Глава третья

Не знаю, как выглядели в глазах наших соучеников мы, когда вернулись в замок, но надеюсь на то, что не так удручающе, как отряд Мартина.

Вернулось их всего семеро из одиннадцати уехавших, так мне сказала Рози, найдя меня на кухне – сегодня была наша очередь готовить. Причем слово «наша» поменяло свой смысл относительно первого года обучения. Раньше «наша» означало благородных. А теперь – нет. Как-то само так получилось, что и мы, и те ребята, которые провели лето под командой Рози, теперь держались друг друга в тех составах, на которые нас некогда разделил Ворон, и делали это если не как кровные родственники, то как очень близкие друзья. Хотя – какие же мы не кровные? Смешалась наша кровь в ту ночь у Гробниц, навсегда и бесповоротно. Моя и Фалька – это уж наверняка, я его когда к лошадям тащил, кабана такого, то живого места на нем не было, да и из меня кровь текла изрядно, так что смешалось одно с другим, смешалось.

Ворон против подобного не возражал, точнее – он на это даже внимания не обращал. Ему главное, что дело делается, а на то, в каком составе мы на заготовку дров идем или еду готовим – начхать. Это наша головная боль.

Что до Мартина – так они даже нас переплюнули, четверых потеряли. Вопрос – кого именно? Ну, с Магдаленой все понятно, но кто еще?

Выйдя во двор, я увидел, что здорово похудевший и изможденный Мартин и его спутники стоят в окружении соучеников, о чем-то их расспрашивающих. Впрочем, о чем именно – можно и не гадать.

– А Шарля – его вот буквально два дня назад убили, – донеслись до меня слова, произнесенные голосом, который я совершенно не ожидал услышать.

– Да ладно, – пробормотал я себе под нос и шустро сбежал по ступенькам вниз.

Это была Магдалена! Та самая, которая, если верить словам Агриппы, скоропостижно утонула в болоте… Этом… Как его… Нифлейском. Точнее – в болотах, так он говорил, хотя это не столь принципиально. Главное – не утонула она, вон, стоит себе, про смерть Шарля Лекока рассказывает. Потрепанная, как и все остальные прибывшие, на щеке подсохшая глубокая царапина, правая рука на перевязи – но живая.

И чего теперь? Опять все по новой, мне снова придется думать, как ее убить? Причем теперь мне этого совсем уж делать не хочется. Раньше меня останавливал тот факт, что она одна из нас, а теперь мне еще и с ее нанимательницей дело иметь неохота. Ну да, Эвангелина оказалась не Эвангелиной, но все равно – ну его. Все они, магессы в возрасте, похоже, чокнутые.

– Разбойники, – дополнил ее слова Мартин, при этом у него дернулся глаз. – Главное – всегда эта дорога спокойная была, сроду там никогда никто не пошаливал. И на тебе, сначала из арбалетов жахнули, в Шарля сразу три болта попало, он первым ехал, а потом на нас поперли, пришлось драться, еле отбились. Причем даже тело с собой увезти не удалось, мы десятерых уложили, но к ним подмога поспешала, в лесу такие вещи всегда издалека слышны – кусты трещат, да и перекрикивались они. Мы руки в ноги – и ходу оттуда, – а что сделаешь? Тем более, что и потрепало нас изрядно, Магде по руке саблей прошлись, Михаэлю вон бок пропороли. И все равно – такой сволочью себя чувствую до сих пор, из-за того, что тело пришлось там оставить, что словами не высказать.

Однако – знакомый подход к делу у разбойничков. Уж не из-за нас ли Мартину и его группе перепало? Паромщик тогда говорил, что атаман смерть сына так не спустит.

– Совсем герцоги обленились, – подал голос Гарольд. – Столько этой погани в лесах развелось – ужас.

Мартин вскинулся было, думая, что Монброн его поддеть хочет, но неожиданно для себя наткнулся на понимающий взгляд и совершенно серьезное лицо своего давнего противника.

– Мы Ромула так же потеряли, – пояснил мой друг, верно расценив поведение простолюдина. – Правда, еще весной и далеко отсюда, у паромной переправы через Стийю. Ну и тело мы забрали и похоронили потом, но это нам повезло просто, успели до того, как нас по новой прищучили.

– Привет, Эраст, – Магдалена заметила меня и помахала мне здоровой рукой. – Ты чего на меня так смотришь, будто покойницу увидел?

– Вас так долго не было, что мы все уже засомневались – живы ли? – запнувшись, ответил ей я. – Хоть съездили-то удачно?

– Если бы, – вздохнул Мартин, чем снова меня удивил. Прямого конфликта у меня с ним никогда не случалось, если не считать нескольких словесных перепалок, но я точно знал, что он меня изрядно недолюбливает. В первую очередь – из-за дружбы с Гарольдом. А тут вон – даже ответил. – Все впустую. Ладно, пошли к наставнику.

И семеро прибывших направились к входу в замок.

– Ну? – гордо заявила Рози, подбоченившись. – Я же говорила, что сумею привести своих людей к победе. Вот результат – задание мы выполнили, вернулись сюда первыми, и потери у нас самые незначительные.

– Любые потери – они значительные, – хмуро сказала Аманда. – Даже если это один человек, а у тебя – двое не вернулись. Это не цифры, это люди, не забывай об этом, де Фюрьи.

– Ты зануда, Грейси, – Рози сжала губы. – Завистливая зануда. Эраст, нам надо поговорить.

– Тогда пошли со мной на кухню, – мне за последние дни порядком поднадоел ее командный тон, поездка совсем ее испортила. Она и без того властная была, но сейчас это уже превратилось в манию какую-то, пора было ставить ее на место. – У меня там говядина тушится. Заодно поможешь мне с овощами, их почистить надо и потихоньку в котел закладывать.

– Дело! – зашумели соученики. – Тушеное мясо – это хорошо. Особенно если с овощами.

– Фон Рут, я не помню, говорил ли я тебе, что мы, возможно, с тобой даже в родстве находимся. Документально я это подтвердить не могу, но уверен в этом, – Карл потер руки. – А родичи – это святое, ты же это знаешь? Они всегда друг друга поддерживать должны. Например – двойной порцией.

Не знаю отчего, но в Кранненхерст, деревушку, которая расположилась неподалеку от Вороньего замка, наставник нас не отпускал, и Карл не имел возможности набить свой желудок до отказа в тамошней корчме. Ну а обеденные ученические порции были для него на один зубок, потому он все время ходил недовольный жизнью.

– Потом поговорим, – подытожила Рози. – Овощи – это прекрасно, но у меня другие дела сейчас есть.

– Вот как так, – я с прищуром глянул на нее. – Как мозги мне забивать разным всяким – так это запросто, а как помочь с делом – так никогда. Рози, душа моя, будь последовательна – запрягая, хоть сена клок дай.

– Или просто – дай! – чего-чего, а простоты Фальку было не занимать, он что думал – то и говорил.

– Ка-а-а-арл! – протянула Луиза вроде как смущенно, но при этом ехидно улыбаясь.

Де Фюрьи она не любила, видимо, давно решив для себя, что с Амандой мне лучше. Тем более, что Аманда была ее подругой, а Рози – нет.

Рози же тем временем на все сказанное никак реагировать не стала, вроде так и надо. Только улыбку изобразила, но такую, что я бы на месте Карла шпагу ночью с собой в постель клал. От греха.

– То-то, – важно сказал я и удалился со двора.

Аманда, впрочем, тоже хороша. Шутки шутками, но от помощи я бы не отказался, рук-то у меня только две. Но дождешься от нее, как же. То ли дело – Фриша, только на нее и можно надеяться в таких вопросах.

Впрочем, я и без помощи управился – руки овощи чистили, а мысли тем временем текли как река. Монотонная несложная работа, она тем и хороша, что голову не забивает, когда ее выполняешь, очень славно думается.

А подумать было о чем. Например – о Рози и Аманде. Я не знал, как разрубить этот узел и очень опасался, что кто-то из них сделает это за меня. И та и другая – сильные, властные и хорошо владеют оружием. И, что самое скверное, я здесь выступаю не как Эраст фон Рут, барон, красивый собой и весь такой притягательный, нет. Я просто некий камень преткновения, о который запнулись эти две девушки и который каждая собирается перекатить на свою территорию. Так-то я, может, им и вовсе не нужен, не такая уж большая ценность моя персона. Тут дело в принципе – кто кого. Женщины, они если упрутся, на многое способны. И, если совсем уж честно, Рози – в особенности. Надо Аманду будет предупредить, чтобы она смотрела что ест и что пьет. Я хорошо помню предостережения о том, что род де Фюрьи отлично умеет пользоваться ядами.

А еще были Мартин и Гарольд. Расставались по весне они врагами, а сегодня общались как ни в чем не бывало. Означает ли это потепление отношений, или просто Гарольд дал Мартину понять, что война сейчас никому не нужна и настало время переговоров? Мне он по этому поводу ничего не говорил, так что я могу только предполагать, как оно будет дальше. Нет, со мной все ясно, я с Монброном до конца пойду, до костра и смерти, но понимать – хотелось бы. А воевать, если честно – нет. Нас и так осталось всего ничего.

Это хорошо было видно по нашей спальне. Ворон, заметив, что мы собрались убрать те ложа, которые теперь было некому занимать, запретил нам это делать.

– Помните, – веско произнес он, погрозил нам пальцем и вышел из спальни.

Что именно мы должны помнить, было неясно, точнее – версий было много. Но нарушить его запрет мы не посмели, а потому все оставили так же, как было год назад. Вот только тогда в спальне яблоку упасть было некуда, а сейчас под потолком эхо гуляет. И не по себе очень, когда глядишь на пустые матрасы, застланные тонкими одеялами, и вспоминаешь тех, кто на них спал. Как верно заметила Луиза – словно на кладбище ночуешь.

Луиза, кстати, побывала-таки у Ворона, вернулась от него сияющая, и причина этого была видна по ее лицу в буквальном смысле.

Глаз он ей не вернул и шрам не убрал, но при этом выглядел последний теперь так, будто ему лет двадцать, или даже поболе того. Краснота, которая так выводила из себя Луизу, ушла, он побелел и стал еле различимым, как тоненькая черточка. У Агриппы некоторые рубцы на лице так выглядят. Не поймешь сразу – то ли шрам, то ли морщина.

Так что – было о чем поразмыслить.

И хорошо, потому как уже вечером, после ужина, нам всем стало ясно, что времени на то, чтобы предаваться мыслям о всяком и разном, у нас уже не будет.

Ворон дождался, пока мы не застучим ложками по донцам опустевших плошек, раскурил свою неизменную трубку и ласково произнес:

– Ну что, покушали?

– Есть такое, – нестройно ответили ему мы, заподозрив неладное. – Спасибо, наставник.

– Да не за что, – настолько сердечно произнес Ворон, что у всех на лицах появилась нешуточная тревога. У меня лично как-то даже под ложечкой засосало. – Лишь бы вам на пользу.

Ворон пыхнул трубочкой, его глаза поблескивали в клубах сизого дыма, даже пламя в камине как-то потускнело.

Над столом повисла тишина.

– Бу!!! – внезапно громко крикнул он.

Де Лакруа, дернувшись, сбил со стола плошку на пол, и та громыхнула как камнепад в горах. Впрочем, не один он так отреагировал на шутку Ворона, у меня тоже появилось желание смотаться отсюда куда-нибудь подальше. Хоть бы даже в одну из замковых башен.

– Я чуть не описалась, – без стеснения сообщила всем Фриша.

– Надо было как-то разрядить обстановку, – пояснил Ворон.

– Не следовало ее нагнетать, – еле слышно шепнула мне Аманда, сидящая по правую руку.

Рози заметила это и недовольно поморщилась.

Она бы, может, и села рядом со мной, но не захотела покинуть своих людей. Судя по всему, деление на группы плотно вошло в наш быт.

– Итак, подытожим, – наставник откинулся на спинку своего кресла. – Что мы имеем по итогам лета? Из трех групп две задание выполнили, одна – нет. Скорее – хорошо, чем плохо. Есть потери, девять человек. Это в любом случае скверно, мне их жалко. Хотя – не стану лицемерить, не всех. Мне жалко только тех, кто погиб по нелепой случайности, а такие среди них имеются. Но есть и те, кто погиб по собственному недомыслию, по личной безынициативности – к их смертям у меня другое отношение.

Мы переглянулись.

– Поясню, – Ворон устроился поудобнее. – Вот Ромул, что был в группе Монброна. Засада, арбалетный болт в грудь, смерть. Ни он, ни Монброн, который командовал группой, эту засаду предвидеть не могли, да и дороги другой у них к парому не было. Так что ему просто не повезло, как и Шарлю Лекоку в аналогичной ситуации. Это судьба, от нее не убежишь и тут ничего уже не попишешь. Но были другие смерти, которых можно было избежать, и погибшие имели шанс на спасение. Непонятно говорю, да?

Добрая половина присутствующих закивала, Мартин помрачнел, Гарольд призадумался.

– Конкретный пример, – Ворон обвел нас взглядом. – Возьмем смерть Уилла Толли, что был в группе все того же Мартина. Бедолага нашел свой конец в Нифлейских болотах, месте непроходимом, мокром и грязном. Туда даже местные жители не суются, а наш доблестный Мартин – полез. Заметим – без проводника и при полном молчании своих спутников, отлично при этом осознававших, куда именно их ведут. Но они, как бараны, потащились в трясину за своим лидером, и воспоследовал закономерный результат – Толли мертв. Что именно мешало ему сказать: «Нет, мы туда не пойдем»? Ровным счетом ничего. Надо было всего лишь не промолчать, настоять на своем. Я поговорил с людьми, которые были с Мартином – как минимум четверо были против его решения лазать по болоту. Четверо! Но никто не сказал этого вслух. Никто даже не посоветовал ему присесть на камешек около трясины, посмотреть, куда именно он тянет своих спутников, и немного подумать. Так что эта смерть – она не нелепая. Она даже не глупая. Она – бессмысленная. Но это был не выбор судьбы, это был выбор человека.

– И Флик тоже сам выбрал свою судьбу, – прошептала Фриша. – Все так и есть.

– И тем не менее – помолчим минуту, – предложил маг. – В память о тех, кто уже не вернется.

Все склонили головы. Девять человек за лето. И вправду, еще одни такие каникулы – и нас вовсе не останется.

– Итак, к чему была предыдущая речь, – снова заговорил Ворон. – Я хочу, чтобы вы усвоили одну простую вещь, без которой вам не дотянуть до конца обучения. Заметим, весь прошлый год я вбивал ее в ваши головы и сейчас повторю еще раз. Но если вы и теперь меня не услышите, то во всех своих дальнейших бедах вините только себя. Она звучит так: «Если ты не научишься думать за себя сам и лично принимать решения, не оглядываясь на других, то ты не маг, а учебное пособие».

– Учебное пособие? – переспросила Луиза.