Как ни пытался толстяк разубедить Терпухина, это ему не удалось. Юрий сел на заднее сиденье «БМВ», перекрашенного по цыганскому заказу в белый цвет, и машина тронулась с места.

Толстяк боялся поворачиваться спиной, всю дорогу сидел вполоборота. Настроение его изменилось. Теперь он доказывал, что не общался со свидетельницей, ни о чем ее не выспрашивал.

– Она вообще ни с кем не хочет разговаривать. Страху такого натерпелась, у нее язык отнялся!

– Ты ей, главное, скажи, что их найдут и накажут. Найдут быстро, если она не будет молчать.

– Попробую. Только насильно рот человеку не откроешь.

– По-хорошему, ласково. Два слова скажи, дальше я сам.

Через распахнутые ворота белый «БМВ» заехал на участок, заросший травой, как и у Софы, только в три раза больший по площади. И дом был больше, со множеством разномастных пристроек. За большим столом, вынесенным на свежий воздух, собралось человек десять. Овчарка сразу дернулась, натянула цепь и отчаянно залаяла на незнакомца.

Люди тоже проявили враждебность, особенно несколько молодых парней, вскочивших на ноги. Можно было подумать, что каждого из них тоже удерживает невидимая натянутая цепь, иначе все разом кинулись бы на светлоглазого мужчину. Значит, свидетельница где-то рядом. В каждом незнакомце славянского типа они видели угрозу.

Толстый цыган с мрачноватым видом бросил пару слов. Слова настолько же убедили людей за столом, насколько самого толстяка убедила Софа. Враждебности меньше не стало, хотя никто не посмел открыто протестовать.

По кивку старшего один из молодых ребят, скрипя зубами, проверил гостя на предмет оружия. Сам толстяк скрылся в одной из пристроек и уже через пару минут показался снова, отвел Атамана в сторону.

– Извини, уважаемый. Не хочет она, даже на меня смотреть не стала.

– Все понимаю. Только потом будет поздно. Вдруг дело одним табором не ограничится? Вдруг еще кто из ваших пострадает?

– Хочешь – сам зайди. Только, извини, одного не пущу. Кто-нибудь из наших будет рядом.

«Любой светловолосый мужчина в ближайшие недели будет вызывать у спасшейся цыганки ужас. Лучше поговорить с ней через стенку?» – решил Терпухин.

– Где ее комната?

Толстяк повел Юрия в обход дома к одной из задних пристроек, возле которой разрослись огромные кусты сирени, уже сбросившие цветы.

– Попробую отсюда. Вдруг получится?

– Она тебя услышит.

– Только контролеров мне не надо, договорились? Как ее зовут?

– Маня.

Терпухин присел на корточки, прислонившись спиной к бревенчатой стене возле небольшого занавешенного изнутри окошка. Проводил глазами толстяка и помолчал, собираясь с мыслями. Одно неудачное слово могло все испортить. Казалось бы, легче завоевать доверие человека, когда называешь его по имени. С другой стороны, цыганка может испугаться, что имя ее, единственной свидетельницы, стало известно.

– Послушай, – решился наконец Юрий. – Знаю, тебе не хочется сейчас никого видеть, поэтому не лезу на глаза. Я вообще настаивать не стану. Если будешь молчать, просто уйду. Приключилось несчастье. Тебе кажется, что жизнь остановилась, но она движется дальше. Если убийцам все сойдет с рук, история может повториться.

Он решил сделать паузу и подождать реакции. Ни звука в ответ, ни шороха, как будто толстяк обманул и за стенкой пустая комната. Что еще можно сказать, как повлиять на замкнувшуюся на десять замков женщину? Как достучаться до ее обожженного сердца?

– Я твой друг. Не видел тебя ни разу, но это дела не меняет. Все равно я твой друг. Послушайся совета: тебе будет легче, если преступников накажут. Всем будет легче.

Он снова замолчал, прислушиваясь. Различил вдруг шорох, но не изнутри пристройки, а рядом, в кустах. В сумерках блеснуло лезвие, но он уже был готов перехватить руку с ножом и, ломая ветки сирени, прижать ее к земле.

Хрипя от бешенства, молодой цыган пытался вцепиться Атаману в горло. Но Терпухин уверенным самбистским приемом перевернул его на живот, вдавил колено в позвоночник.

– Не мешай, прошу тебя. Наберись терпения, дождись, пока я освобожусь.

Ослабив хватку, он выпустил противника, позволив тому подняться на ноги. Молодой цыган отпрянул на несколько шагов и встал в стойку, пружинисто покачиваясь на широко расставленных ногах.

– Потом, – махнул рукой Терпухин, отшвырнув в его сторону нож.

Такого подарка парень не ожидал. Он точно знал, что этот человек безоружен. И снова с легкостью предоставляет преимущество? На несколько секунд цыган опешил, потом попятился назад, за угол. Атаман провел ладонью по волосам, чтобы снова сосредоточиться, и занял прежнюю позицию у стены, неподалеку от окна.

– Ну что решила? Скажи хоть словечко.

– Уходи, – раздалось едва слышно.

Ничего не оставалось, как признать свое поражение. Запасных вариантов Атаман заготовить не успел.

Когда он вернулся во двор перед домом, его встретили напряженным молчанием. Но градус враждебности явно поубавился. Все поняли, что незнакомец ничего не добился и отступил, не желая ломать копья. Парень, прокравшийся через сирень с ножом, стоял скрестив руки, не выказывая намерений затеять новую стычку. Даже овчарка залаяла на Терпухина без прежнего ожесточения.

Водитель еще сидел за рулем «БМВ», толстяк предложил подвезти Юрия. Атаман отказался, решив пройтись пешком и собраться с мыслями.

Он долго шел не сворачивая, пока его не нагнала запыхавшаяся крашеная цыганка, одна из тех, кого он встретил во дворе. Нет, еще раньше. Теперь Терпухин узнал ее, это она рано утром зашла с ребенком на руках в вагон просить милостыню.

– Постой, – утерев рукавом вспотевший лоб, она уперлась руками в бока.

Взглянула пристально, будто хотела просветить насквозь.

– Ты ж хотел узнать…

В карих глазах отражалось нечто большее, чем беспокойство о деле. Не раз и не два Юрию приходилось видеть такие взгляды – он нравился многим женщинам.

– Еще как хотел.

– Тогда послушай. Она только со мной поделилась, никто про это не знает. Давай отойдем с дороги, не хочу, чтобы нас видели.

Цыганка поправила на голове цветастый платок, чтобы Терпухин не видел темных волос, отросших от корней и портящих всю красоту. Объяснила, что вместе с подругой ухаживала за Маней первые дни, кормила с ложечки.

– Врачу не показывали?

– Зачем? Ее не ранили, даже не задели. Только напугали сильно, стреляли вдогонку.

– На коня заскочить успела?

– А ты откуда знаешь?

– Я был там той же ночью, видел, что натворили…

– Только не рассказывай, не надо, – цыганка невольно зажмурилась.

– Спрятаться ей было негде. Только ускакать.

– Она теперь всех мужчин боится, даже наших цыган. Я хотела предупредить, чтобы ты время попусту не тратил. Но ты ведь все равно не поверил бы, попытал бы счастья.

– Попытал бы.

– Я одного боялась – вдруг не догоню, вдруг ты свернуть успеешь… Теперь она и при мне молчит, а тогда сто раз одно и то же повторяла, как в бреду. Напало на них человек десять. Хотя какие они люди, даже зверьми не назовешь. В гимнастерках и сапогах. У всех сабли вот такие, – цыганка развела руки в стороны.

– Больше никаких примет? Может, чье-нибудь лицо запомнилось?

Собеседница покачала головой.

– Что-нибудь кричали, когда нападали?

– Молча резали. Только наши цыгане кричали. Но там, в степи кричи не кричи…

– Что она еще рассказывала? Коней пытались ухватить?

– Поздно спохватились. Она вскочила на вороного, гнедой тоже помчался. Они долго стреляли вслед.

«Стреляли, рискуя попасть в коня. Значит, на животных им было плевать, явились конкретно по цыганские души».

– До меня никто ее не искал?

– Не слыхала.

– Они обязательно заявятся. Если я догадался искать ее здесь, значит, и они сообразят. Надо увозить ее отсюда.

– Мы уже и сами думали между собой. Надо только Степе в голову вложить.

Так, очевидно, звали толстяка.

– В крайнем случае погадаешь на картах, что добра ей в Ростове не будет. И остальным всем надо прикусить язык, забыть про Маню на ближайшее время и не купиться на дешевку.

– Обижаешь, начальник. Когда это цыгане покупались на дешевку? Это ваши покупаются.

– Хорошо. Пусть запомнят, если кто будет справки наводить. Хоть даже мент – какой из себя, кто по званию. Дашь мне знать.

– По какому телефону?

Мобильника у Юрия не было, не уживались они у него. Один в начале года потерял в переделке, следующий разбил. Решил не тратить больше денег. Осталось воспользоваться давней дружбой. Сюда, в Ростов, лет пять назад перебрался Вадик Белов, бывший земляк – женился на разведенной бабе, хозяйке рекламного агентства.

Когда-то они с Вадиком вот так же заскочили в Ростов на пару деньков. За этот короткий срок Терпухин угодил в переплет при захвате заложников на рынке, а Вадим, любимец фортуны, оторвался по полной программе со знойной женщиной, обладательницей роскошного бюста. С тех пор повадился в город на Дону и очень быстро осел, позволив прибрать себя к рукам.

Атаман дал цыганке рабочий телефон агентства.

– Скажешь, новости для Юрия. Сразу называй место и время встречи.

– И ты успеешь прилететь? – недоверчиво спросила цыганка.

– Я здесь еще три дня. За этот срок что-нибудь обязательно случится.