Потому, плюнув на то, что голова у меня была тяжелая как наковальня, через полчаса я уже сидел в такси и ждал, когда «цитрамон» купирует головную боль. Само собой, у меня были зелья и подейственней таблеток, но в данном случае пускать их в ход было просто нерентабельно. Тем более что голова даже не столько болела, сколько гудела, что твой паровой котел. Впрочем, оно и неудивительно, все же вторая ночь без сна, а я не железный.

– Припоздал, – первым делом сообщил Хозяин Кладбища, только завидев меня. – Ленив и нелюбопытен ты, ведьмак. С таким подходом к делу тебе истинных высот не достичь никогда.

– Да я и не претендую, – ответил я. – По крайней мере – пока.

Оно можно было бы сказать что-то вроде «виноват», но не стоит этого делать. Что-что, а нехитрую формулу «виноват – плати» за время работы в банке я усвоил отлично. Она была выведена еще в «ревущих девяностых», и до сих пор определяла уклад массы областей российской жизни. Само собой, это существо не знало данной тонкости, только вот сдается мне, что оно тоже ее придерживается.

– Ну-ну, – с непонятной интонацией ответил мне умрун. – Ладно, в любом случае обещание выполню. Тем более теперь.

– В смысле? – последние слова Костяного Царя тревожно царапнули меня. – А что изменилось?

– Не лукавь, ведьмак, – посоветовал мне умрун и скрипуче рассмеялся. – И – с почином. Первую жизнь у смертного забрал наконец-то. Я это сразу почуял, как только ты в мой дом вошел.

– Да у какого смертного? – отмахнулся я. – «Пиявец» обыкновенный, его к живым причислять не стоит. Его вообще классифицировать невозможно. Это же не колдун, не кровосос, не ходячий мертвец. Он, скорее, инфернальный трансгендер, существо вне категорий.

– Может, и так. – Хозяин Кладбища встал со своего гранитного трона. – А может, и нет. Ты видишь одно, а я другое. В любом случае, выигрыш за тобой, ведьмак. Ты жив, он мертв – чего еще желать?

Ну да, и Нифонтов тогда что-то подобное говорил, мол, странный «пиявец», вместо того чтобы сдохнуть, наоборот, силы набрался немеряной. И на меня поглядывал при этом.

Выходит, он все же был не ходячий потенциальный труп?

Наверное, мне стоило испытать укол совести или начать рефлексировать по поводу того, что я прикончил не просто ошалевшую от крови тварь, а сущность, которая все же умудрилась сберечь свою душу, несмотря ни на что. Я так понимаю, речь об этом идет. Не о том, что я убил тело, это-то как раз ерунда.

Но – нет. Ничего не шелохнулось. И не потому, что я сам потихоньку начал терять связь с привычным миром, а потому, что очень хорошо помнил схватку в недостроенном доме, рот этой погани, полный острых зубов, раздвоенный язык и алчный взгляд, который сулил мне изрядные муки перед смертью. Поди, заживо он меня жрать бы стал, не иначе.

Так что убил – и убил. Все равно это раньше или позже случилось бы, не сегодня, так потом. Кащеев наследничек тоже, между прочим, не нежить, а вполне себе настоящий человек. И что мне теперь, проповедовать непротивление злу насилием и в стиле кота Леопольда призывать его жить дружно?

Даже не подумаю. Мне моя жизнь чем дальше, тем больше нравится, и просто так я с ней расставаться не собираюсь. Если пойму, что в драке не сдюжу, просто смоюсь из Москвы куда подальше, вот и все. Отступить – не значит струсить. Мне просто нужно время для того, чтобы набраться опыта и знаний. Главное – не прозевать первый удар. Вот это на самом деле важно.

И еще. Если Николай и Костяной Царь правы, то на улице Мораны в данный момент должен царить праздник. Она получила то, чего хотела, а именно жертву, принесенную в ее честь. Пусть это вышло случайно, но факт остается фактом. Тем более что самой Моране, полагаю, подобные мелочи по барабану, поскольку боги не люди, их интересует только собственная выгода, остальное несущественно.

Красиво изрек, кстати. Самому понравилось. Может, сделать эту фразу статусом своей страницы «ВКонтакте»?

– Ведьмак, ты идешь со мной, или дальше будешь спать стоя? – громыхнул голос Хозяина Кладбища. – Право слово, ты до того, как принял на свои руки первую кровь, был куда сноровистей, а теперь на ходу спотыкаешься. Ведь уже прозевал полную луну, когда могильные травы входят в самую силу. И если так продолжишь, то даже с донышка ковша ничего не зачерпнешь.

– Две ночи не спал, – состроил жалостливую рожицу я. – Вот и торможу.

– И что? – нехорошо блеснули красные глаза под черным капюшоном. – Мне тебя пожалеть надо? Или всю работу самому сделать? Ведьмак, я оказываю тебе услугу, при этом ничего не прошу взамен, что в нашем мире уже большое диво. Я сам не до конца понимаю, зачем это делаю. Ты же проявляешь типично людские черты, а именно неблагодарность и наглость.

– Да я…

– Именно ты! – голос умруна громыхнул так, что мне на секунду показалось, что листья на березке рядом со мной вот-вот опадут. – Ты должен наконец разобраться с тем, кто ты есть. Если человек – так твое место вон там, за оградой. Пока – за оградой. А потом ты все равно окажешься здесь, но не как мой гость, а как мой раб, и будешь служить до той поры, пока я не сочту все земные долги уплаченными. Но если ты ведьмак, если ты Ходящий близ Смерти, то забудь все эти свои ужимки из прошлой жизни. Мысль должна быть острее стилета, а действия продуманны и своевременны. И ты всегда должен быть настороже. Всегда! Врагов у тебя теперь куда больше, чем союзников. А те, кто кажется тебе другом…

Черная тень молнией скользнула среди могил, и мое горло оказалось сжато невероятно крепкой дланью. Когти-ножи уперлись в мою щеку, только чудом ее не разрезав.

– И что ты теперь будешь делать, ведьмак? – капюшон приблизился к моему лицу, сквозь серое марево внутри него я смог различить жуткие черты того, кого звал Хозяином Кладбища. Не знаю, из каких глубин мироздания выбралось это существо, но человеком оно никогда не было. По крайней мере, мне так показалось. Ну да, я помню, что по идее он первый, кто был похоронен на этом кладбище, вот только… Не человек это, без вариантов. – Скажи?

– Не дергаться, – осторожно произнес я. – А то щеку разрежете. Не хватало только взбудоражить ваших постояльцев запахом свежей крови. Ведьмак-то я ведьмак, но в моих венах пока она струится, а не что-то другое.

– Хм, – пальцы разжались. – Забавный ответ. Но разумный.

Интересно, а голова у меня прошла от того, что «цитрамон» подействовал, или от страха? И главное – сонливости как не бывало. Но с этим как раз все ясно, после такой жути я, наверное, еще неделю спать не смогу. Хорошо хоть штаны не намочил, вот стыдобища бы была!

– Твой путь и так не прост, – прогудел умрун. – Он представляет собой узкую тропинку между Жизнью и Смертью, и если ты с нее сойдешь, то обратно уже не вернешься. А ты, вместо того чтобы смотреть под ноги, еще и повязку на глаза надеть пробуешь. Не испытывай судьбу, ведьмак, она щедра лишь до поры до времени.

Вот тоже вопрос – чего он так обо мне печется? Сам сто раз говорил о том, что я его развлекатель – и не более. Мол – твое существование для меня не значимее пылинки, танцующей в лунном луче. А сейчас как отец родной поучает. Бескорыстия в мире Ночи нет и никогда не будет, значит…

Значит – что? Пока ответа нет. Но искать его нужно. Хотя бы для того, чтобы понять, кем я для Костяного Царя являюсь на самом деле.

Или чем.

– Знаю. – Я потер горло, на котором наверняка еще долго будут видны отпечатки пальцев. – И про тропинку, и про судьбу. Просто не все сразу получается так, как хочется. Но наглеть я и не думал, что вы?

– Н-да? – призадумался умрун. – А мне уж было показалось… Ладно, пошли к могиле. Майские ночи короткие, не успело солнце сесть, как обратно на небо лезет. «Зори целуются», так когда-то смертные про это время говорили.

Могила отцеубийцы, как он и говорил мне в нашу прошлую встречу, в самом деле оказалась не так и далеко от его трона. Я, кстати, вспомнил эту могилу, поскольку тут пару раз бывал. И еще припомнил неприятный озноб, который тогда пробегал по моей спине. Теперь понятно почему. Мерзкое местечко, оно просто-таки провоняло злобой и отчаянием.

– Ну вот. – Костяной Царь показал мне когтем на скукожившиеся белесые цветочки, еле держащиеся на желтоватых стебельках.

И это «зверобой»? Сроду бы не сказал. Между этой бледной немощью и его ярко-желто-зеленым луговым сородичем разница такая же, как между трубой и валторной.

Но не это главное. Что-то тут не так. Не скажу, что именно, но у меня есть четкое ощущение неправильности происходящего. И еще – нависшей угрозы. Нечто невероятно злобное находится совсем рядом со мной, и не впивается мне в глотку только потому, что его сдерживает некий запрет.

– Рви, – велел умрун. – Чего ждешь?

– Не-а, – покачал головой я. – Не стану. Эта могила не пуста. Там кто-то есть.

– Молодец, – усмехнулся Костяной Царь. – Учуял или догадался?

– И то, и другое, – выдохнул я. – То есть – он там?

– Там, там, – подтвердил умрун. – Уж, почитай, лет сто. И лежать ему до той поры, пока последний гвоздь его гроба не станет ржавой трухой, последнюю кость его тела не сточат черви, а надгробный камень не уйдет под землю целиком. А это – долго. Очень долго.

Ишь ты! Гвозди, кости – это ерунда, органика, сотня-полторы лет, и нет их. Но вот камень – это да. Это сильно.

– Вылезай уж, – приказал умрун. – Покажись гостю. И не скрипи зубами, он не по ним.

Все-таки это оказался призрак. Я уж, если честно, начал ждать некоей голливудщины, руки, вылезающей из-под земли, и всего такого прочего. Но – нет. Просто призрак. Правда, мерзкий донельзя, чем-то напомнивший мне пакостного перерожденца из зернохранилища. В первую очередь – чернотой внутри, там, где у человека желудок находится.

Может, правы японцы, и душа живет в животе? Если да, то у этого господина она вконец прогнила.

– Ишь как он на тебя смотрит, – чуть ли не с одобрением заметил Хозяин. – Так бы и сожрал. Верно ведь? Сожрал бы?

– Сожрал, – подтвердил призрак, алчно буровя пустыми глазами мой кадык. – Всю кровь высосал бы! И душу… Душу!

– Не хочешь его отпустить? – вдруг предложил умрун. – Я разрешаю. Сам посуди – раскаяния от эдакого негодяя ждать не приходится, он закоснел в злобе. А ну какого случайного прохожего сюда занесет, и тот с его могилы хоть листик поднимет? Тогда тому человеку беды не миновать.

– Значит, судьба у него невезучая, – и не подумал соглашаться я. – Плюс – нечего просто так, без дела, по кладбищам шляться. Это не парк, тут аттракционов нет и мороженым не торгуют.

Костяной царь наклонился к могиле, шепнул себе под нос нечто неразборчивое, как видно, некий заговор, без которого эту травку не возьмешь, после сорвал десяток стебельков «зверобоя» и протянул их мне.

– Бери. И не забудь – сила в стеблях, а не в цветках. С дозировкой аккуратней. Этот негодяй силен, как ты видишь, в нем много загробной злобы. Если ошибешься, то отведавший зелья может навсегда потерять часть своей сути, зато приобрести кое-какие склонности вот этого мерзавца. Например, может пойти и кого-нибудь убить. Просто потому, что это покажется ему нормальным поступком.

– Ясно. – Я убрал зверобой в заранее приготовленный пакетик. – И сразу в тему – вы мне еще обещали дать заговор, который устраняет последствия этого отвара?

– Обещал – продиктую, – кивнул умрун и обратился к отцеубийце: – Постоял на земле? Поглядел на небо? И все, давай обратно, еще лет на десять.

– Отпу-усти-и-и! – проскулил призрак, глядя на меня. – Отслужу!

– Давай-давай, – убрал я пакетик в карман. – Вали в могилу. И скажи «спасибо» за то, что мне трава с нее была нужна, без этого бы ты вообще на белый свет не вылез. Я же знаю, каково твое наказание. Тебе заповедано веками пребывать во тьме, без надежды на помилование.

Ох как он на меня глянул перед тем, как снова под землю уйти. Страшное дело! Прямо мороз по коже прошел.

– Может, не так все плохо, – подытожил Хозяин Кладбища. – И я могу ошибаться. Ну ладно, ведьмак. Дело сделали, пошли, продолжим беседу.