Глава 9

Старт второй лунной экспедиции роботов состоялся днем тридцать первого декабря. Он прошел штатно, так что нам удалось даже нормально отметить наступление нового, шестьдесят восьмого года. В отличие от бедного Саши Фроловского, который еще тридцатого улетел в Крым и теперь безвылазно сидел в ЦУПе. Мне, правда, первого числа пришлось съездить в Калининград-подмосковный, но не с самого утра и не на весь день.

Полет проходил без неожиданностей, благо по опыту прошлого полета бортовая электроника лунного модуля была дополнена еще двумя мини-компьютерами. Два работали, два находились в резерве.

Ко мне прилип стишок из двадцать первого века – «летела ракета, упала в болото, какая зарплата, такая работа». Время от времени я его принимался бормотать про себя, но здесь смысл стихотворения вывернулся наизнанку. Ракета летела без нареканий, а зарплата, когда я пришел ее получать, вызвала легкую оторопь. Со всеми надбавками и доплатами выходило больше шестисот рублей в месяц. Да и Ленинская премия – это не только медаль с профилем вождя пролетариата и красная книжечка, но и десять тысяч рублей. Куда лично мне в СССР можно деть такую прорву денег, я себе просто не представлял. Купить «Волгу»? Так она мне не нужна, и дяде Мише тоже. Дачу? Мы и так живем на берегу речки, а за ней – лес. Пропить невозможно по чисто техническим причинам.

Хотя Косыгин, вон, шефствует над школой, так что я могу взять с него пример. Недалеко от нашей бывшей квартиры, рядом с Воронцовскими прудами, есть школа-интернат. Надо будет по дороге в Москву туда заехать и выяснить, нужна ли моя помощь.

Впрочем, машину купить мне все-таки пришлось, но не сейчас, а весной. Ближе к делу обязательно расскажу, как так получилось, если не забуду.

Третьего января, когда ракета пролетела уже почти половину расстояния до Луны, в «Мечту» приехали Косыгин и Устинов. Директор их встретил и проводил в корпус «А», где я в это время смотрел и слушал, что за синтезатор сварганили мои подчиненные. Если сравнивать с первым из тех, что делал Антонов, то у них получилось явно лучше, а если с последним – то заметно хуже.

– Вот, Дмитрий Федорович, это, так сказать, восходящая звезда советской электроники – Виктор Скворцов, – представил меня Косыгин. Ну, если быть точным, то не совсем меня, а все-таки Антонова.

Устинов с отвращением глянул на синтезатор, но руку все-таки протянул. Антонов ее с чувством пожал и, получив код доступа, удалился. Я же предложил:

– Давайте пройдем в корпус «Б», там есть гораздо более интересные объекты для ознакомления.

Во время показа возможностей планшета Устинов еще сохранял скепсис, но, когда маленький дрон, транслирующий изображение на смартфон, вылетел в коридор, а потом, через приоткрытую дверь проникнув в туалет, спустился к самому унитазу, после чего вернулся обратно, будущий маршал, а пока только генерал-полковник, был потрясен.

– И вот представьте себе, – я начал, не отходя от кассы, ковать железо, – танк. Не очень сильно отличающийся от вашего Т-64. Ну, может, при том же весе помощней мотор и на десяток миллиметров больше калибр орудия, и все. А против него выступают… ну, скажем, сорок шестьдесят четвертых. Каков, по-вашему, будет результат боестолкновения?

– Может, ваш танк и сожжет несколько наших, но потом сожгут его. Работать одновременно по сорока целям он не сможет.

– Так ему и не надо одновременно. В распоряжении экипажа десяток дронов. Не таких, как эта игрушка, а настоящих, боевых. С интеллектом даже посильнее, чем у моих луноходов, с гораздо более совершенными камерами, работающими не только в видимом диапазоне, но и в инфракрасном. То есть ночью они будут видеть танки не хуже, чем днем. На нашем танке мощный баллистический вычислитель, а снаряды активные, они могут подруливать в полете по команде от дрона или от танкового вычислителя. И ваши танки будут обнаружены задолго до того, как у них появится хотя бы теоретическая возможность увидеть наш. И, как только они войдут в зону поражения орудия нашего танка, а это примерно десять километров, он их начнет уничтожать по одному. Скорострельность орудия – один выстрел в шесть секунд, боекомплект – пятьдесят снарядов, промахи полностью исключены. Через четыре минуты после начала боя будет уничтожен последний ваш танк, а у нашего еще останется десять снарядов. В общем, соотношение сил примерно такое, как у одного Т-64 против сорока МС-1. Помните, наверное, эту жестянку? Только сейчас преимущество обеспечивается не более мощным мотором, прочной броней и крупнокалиберной пушкой, а электроникой.

– То есть вы хотите сказать, что при желании завоевать нас вы сможете без труда, я вас правильно понял? – вопросил Устинов после недолгой паузы.

– Нет, я хочу сказать, что, хоть сейчас у ваших потенциальных противников ничего подобного нет, но уже созданы условия, при которых лет через десять что-то начнет появляться. Сначала – цифровой баллистический вычислитель, ну а потом и все остальное. И если вы с упорством, достойным лучшего применения, будете продолжать клепать стальные коробки, заботясь только об увеличении мощности мотора, качества брони и калибра пушки, в случае войны ваши десятки тысяч танков сгорят даже быстрее, чем в сорок первом году. Ну, а насчет завоевания – сами подумайте. Если бы это было возможно и мы этого желали, то почему до сих пор не завоевали – что нам мешало-то? Я здесь уже седьмой год. Алексей Николаевич может предоставить вам полный список всего, что я успел сделать. Посмотрите и убедитесь, что польза от моего пребывания тут большая, а вреда практически нет. Стал бы я усиливать объект завоевания, будь у меня такие намерения? Опять же пропускная способность канала мизерная, полкило с трудом проходит, да и то если объект не длиннее двадцати пяти сантиметров. В общем, я здесь для того, чтобы изучить опыт построения социализма, ну и по возможности помочь стране. Миссия моя частная, совершенно неофициальная, правительство у нас в каком бы то ни было изучении опыта построения справедливого государства не заинтересовано совершенно. Более того, если оно узнает о моих способностях, то вряд ли мне от этого похорошеет, скорее наоборот.

При этих моих словах на лице Косыгина промелькнуло мечтательное выражение. Наверное, он подумал что-то вроде «Эх, как бы найти способ связаться с их правительством, минуя обоих Викторов! Небось их сговорчивость сразу повысилась бы на порядок».

Кажется, вот тут Устинов более или менее убедился в чистоте моих помыслов. Или, что более вероятно, просто принял к сведению, что все мной рассказанное может оказаться правдой. После чего мы с ним плодотворно побеседовали о перспективах развития военной электроники. Под конец я предупредил:

– Дмитрий Федорович, пожалуйста, не повторяйте ошибку, которую в моем мире кое-где в свое время сделали, и она очень дорого обошлась. Не допускайте разделения электронных компонентов на секретные военные и общедоступные гражданские. Изделия должны быть одинаковые, просто приемка разная, военная существенно жестче. Ну разве что корпуса для особо тяжелых условий эксплуатации могут быть другими.

– Это как и зачем? – не понял Устинов.

– Стоимость разработки тех же микросхем в миллионы и десятки миллионов раз выше цены серийного изделия. Например, у вас есть тысяча самолетов, и вы хотите снабдить их бортовыми контроллерами наподобие тех, что стоят на моих луноходах. Стоимость разработки пригодного для этой цели микропроцессора… ну, пусть будет миллиард рублей. Таким образом, каждая микросхема для самолета обойдется вам в миллион. Так и без штанов недолго остаться. А если параллельно выпустить десять миллионов электронных игрушек с теми же мозгами, то каждый процессор вам мало того что обойдется всего в сто рублей, так еще на такой серии будут выловлены все ошибки и неоптимальности, даже самые незаметные.

– И что будет делать вероятный противник?

– Если сдирать, то есть копировать, то нам останется только громко кричать «ура» и вертеть дырки для орденов. Догоняющий таким способом никогда не догонит, всегда будет на два-три года, а то и на пятилетку сзади. Берите пример с американцев. Вы думаете, они не замечают, как вы в обход запретов через третьи руки покупаете, например, «Ай-би-эм» для копирования? Все они прекрасно видят и довольно потирают руки.

Когда Дмитрий Федорович вышел, задержавшийся Косыгин сказал мне:

– Виктор, вы же понимаете, что ничего еще не решено.

– Конечно. И вы не беспокойтесь – даже если в момент принятия решения он будет хоть на Камчатке, хоть в Анголе, все равно ничего не изменится.

– Даже так?

– Разумеется. Значит, Антонов вам ничего не говорил? Ну тогда говорю я. Расстояние тут роли не играет.

Через две недели после этой встречи Устинов был назначен министром обороны вместо ушедшего по состоянию здоровья на пенсию Гречко. Секретарем ЦК, курирующим оборонную промышленность, стал Егорычев.

В субботу шестого января посадочный модуль успешно прилунился в трехстах метрах от первого лагеря. Сказался опыт предыдущей посадки. Лунные старожилы уже проснулись и теперь с нетерпением и наведенными телекамерами ожидали гостей. Управление луноходами было разделено так.

Я пилотировал «Мальчика-четыре». Гарик – «Доцента». Ну, и когда надо было передвинуть с места на место лишившегося мозгов «Профессора», то и его тоже, много времени это не отнимало.

Вера рулила только что прилетевшим «Мальчиком-пять». Василий управлял «Аспирантом», а пилотом «тройки» стал Юрий Степанович – лысый и вообще похожий на Хрущева ведущий инженер из КБ Лавочкина. Несмотря на возраст, получалось у него ничуть не хуже, чем у молодых коллег.

Кроме того, в команде появились два бортмеханика. Управлять они ничем не могли, но на их пульт шли результаты телеметрии со всех луноходов, даже чудом сохранившегося температурного канала с «Профессора».

Встреча прошла на высшем уровне. Если бы не шлем, то я, возможно, попытался бы прослезиться на камеру – нас в ЦУПе тоже снимали. Но так как моих слез все равно никто не увидел бы, я решил зря не напрягаться. А вообще, конечно, мой «Мальчик» очень фотогенично и трогательно обнялся сначала с «пятеркой», а потом с «тройкой».

После торжественной встречи началось перетаскивание оборудования к кратеру. «Тройка» с «пятеркой» притащили сначала новую базу, потом поехали в лагерь, там подзарядились и поволокли старую. Никчемного «Профессора» оставили в лагере. Как потом объяснит комментатор телезрителям, присматривать за посадочным модулем.

Уже под вечер (земной, естественно, а не лунный) к кратеру была отбуксирована лебедка. Ей раздвинули упоры, и вскоре «Мальчик-пять» приступил к выполнению первого этапа второй лунной экспедиции.

Я привез от посадочного модуля и помог водрузить на спину «пятерки» длинный, длиннее самого лунохода, сверток. Потом Вера сама укрепила крюк троса лебедки в проушине и медленно двинулась к месту, где недавно произошел обвал. У края обрыва трос натянулся, я подключился к управлению лебедкой.

– Поехали, – шепнула Вера.

Барабан медленно закрутился, и «пятерка» начала осторожный спуск. Путь был неровный, ей несколько раз пришлось упираться манипуляторами, чтобы не опрокинуться. Причем один раз это сделала не Вера, а ходовой контроллер.

– Не торопись, – подсказал я.

– Да, извини, не буду.

И вот «пятерка» на дне кратера. Вера отцепила крюк троса и подъехала к тому месту, где из-под камней торчали колеса «двойки». Осмотрелась и сказала:

– Подъеду справа, там получится.

– Давай.

«Мальчик-пять», помогая себе манипуляторами, подобрался вплотную к своему погибшему собрату. Снял со спины длинный сверток, потянул за кольцо, чехол из тонкой стеклоткани упал к его колесам. И через две минуты над колесами «двойки» встала тренога с красной звездой на вершине. На Земле такой памятник не простоял бы и недели, а на Луне будет стоять миллионы лет, если сюда не упадет еще один метеорит и не вмешаются люди или инопланетяне.

Луна замерла в минуте молчания. Потом «Мальчик-пять» сказал:

– «Двойка», спи спокойно. Ты сделал все, что мог, и ни люди, ни роботы тебя не забудут.

И поехал собирать образцы со дна кратера. Что-нибудь наподобие «но жизнь продолжается, и живым надо продолжать дело погибших» скажет уже комментатор на Земле. А потом объявит, что бывший безымянный кратер отныне называется «Мальчик-два».

Уже на следующий день в Москве неподалеку от станции метро «Калужская» появилась улица Луноходов. А мне позвонил директор «Мечты» и сообщил:

– Виктор Васильевич, тут к нам приехал молодой скульптор с рекомендательным письмом от Академии художеств. Хочет посмотреть на «Мальчика-один», чтобы изваять памятник «двойке».

– Как его фамилия? – спросил я, охваченный нехорошими подозрениями. Увы, они тут же подтвердились.

– Церетели.

– Гоните его в шею! У нас в мастерских памятник сделают быстрее, лучше и куда более похожим на оригинал.

«И не с девятиэтажный дом размером», – мысленно закончил я.

Сейчас в возне луноходов для нас, их пилотов, уже не было той новизны, как в первой экспедиции, поэтому работа шла спокойно и деловито. Вот «Мальчик-пять» закончил кружить по дну кратера, его корзинка на загривке уже полна. Он подъехал к тому месту, где спустился, поднял крюк и зацепил его за проушину. Я, остановив свою «четверку», запустил лебедку, и Верин луноход, расставив манипуляторы в стороны, пополз вверх. Вот он уже на гребне, отцепляет трос. Потом «Мальчик-пять» подъедет к «четверке» и вывалит образцы на расстеленный кусок белого полотна. Мой слегка инвалидный луноход в кратер не лез, он сортировал камни. Те, которые можно будет исследовать здесь, в один контейнер. Те, что будут ждать отправки на Землю, в другой, побольше. Потом «пятерка» раскроет солнечные батареи и начнет подзаряжаться, а «тройка» их сложит, прицепит трос и спустится в кратер.

Решение о третьем запуске на Луну, причем более сложном, с доставкой образцов лунного грунта на Землю, было уже принято, но Челомей пока не мог точно сказать, когда он состоится, хотя обещал постараться к началу июня. Причем требовалось, чтобы к тому времени на Луне оставался исправным хотя бы один «Мальчик», потому что посадочный модуль сам загрузить в себя контейнер не сможет. Надежды на это у меня были. «Мальчик-четыре» и «Доцент» пережили уже три лунные ночи. Падение емкости аккумуляторов, вызвавшее серьезные опасения после первой ночи, после второй стало незначительным, а после третьей – вообще на грани ошибки измерения. Все остальное оборудование у этой пары во время спячки не портилось вообще.

Поэтому третий и пятый «Мальчики» лазили в кратер только неполные земные сутки, затем уткнулись в новую базу и спрятали головы в корпус. Мой еще полдня сортировал образцы, а потом он будет ассистировать «Доценту» и «Аспиранту», но уже под руководством Юрия Степановича. Когда закончат, соберутся вокруг старой базы и станут ждать прилета станции, которая заберет образцы.

Ну и наконец настала пора рассказать, зачем мы с Верой купили еще один автомобиль – правда, уже после завершения второй лунной эпопеи, весной.

Семичастный с пониманием отнесся к моей просьбе выяснить, кто конкретно записал Астаховых и Скворцовых в одну квартиру. Искомый мелкий чиновник был уже на пенсии, так что никакая помощь в смысле карьеры ему не требовалась. Ящик коньяка в таком возрасте тоже ни к чему, это может привести к необратимым последствиям. Зато во время войны этот человек служил водителем и даже сделал несколько рейсов по «Дороге жизни», так что ездить он умел. Правда, водительское удостоверение у него давно просрочено, но Семичастный заверил, что это не проблема.

И вот, значит, мы с Верой приехали в гости к пожилой паре, представились, объяснили, как им благодарны, после чего подарили «Запорожец». Теперь им будет на чем ездить самим и возить барахло на дачу и с дачи, которая довольно далеко, между Хотьково и Загорском.