Лондонский Блошиный рынок жил своей жизнью, и прибывший кортеж кебов никого не заинтересовал. Разве что пара уличных торговцев поспешила переместиться чуть подальше, на более безопасное расстояние. Наши друзья выбрались из экипажа. Сопровождаемые сэром Лерсоном, ни на шаг не отходившим от уютного Дукалиса, они начали продвигаться к обшарпанному домику, на котором красовалась выцветшая вывеска, изображавшая пивную кружку и некое творение коричневого цвета, напоминающее… ну, скажем, настоящий английский бифштекс.
– Джентльмены, – предупредил Холмс, – я захожу первый и выясняю, где моя знакомая. Если за нее письмо написал Мориарти, либо его подельники, – ее в пабе не будет. Но зато у нас появится шанс узнать, куда делся сам главарь «девонширских». Главное, найти повод, чтобы предъявить злодею претензию. Для этого надо выразить недовольство работой бифштексной. Хозяин сам решать ничего не станет. Тогда we’ll invite for talks they…[30]
– Cover! – вставил Дукалис.
– Двоечник! – Андрей дернул товарища за рукав. – Во-первых, надо говорить «a cover». Только, это означает «крышка», а Шерлок имел в виду «roof» – крышу…
– При чем здесь крыша и крышка? – удивился Холмс. – Нам нужны they partners – их партнеры. Хозяин тогда и позовет кого-нибудь из «девонширских». А дальше придется действовать по обстановке. Я попрошу это сделать вас, Энди. Вы начнете возмущаться качеством еды, а говорить буду я – мой истинно лондонский выговор будет более доходчив. Понятно?
– Понятно, – кивнул Ларин, – а полиция?
– Полиция, думаю, приедет не раньше, чем через час-полтора, – успокоил оперативника великий сыщик, – у них все равно сейчас обеденный перерыв. Пока Уотсон объяснит, что к чему, пока они соизволят собраться, затем найти овса, чтобы накормить лошадь перед поездкой, пока уговорят кучера не менять рессору на экипаже… В общем, рассчитывать следует только на собственные силы…
– А что, без овса лошадь не поедет? – поинтересовался Андрей.
– Естественно, – подтвердил Холмс. – Где это видано, чтобы транспорт ходил без топлива? Попробуйте-ка сесть в паровоз, если в нем нет угля… Впрочем, не будем тянуть время, let’s go – пойдемте.
– Мистер, мистер! – Дукалиса неожиданно дернула за рукав смазливая девица, протягивая ему какой-то клочок бумаги. – Стойте! You’re lucky. That’s prize… winnings…[31]
– Что она хочет? – заволновался оперативник, умоляюще смотря на товарища, более сведущего в малопонятном языке.
– Чего-чего? Лохотрон это местный. Говорит, что ты выиграл. Погоди, сейчас торговаться начнут…
– О, мистер – иностранец? Гость Лондона? – радостно защебетала девица, повисая на руке Дукалиса. – Вы должны получить приз… Держите деньги (она протянула несколько монет). Посмотрите номер. Если в нем есть цифры – вы выиграли. Если нет – вы обязательно выиграли…
Оперативник зажал протянутые ему деньги в кулак раньше, чем Холмс успел вмешаться и запретить играть в азартные игры. В этот момент из толпы выскочил весьма всклокоченный господин. Он затряс перед носом Дукалиса какой-то бумажкой, бормоча, что тоже может рассчитывать на приз, так как на его счастливом билете оказался точно такой же номер.
– Да-да, – живо подтвердила девица, – теперь вы должны торговаться между собой. Можете дать мне подержать несколько фунтов, тогда приз будет ваш…
Но игра не удалась. Дукалис, собрав все свои знания английского, как говорится, «врубил дуру», заблажив, словно нищий, неожиданно получивший щедрое подаяние: «Сэнкью, май дарлинг. Сенкью. Ю халпт ми анд Год уилл хелп ю!..» – Спасибо, моя дорогая, спасибо. Вы помогли мне, и Бог поможет вам!
В этот момент из толпы вперед выдвинулись две довольно угрюмые личности и молча направились к оперативнику.
– Верните им деньги, – испуганно прошипел Холмс, обращаясь к Дукалису, – они на все способны…
Но Толя уже закусил удила.
– Are you know something about «pfigvams»? Вам что-нибудь известно о фигвамах? – осведомился он у великого сыщика и, не дожидаясь, пока Шерлок разберется с переводом последнего слова, опять обратился к девице:
– … Передайте наилучшие пожелания моему большому другу мистеру Мориарти. Скажите, что я мечтаю увидеться с ним… Сэр Лерсон, вы согласны?
Сэр Лерсон утвердительно хрюкнул, клацнув своими акульими зубами и плотоядно облизнулся на приближающийся ланч. Воспользовавшись замешательством громил и тем, что Холмс смотрел в другую сторону, Андрей исподтишка показал лохотронщикам ствол револьвера. «Эй, ребята, у вас какие-то проблемы?» Но выяснилось, что никаких проблем уже нет. Поэтому друзья смогли беспрепятственно зайти в бифштексную. Единственное слово, которое Дукалис сумел понять из ворчания великого сыщика, было «madness» – сумасшествие.
– Не волнуйтесь, Шерлок, – постарался успокоить Холмса Ларин, – если они приняли нас за людей Мориарти – мы просто заработали несколько фунтов. Если же эти господа не довольны – они обеспечат скорое прибытие сюда «девонширских». Мы же за этим пришли, не так ли?..
Сыщик только что-то нечленораздельно и сердито буркнул в ответ…
Друзья вошли в полутемное прокуренное помещение, где стояло несколько деревянных столов, подле которых красовались здоровенные обрубки бревен, заменяющие стулья. Народа в дневное время было немного. Лишь в углу зала расположились двое посетителей, с аппетитом хлебавших из глиняных тарелок.
«А что, сегодня мисс Глюк не работает»? – Холмс подозвал бармена. У того как-то подозрительно забегали глазки, он пробормотал «нет» и тут же достаточно недружелюбно продолжил: «Ну, будете брать чего-нибудь?» Холмс тихонько толкнул под столом Ларина, подсказывая, чтобы тот начинал.
– А что ты, друг, такой невежливый? – нахмурился Андрей. – Позови-ка сюда хозяина.
– Я сам хозяин этого заведения. – Халдей постарался сгладить свою ошибку. – Прошу прощения, если мой тон показался гостям неприветливым. Мы всегда рады посетителям…
– Эля! – неожиданно потребовал Дукалис. – Неси три больших эля!
– Один момент! – Хозяин бифштексной быстро побежал к стойке выполнять заказ.
– Господи, ну неужели вы не можете спровоцировать скандал? – страдальчески закатил глаза Холмс. – Ну, скажите, что он не долил эль, если скажет, что долил, – скажите, что напиток несвежий. Когда возразит – обвините в хамстве. А тут и я вступлю…
– Ага, – хмыкнул про себя Андрей, – как в анекдоте про крокодила Гену и Чебурашку: «…А что вы курите, сигареты или папиросы?.. А от чего желаете прикурить, от зажигалки или от спички?.. Послушай, Гена, да дай ты просто ему в рожу!»…
– Простите, не понял, – начал было Холмс, но тут его внимание отвлекли господа, расположившиеся за угловым столиком, которые неожиданно громко рассмеялись.
Несколько секунд хмурое лицо гениального сыщика отражало титаническую работу мозга, затем Холмс повеселел и, сев на любимого конька, начал очередной раз объяснять спутникам суть своего дедуктивного метода.
– Знаете, джентльмены, что за люди сидят подле нас? Это моряки.
– …?!
– Можно даже не проверять: только люди этой профессии будут пить ром, когда в пределах досягаемости находятся бренди или виски[32]. Посмотрите, вон, над баром висит прайс. Там ясно написано, что кроме рома в этом заведении имеются и нормальные напитки… Гениальное умозаключение, isn’t it? Не правда ли?
– Боюсь вас разочаровать, Шерлок, – осторожно заметил Андрей, – но я бы на вашем месте еще раз взглянул на меню: цена рома примерно в два раза меньше, чем предпочитаемого вами «Джонни Уокера» или, тем более, выдержанного бренди. А посетители этой бифштексной, судя по ее интерьеру и, главное, их одежде с заплатами на коленях, не так уж богаты. Значит…
– Значит, мистер Энди, вы правильно оценили мой метод: эти господа еще не стали настоящими морскими волками, а еще ходят в юнгах, – закончил мысль великий сыщик.
Андрей с сомнением еще раз взглянул на двух бородатых сорокалетних дядек, попивавших дешевый ром, но благоразумно не стал спорить с Холмсом, тем более что к столику вернулся бармен с кружками эля.
Великий сыщик опять толкнул под столом ногой Ларина, намекая, что, мол, пора. Андрей немедленно отреагировал.
– Эй, мужик, а скажи-ка, какого черта вы уволили мою подружку? Она что, прогуливала?
– Нет-нет, любезный господин, – запротестовал бармен, – она была очень хорошей девушкой.
– А что это ты говоришь «была»? – нахмурился Ларин. – Она что, теперь не девушка?
– Нет-нет, мой добрый господин, она самая настоящая девушка.
– А откуда ты знаешь, что она – девушка? – грозно приподнялся из-за стола Андрей.
– О, простите, сударь, вы меня не так поняли, Энн Глюк уволилась по собственному желанию ровно час назад. Я никогда не хотел ни словом, ни делом вас обидеть…
В этот момент входная дверь с грохотом хлопнула о стену, и в помещение ввалились шестеро молодчиков, двоих из которых друзья уже видели раньше у лохотрона. Настроение хозяина бифштексной чудесным образом изменилось: бросившись чуть ли не с распростертыми объятиями к вошедшим, он что-то старательно начал им объяснять то и дело тыкая пальцем в сторону наших друзей.
– Ну что, придурки, довыеживались? – Главный из громил, демонстративно вытащив из кармана кастет, хмуро шагнул к столику, за которым сидели оперативники и сыщик. Примеру главаря последовали и остальные.
– Да вы чего, ребята? – Дукалис захлопал глазами и примирительно улыбнулся неосмотрительно приблизившемуся к нему бандиту. – Мы тут пивком балуемся…
Громила хотел было нравоучительно съездить Толяну кастетом по голове и даже начал замахиваться, но, видно, слишком медленно. В следующий момент донышко тяжелой деревянной кружки с полутора пинтами доброго эля точно угодило нападавшему в лоб. Бандит только охнул, когда по его физиономии разлетелась кудрявая пена вперемешку со щепками от кружки, но устоял на ногах.
– Ух ты! – удивился Дукалис. – Были бы мозги – точно получил бы сотрясение. Но должно же быть у этого бычары хоть что-то святое… – После чего саданул громиле ногой в пах.
Эксперимент прошел успешно. Бандюган тоненько заголосил, словно альт из церковного хора, и, приняв позу эмбриона, рухнул на грязный пол. Поэтому он не видел, как умудренный в боксерских поединках Холмс первым же ударом нокаутировал второго из злоумышленников и начал пританцовывать вокруг третьего. Андрею пришлось хуже. На него одновременно набросились сразу двое, и он чуть было не пропустил удар в голову. Но разящая рука на миг застыла в воздухе, а потом резко опустилась вниз. Все это сопровождалось отчаянным воплем нападающего, заглушившим деловитое урчание сэра Лерсона.
На бульдога, до того мирно обслюнявливавшего под столом брючину милого его сердцу Дукалиса, сначала никто не обратил внимания. Присутствие четвертого бойца со стороны обороняющихся стало очевидным в тот момент, когда огромная пасть, раскрывшись чуть ли не на сто восемьдесят градусов, подобно пасти заглатывающего змея, вцепилась в толстый живот одного из противников Ларина, а затем начала, пожевывая и урча, медленно передвигаться вверх. Злодей нещадно орал, пытаясь оторвать от себя бульдога, но каждая попытка лишь причиняла дополнительную боль, так как громадные челюсти были плотно сведены и потому сэр Лерсон мог быть отодран от живота лишь с приличной частью пережевываемой плоти.
Собачий подвиг ввел в замешательство второго из противников Андрея, чем оперативник не преминул воспользоваться, пару раз вмазав громиле по физиономии, а затем отступив на более безопасное расстояние.
Неожиданно к обороняющимся прибыла помощь: любители рома, как говорится, в едином порыве, ринулись к месту драки, где довольно успешно схватились с двумя оставшимися злоумышленниками. В этот момент Холмсу удалось нокаутировать очередного бандита, и сыщик бросился на помощь Андрею.
Дукалис заметил, что подлый бармен, поняв провал акции возмездия, скрылся в подсобном помещении и побежал следом за ним.
А сэру Лерсону наскучило ползти вверх по толстому животу, получая при этом тумаки. Он на миг разжал свои челюсти, но только на миг, чтобы тут же вцепиться в более аппетитный окорок обезумевшего от собственного крика громилы. Конечно, догадайся трехсотфунтовый бедолага, сесть на бульдога, может, сэру Лерсону пришлось бы не сладко. Но рационально мыслить бандит уже не мог, а потому, плюхнувшись на четвереньки, пытался выползти из бифштексной, увозя на своей пятой точке плотоядного пассажира.
Из подсобного помещения, где скрылся Дукалис, разносились истошные вопли: «I’m not student… I don’t…»
Через непродолжительное время битва была закончена. Поверженные бандиты были свалены в один из углов бифштексной, добровольным помощникам выдана пара призовых бутылок настоящего виски из хозяйских запасов и благоразумное предложение уходить отсюда побыстрее, пока не пришла полиция. «Юнги» благоразумно воспользовались добрым советом, пожелав на прощание друзьям всяческих успехов.
Довольный Дукалис вылез из подсобки практически одновременно с грохотом входной двери, выбитой тяжелым пинком правоохранительного ботинка и с истошным криком: «Halt! It’s police!» – Стоять! Полиция!
Впрочем, сопротивляться никто и не думал. Поверженные громилы потихоньку постанывали в уголке бифштексной, приходя в чувства, законопослушные мистер Холмс с друзьями застыли на своих местах, а сэр Лерсон благоразумно смотрел на происходящее, поблескивая глазами из-под стола.
– Здравствуйте, Холмс! – Вперед выбежал невысокий худосочный господин в клетчатом пальто и огромном кепи, покоящимся на не менее огромных ушах. – Я смотрю, мы прибыли вовремя. Что происходит?
– Дорогой Лестрейд, – дипломатично начал великий сыщик, – вы действительно прибыли как нельзя более вовремя. Здесь только что местные хулиганы пытались свести друг с другом счеты. А владелец бара, я в этом уверен, замешан в похищении своей сотрудницы Энн Глюк. Но как вы обо всем догадались?..
– Работа у нас такая, – самодовольно усмехнулся Лестрейд, – кстати, а где этот негодяй – бармен?
Дукалис незаметно для полицейского инспектора указал Холмсу на дверь в подсобку, и великий сыщик смог ответить на поставленный вопрос: «Думаю, он скрывается там!»
Но, когда полицейские, сопровождаемые Холмсом и его друзьями, включая прибывшего Уотсона, заглянули в служебные помещения, их глазам предстала ужасная картина: на полу кухни лежал труп хозяина заведения. Лицо трупа было сине-красное, под обоими глазами виднелись свежие синяки, нос разбит, язык вывалился изо рта, на шее отчетливо выделялась странгуляционная борозда – след от удушающего предмета.
– Ба! – сразу же оживился Лестрейд. – Я смотрю, здесь не только похищение человека, но и убийство. Но причина этому (вы правы!) – женщина. Посмотрите-ка на стену. Видите, убийца хотел написать кровью ее имя, но мы его спугнули. Как, мистер Холмс, вы говорите, звали бедняжку, Рэчел?..
– Не-ет, – удивленно протянул сыщик, – ее звали Энн. Энн Глюк.
– Ну, значит, тут была замешана еще одна женщина, – ничуть не смутился инспектор. – Лесбиянка. Она приревновала хозяина к своей подружке и убила, оставив свой автограф: «Rache»…[33] Господа, – обратился инспектор к спутникам Холмса, – я думаю, что вам будет лучше подождать в зале, пока полиция осмотрит место происшествия.
«Это мои ассистенты», – попытался возразить Холмс, но Лестрейд лишь бросил в ответ: «Это касается и вас. Если понадобится – я позову». И кивнул рослому бобби: «Проводите их»…
– А скажи-ка мне, друг Толя, – Ларин повернулся к своему коллеге, виновато хлопающему глазами, – какой иностранный язык ты изучал?
– В школе – английский, в техникуме – немецкий, – не понимая, куда клонит Андрей, отозвался Дукалис, – а что?
– А то, – зло заметил Ларин, – что «Rache» это не начало имени Рэчел, как думает этот Лестрейд. Мне почему-то кажется, это по-немецки «месть». Может, возразишь, Толя?
– Да ты чего, Андрюха? – Дукалис уставился на Ларина. – Думаешь, это я его замочил?..
– Я не думаю, а интересуюсь, что у вас произошло.
– Да ничего особенного, – потупился Дукалис, – этот козел побежал в подсобку, хотел через окно удрать… Ну я его и прихватил…
– … Рукой – на удушающий захват, а разбитым носом, как фломастером по стене… – перебил друга Андрей. Потом, заметив, что Толян скромно потупился, закончил: – Ты что, книжек начитался? Решил по примеру богатырей былинных города зачищать и начал с Лондона: «Где махнет рукой – там – улица, где махнет другой – там переулочек!..»
– Да не убивал я бармена! Он раскололся, что девицу человек Мориарти увел в гостиницу «Нор-тум-бер-ленд» (Дукалис с трудом выговорил название). Я и отпустил этого халдея, к вам вернулся… Подожди-ка, а ведь окно в подсобке было открыто! Надо местным операм подсказать, пусть пальцы откатают…
– Откатать – не откатают, а переломать могут, – угрюмо отозвался Ларин, – какой год на дворе, забыл? Наверняка про отпечатки здесь ничего не слышали, не изобрели еще. Кстати, кто это орал, что он «нот стьюдент»?
Толян снова опустил голову и виновато похлопал глазами.
– Да я ничего… Ну, захожу в подсобку, говорю этому гаду: «Не беспокойся, бить буду аккуратно, но сильно. Ты понял, студент»? А он в ответ ка-ак заорет! Ну я и…
Ларин только обреченно вздохнул.
Последующий час, пока полицейские осматривали место происшествия, друзья обсуждали негодяйства, учиненные злобным Мориарти. Все единодушно пришли к одному выводу: провокация с поездкой на рынок, похищением мисс Глюк, дракой и последующим убийством бармена была затеяна лидером «девонширских» с одной целью – подставить мистера Холмса и его новых друзей в надежде, что доблестная полиция арестует их по подозрению в совершении серии тяжких преступлений.
Оперативники и сыщик выдвинули правильную версию. Все обстояло примерно так, как они и рассчитывали. Ошибочен был лишь мотив убийства бармена – лидер! девонширских! заподозрил бедолагу в пособничестве Холмсу и потому немедленно расправился с торговцем во избежание разоблачения. Единственное, что упустил гениальный преступный ум Мориарти – не менее гениальный ум инспектора Лестрейда: полицейский так увлекся своей версией о несчастной любви лесбиянок, что у него даже тень сомнения о причастности кого-то другого к убийству не возникла. Кроме того, Мориарти никак не мог просчитать, что неуловимый мститель – Дукалис учил в техникуме немецкий язык.
«It’s my revenge. Terrible revenge!»[34] – думал убийца, терпеливо ожидая в рыночной толпе, когда же полицейские наконец выведут закованных в наручники питерских оперативников…
О проекте
О подписке