Глава девятая

На самом деле Кириллов напрасно порол горячку. Проблема легко разрешалась через Интернет – огромное хранилище полезной и бесполезной информации о святом и грешном, плодах последних достижений науки и непроходимой человеческой дремучести.

Кириллов выходил в Интернет только по крайней необходимости, когда нужно было срочно переслать промежуточные результаты работы на электронный адрес фирмы. Его никогда не прельщало бродить в Сети, залезать на форумы или в чаты. Ему хватало работы за компьютером, дольше необходимого он не хотел просиживать у экрана в отличие от большинства его коллег.

Именно поэтому простая и очевидная идея насчет Интернета пришла в голову только утром. Приоткрыв глаза, он вздрогнул, не сразу вспомнив, откуда в комнате взялось столько мусора. Но уже через секунду вспомнил вчерашнее и нашел решение проблемы.

В Интернете отыскались еще две фотографии. К одной была приписка: «Полковник Крайнев, атаман Всевеликого войска Донского в мундире лейб- гвардии Атаманского полка, 1918 год», к другой, строго в профиль: «Генерал Крайнев. Лефортовская тюрьма, 1946 год. Из архива НКВД».

Так значит, полковник дослужился до высоких чинов. И на старости лет удостоился не дома для престарелых в европейском захолустье, а камеры для врагов. Значит, не изменил своим убеждениям, продолжал борьбу.

Кириллов внимательно всмотрелся в изображение на экране. Его собственный портрет после семидесяти? Нет, он сгниет гораздо раньше, лет через десять будет напоминать овощ, вытащенный из банки с рассолом и забытый на тарелке.

Откуда такая внешняя схожесть черт при абсолютной противоположности характеров? Схожесть, необычная даже для кровных родственников.

Никак не мог московский программист тридцати двух лет быть прямым потомком казачьего генерала. Деда с отцовской стороны Кириллов застал в живых, деда с материнской видел на многих фотографиях. Или здесь дальнее родство, пятая вода на киселе, неожиданно оказавшаяся насыщенным раствором?

Нужно узнать побольше о жизни этого человека. Кириллов собрался снова влезть в Интернет, но неожиданно его передернуло от вопиющего несоответствия между целью и средством ее поиска. Мировая Паутина напичкана компроматом на всех и вся, детской порнухой, графоманскими романами и рекламой. Искать в этой вонючей клоаке сведения о благородном воине – значит оскорблять его память.

Нужно выбрать другой способ, трудный и хлопотный. Начать с подшивок старых газет, советских и эмигрантских, переведенных из спецхранов в общедоступное пользование.

Наведя порядок в комнате, Кириллов вышел на улицу. Мельтешение толпы больше не раздражало, он просто не замечал людей. Перед глазами стояло собственное лицо, украшенное остроконечными усами. Ниже, прямо под подбородком, верхняя пуговица застегнутого воротничка, справа и слева от нее – погоны. Даже роба зэка, различимая на позднем снимке в профиль, смотрелась на этом человеке как мундир.

В огромном читальном зале Кириллов взялся просматривать подшивку «Правды» – пожелтевшие листы с непривычным шрифтом заголовков и фотографиями отвратительного по современным меркам качества. За сорок шестой год он не нашел упоминания о Крайневе. Зато начало сорок седьмого заставило затаить дыхание, будто он, как в колодец, провалился в морозный и темный двор Лефортовской тюрьмы.

В номере за семнадцатое января были такие строчки:

«Военная коллегия Верховного Суда СССР рассмотрела дело по обвинению арестованных агентов германской разведки, главарей вооруженных белогвардейских частей в период гражданской войны атамана Крайнева П.А., генерал-лейтенанта белой армии Шкуро А. Г., командира «дикой дивизии» генерал-майора белой армии князя Султан-Гирея Клыча, генерал-майоров белой армии Краснова С. Н. и Доманова Т. И., а также генерал-лейтенанта германской армии эсэсовца фон Паннвица в том, что по заданию германской разведки они в период Отечественной войны вели вооруженную борьбу против Советского Союза и проводили против него шпионско- диверсионную и террористическую работу…»

Все перечисленные лица с учетом тяжести совершенных преступлений и в соответствии с указом Президиума Верховного Совета СССР от 19 апреля 1943 года были приговорены к повешению. Приговор приведен в исполнение…

* * *

Выходит, этот человек – предатель? С таким взглядом, с такой осанкой? Но против фактов не попрешь.

Кириллов позвонил на фирму. Заболел, самочувствие отвратительное, в ближайшие дни не появится и по e-mail-y ничего не пришлет. Так плохо, что даже дома работать не в состоянии? Да, сильно простыл, температура. Про себя послал начальника отдела подальше и вдруг ощутил неведомое раньше чувство унижения.

Сперва соврал вышестоящему, потом его же мысленно выматерил. Крайнев так бы себя не повел. Наверняка он стоял по-офицерски прямо, даже с петлей на шее в тюремном дворе.

А ему, Кириллову, чего бояться? Почему бы честно не сказать, что дела сугубо личные, не до работы в ближайшие дни. Выскажут недовольство? Да ради бога! Пусть хоть уволят. Звезд он с неба не хватает, но опыт кой-какой имеется. В два счета найдет новое место.

Привычка микшировать, смягчать, не лезть на рожон. Разумные по сути правила, только они превращают мужчину в бесхребетное существо неизвестного пола. И с женой он хотел как лучше. Долго и нудно выяснял отношения. Хотел доказать со всей очевидностью, что она не права. Кому доказать, женщине? Задать ей добрую трепку, мигом пришла бы в норму! Сейчас возилась бы на кухне, стараясь ублажить обедом.

Олег стал целенаправленно собирать информацию. Этого добра в огромном мегаполисе хватало. В Москве информация была воздухом, которым дышали горожане, она расстилалась под ногами, имитируя асфальтовое покрытие, лилась с небес, подражая дождевым струям. Информация необходимая и бесполезная, похожая на правду и демонстративно фантастическая.

Вскоре Кириллов окончательно убедился: человек, похожий на него как две капли воды, не мог быть связан с их фамилией даже отдаленными узами родства. Петр Алексеевич Крайнев родился в Санкт-Петербурге в семье генерал-лейтенанта Генерального штаба Алексея Николаевича Крайнева, происходившего из казаков донской станицы Каргиновской. Супруга его была потомственной дворянкой и коренной петербурженкой, дочерью статского советника Вельяминова…

Его, Кириллова, предки ни малейшего отношения ни к Петербургу, ни к Дону не имели, не состояли ни в казачестве, ни в потомственном дворянстве. А вдруг они скрывали свои дворянские корни из страха загреметь в ссылку в сталинские времена? Всех таких хитрецов рано или поздно закладывали соседи или друзья, и «хитрецы» пропадали без следа и могильного камня.

Олег помнил из детства, как дед рассказывал сказки, помнил простонародный говорок деревенского человека, помимо воли ставшего москвичом, – их село съели новостройки городской окраины. Помнил старые фотографии остальной родни. Деревянные позы, немигающие глаза, некрасивые крупные ладони.

Откуда тогда сходство? Как программист, Кириллов был слишком рациональным человеком, чтобы верить в чудеса или в простые совпадения.

Он увеличил пару старых снимков Крайнева – те, что особенно понравились. Купил рамки нужного размера, и на голой, без обоев, стене появились два настоящих портрета. На одном из них генерал сидел в черкеске и папахе на белом скакуне с нагайкой в руках. На другом стоял на высоком крыльце под атаманским стягом, отдавал честь, принимая парад казачьих частей.

Часто задерживая взгляд на снимках, Кириллов изучил их настолько досконально, что мог в любой момент вызвать в памяти. Покойный генерал проступал во всей красе на клеенке кухонного стола, на стекле, испещренном дождевыми каплями, на обратной стороне прикрытых век.

В жизни, как в сложной программе, каждая мелочь имеет смысл. Безграмотному дураку текст программы кажется абракадаброй, случайным набором из буквочек, циферок и знаков препинания. Человеку посвященному в премудрость виден строгий закон в этом хаосе. В жизни то же самое.

Для начала нужно обратить внимание на схожие явления. Одно время на телевидении большим успехом пользовались двойники известных людей. Может, и сейчас эта мода не угасла?

В Останкино Кириллов пробился к задерганному небритому коротышке, который уже много лет «вел тему» двойников на одном из главных общегосударственных каналов.

– Я вас, извините, не узнаю, – раздраженно бросил телевизионщик.

– Мы действительно незнакомы.

– В смысле образа не узнаю.

– Я похож на генерала Крайнева. Слышали о таком? – в подтверждение своих слов Кириллов собрался достать из пакета портрет в рамке.

У коротышки хватило опыта, чтобы распознать намерение незнакомца.

– Не трудитесь, я вам верю. Беда в том, что у вашего Крайнева нет имиджа.

– Так вы слышали о нем или нет?

– Слышал. Колоритная, в принципе, личность. Но если выбрать наугад тысячу наших зрителей, сколько из них знают, как он выглядел? Полчеловека или того меньше. А для нас даже пятьсот мало. Нужен образ, известный всем от мала до велика, от академика до бомжа. Ленин – царь Николай, Сталин – Гитлер, Горбачев – Ельцин, Алла Пугачева – Максим Галкин.

– Да я, в общем, не жажду засветиться на экране. У меня интерес чисто личный. Может, посидим вечером, пообщаемся? – Олег назвал один из дорогих московских ресторанов.

Прежний Кириллов не решился бы на такой простой и откровенный ход. Стал бы грузить себя по поводу заработков на телевидении. У этих типов денег куры не клюют. Смешно соблазнять их ужином за чужой счет, они и так могут себе позволить есть и пить в кабаках хоть каждый день.

Но коротышка неожиданно кивнул.

– Заезжайте за мной часам к десяти, раньше я все равно не освобожусь.

Глава десятая

В ресторане телевизионщик Макс был как у себя дома, кивал направо и налево. В меню даже не заглянул: и так знал, что здесь заказывать. Уточнил некоторые детали приготовления блюд, официант пообещал все передать повару.

– Придется подождать, – объяснил спутник Кириллова. – Мне они не будут разогревать в микроволновке то, что приготовили два часа назад. Для меня нужно готовить здесь и сейчас. Надеюсь, ты не слишком спешишь?

– Со временем проблем нет.

– Я знаю, с чем у тебя проблемы. С твоим лицом. Ты первый, кто поступил воистину мудро. Я, пожалуй, единственный человек, способный дать грамотную консультацию. Правда, некоторые дяди и тети в белых халатах тоже на это претендуют. Даже величают себя психоаналитиками. Единственное, что они умеют, – по заказу объявлять здоровых людей сдвинутыми. В прежние времена власти прятали в дурдоме всяких там инакомыслящих, теперь через психушку можно отмазаться от приличного срока.

Официант принес бутылку «Remi-Martine», разлил по рюмкам, и Макс сразу же придирчиво понюхал свою. Кириллов заранее знал, что на угощение придется потратиться. Для одинокого мужчины он прилично зарабатывал, поэтому сейчас не комплексовал, не прикидывал в уме итоговый счет.

– Казалось бы, ничего особенного, – продолжал телевизионщик. – Ну, похож в определенном ракурсе один человек на другого, притом на известную личность. Похож себе и похож. Но на самом деле это проблема. У тебя еще не самый тяжкий случай. А представь себе девицу из ПТУ, похожую на кинодиву. То есть она, конечно, не похожа: у дивы огонь в глазах, а у этой хронически отвисшая челюсть. Но что-то формально общее есть.

Кириллов вспомнил, как сам сравнивал себя с генералом. Способностью к трезвому взгляду Бог его точно не обделил.

– Формально общее, – повторил телевизионщик, выпятив нижнюю, влажную от коньяка губу. – Хотя подруги говорят, что просто вылитая. И как прикажешь после этого мириться с обычной, ничем не примечательной жизнью?

Плавное течение Максовых рассуждений прервалось с появлением на столе холодной закуски. Пока официант расставлял большие и малые тарелки, коротышка вспомнил юность:

– Когда мы были голодными студентами, у меня у одного был приличный костюм-тройка. Главный, между прочим, капитал. Средство быть пропущенным через контроль. Тогда это не называлось фейс-контроль. «Фейсы» у всех были более или менее советские, встречали по одежке. Мой размер никому другому не годился. Поэтому пять сокурсников из общаги скидывались по рублю и отправляли меня в гостиницу со «шведским столом». Там я наедался до отвала и приносил товарищам в полиэтиленовых пакетах всяких салатов и мясных закусок. По части воровства еды у меня была отработанная технология.

«И не стыдно ведь признаваться», – подумал Кириллов. Теперь он всякий раз сверял слова и поступки людей с гордой осанкой генерала. Представлял себе выражение лица Крайнева, если б тот невольно оказался свидетелем.

– Что тебя беспокоит больше всего? – после поощрительного жеста вилкой в сторону Олега коротышка активно приступил к трапезе.

– Много через вас прошло народу?

– Двойников? Ты имеешь в виду тех, кто действительно был похож, или тех, кто себя всеми силами переиначивал?

– Второй случай меня мало интересует.

– Настоящих двойников десятка два. Но не всех я мог выпустить на экран даже в записи.

– Почему?

– Неадекватное поведение. Полная неуправляемость. Какие у тебя сигареты? Ага, тоже любишь себя побаловать? Угостишь?

В голосе коротышки появилась новая интонация, которой раньше не было. Вытянув сигарету из пачки, собеседник наклонился чуть вперед в ожидании зажигалки.

– И файер у тебя роскошный.

Прикуривая от ровного огонька пламени, Макс прикрыл его ладонью, как будто оба сидели на ветру. Пальцы как бы невзначай коснулись руки Кириллова. «Голубой», – с отвращением подумал программист. Отвращение было тем сильней, что гомосексуальность до сих пор никак не проявлялась в повадках коротышки.

Первым побуждением было встать и выйти под любым предлогом, чтобы больше не возвращаться за столик. Пускай сам рассчитывается за угощение, бабок у такого хватит. Нет, сперва нужно сделать дело.

Эти извращенцы обычно умны, наблюдательны, соединяют в себе женскую впечатлительность и мужской аналитический ум. С таким в самом деле стоит пообщаться, если консультация для тебя очень важна. Преодолеть брезгливость и вытерпеть хотя бы час-другой за одним столом.

– Как вообще возможно сходство разных людей с разными генами? Ты читал их биографии или анкеты? Замечал хоть какую-то закономерность?

– Я, дружок, не антрополог, я всего лишь устроитель шоу. Некоторые в нашем цеху называют его «шоу уродов», но это грубо и несправедливо. Шоу несчастных людей, подсевших на свое сходство, как наркоман на иглу.

– Решили сделать профессией, образом жизни? – Кириллов потер лоб и ответил сам себе: – Трудно представить, как бизнесмен бросает из-за этого свой бизнес, музыкант – музыку, спортсмен – спорт.

– Среди таких почему-то не бывает двойников, – улыбнулся коротышка, продолжая жевать. – Мой обычный контингент: домохозяйки, пенсионеры, младшие бухгалтера грошовых контор, слесари ЖЭКов. Они не больно держатся за место, за профессию. А ты чем занимаешься, если не секрет?

Кириллов не считал нужным много о себе рассказывать и ответил коротко:

– Программист.

– Твое здоровье, – наполнив коньяком обе рюмки, коротышка протянул свою, чтобы чокнуться.