было спешить в ЖЭС, пока его работники не разбежались по своим делам. Впрочем, ему в этот момент было глубоко наплевать на мелочи жизни, ведь решалась его судьба.

«Нет, скорее всего, что-то случилось! – решил Илларион Константинович и тут же задал себе вопрос: – Но что именно случилось?»

Он затушил сигарету в пепельнице и тут же закурил новую.

«А может быть, это все дамские штучки? – мелькнуло у него в голове. – Она же намекнула мне на то, что я не смог несколько раз приехать в Самару, а вот теперь решила проучить меня, чтобы я почувствовал, каково это ждать и остаться с носом!»

Забродов рассмеялся.

«Ну, точно, – облегченно вздохнул он, – этакая маленькая женская хитрость!»

Забродов тряхнул головой, чтобы выбросить из нее тревожные мысли, и решил все же сходить в ЖЭС. Однако и на сей раз, когда Илларион собрался покинуть свои апартаменты, прозвенел телефонный звонок.

– Рита? – непроизвольно вырвалось у Забродова, и мужчина поспешно подошел к аппарату и снял телефонную трубку. – Але! Я слушаю!

В телефонной трубке раздался взволнованный мужской голос:

– Ларик! Это ты?

Забродов огорченно вздохнул. Звонил его приятель Иван Павловец.

– Я, Ваня, я, – ответил он. – Что у тебя с голосом?

– Ничего особенного.

– А чем ты так возбужден?

На связи повисла короткая пауза.

– Ларик, нужно срочно встретиться! – озабоченно воскликнул художник и, не дождавшись ответа, спросил: – Ты слышишь меня, Забродов?

– Слышу.

– Так что?

Илларион Константинович нахмурился: ему после неудачного разговора с Маргаритой не хотелось ни с кем встречаться.

– А что случилось? – поинтересовался он.

– Да тут такое твориться, Ларик! – воскликнул художник-реставратор. – Такое…

– Что именно, Ваня?

– Ларик, это не телефонный разговор! – сообщил собеседник. – Давай встретимся, я тебе все расскажу, объясню, и мы решим, что делать.

– Ладно, Ваня, уговорил! – без особого энтузиазма согласился Забродов и поинтересовался: – Ты ведь сегодня будешь на дне рождения у Кости Гуреева?

– Буду.

– Ну вот, там в мастерской встретимся и поговорим, – предложил Илларион Константинович.

– Нет, Ларик, – возразил реставратор, – давай встретимся сейчас в музее на выставке.

Илларион Константинович недовольно поморщился и спросил:

– Что за срочность такая?

– Приезжай, на месте все объясню, – упрямо ответил Павловец. – Приедешь?

Забродов протяжно вздохнул, однако отказать не смог.

– Ладно, приеду, – пообещал он.

– Спасибо, Ларик, – облегченно выдохнул художник-реставратор. – Жду!

На том разговор и закончился. Илларион Константинович положил трубку на телефонный аппарат и бросил взгляд на часы. Стрелки часов показывали без пятнадцати десять.

– Опоздал, черт тебя подери! – недовольно пробурчал Забродов. – Придется завтра плестись в домоуправление!

Однако, немного подумав, он все же решил сходить в ЖЭС. Вернее будет сказать, что целью его вояжа в местную хозяйственную контору была уже не столько разборка с жировкой и остальными проблемными моментами, сколько желание привести свои разбежавшиеся мысли в порядок.

– Да, господин пенсионер, – пробурчал себе под нос седовласый полковник ГРУ в отставке, – пора тебе пройтись и подышать свежим воздухом…

Перебросив через плечо светлую куртку, Забродов открыл дверь и вышел из квартиры…

* * *

Весеннее солнце хоть еще и невысоко взошло над городом, но уже начинало припекать. Особенно ясно это чувствовал дворник Ахмет, который монотонно шаркал метлой по тротуару. Иногда он останавливался, чтобы поздороваться с кем-нибудь из жильцов, проходящих мимо него, или для того, чтобы смахнуть рукавом выступившую испарину на морщинистом лбу.

– Фу! Ну и париловка… – тяжело вздохнул татарин.

Из подъезда вышел седовласый отставной полковник и, заметив дворника, направился к нему.

– Ахмет, у вас каждый день разнарядка в девять часов? – спросил Забродов.

– Обычно оно так и случается, Илларион Константинович, – сказал Ахмет, – но не всегда.

– А председатель ЖЭСа сегодня принимает? – поинтересовался пенсионер.

Татарин неуверенно пожал плечами и склонил голову набок.

– А кто его знает, Илларион Константинович, он же начальник. Может, и принимает, а может быть, куда-нибудь возьмет и отлучится.

– Понятно, Ахмет, – произнес пенсионер, – спасибо за информацию.

– Не за что, Илларион Константинович, – ответил Ахмет и поинтересовался: – Так ты в ЖЭС?

– Да, нужно заскочить туда и решить некоторые проблемы.

– Удачи тебе!

– Спасибо, Ахмет, – сухо ответил Забродов.

Татарин грустно причмокнул губами и, уткнувшись взглядом в землю, снова стал мести тротуар, а пенсионер направился в конец двора, где находился арочный проход.

Там Забродов неожиданно столкнулся с возбужденным Говорковым, который едва не сбил соседа с ног.

– Петрович, ты куда это летишь сломя голову? – недовольно проворчал полковник.

– Извини, Илларион Константинович, – скороговоркой произнес спартаковский болельщик, – задумался. – И тут же с жаром сообщил: – Ты знаешь, Илларион, там такие дела закрутились с этим покойником…

– И какие же? – не сбавляя хода, сухо произнес Забродов.

– Да разные, Константинович, – семеня мелкими шажками, затараторил Иосиф. – Но главное – непонятно, отчего он ласты склеил: то ли сердце не выдержало, то ли…

– То ли? – усмехнулся Илларион.

– Он художник, – сообщил Говорков, – Варенцов Вениамин Александрович.

Илларион Константинович на мгновение замедлил ход и повернул голову в сторону спартаковца:

– Художник?

– Он самый! – подтвердил новоявленный сыщик. – Крупный и весьма известный в творческих кругах мастер живописи! А живет этот Варенцов где-то здесь…