– Про всех не скажу, а для меня лично сложнее всего было дожить до того момента, когда пришло время уйти из отчего дома. Видишь ли, мы, мужчины, считаемся погаными овцами в стаде, – без смущения ответил мне Максим. – Нет-нет, феминизм тут ни при чем. Просто обычно у ворожей рождаются девочки, но иногда, крайне редко, на свет появляются и мальчики. Эдакая системная ошибка. Нет-нет, их никто не бросает с обрыва, не душит подушкой и не топит в реке. Напротив, они до какого-то возраста получают в полной мере все то же, что и их сверстницы, от еды до знаний, но при этом все дети мужского пола отлично знают, что являются сбоем в статистике и теми, кто занял чужое место. Даже их матери не скрывают своего неудовольствия. Ну а потом приходит время совершеннолетия, после чего девочки начинают постигать мудрость древних ворожей, ту, что была завещана им праматерями-берегинями, а мальчикам указывают на дверь. С этого момента у них нет дома и родных, они сами должны определять свой путь в этой жизни.

Праматерями-берегинями, значит? Как любопытно. То есть среди нас есть те, в ком течет кровь древних? Или это так, для красоты придумано? Ну вроде как лешие за папашу своего Велеса считают?

– Жестко, – отметил я. – Прямо Спарта вперемешку со средневековой Японией.

– Многие не справлялись с подобным прессингом, – вздохнул мой собеседник. – Кто руки на себя накладывал, некоторые в какой-то момент начинали лить кровь людскую направо и налево, мстя таким образом всему миру. Отчасти из-за них у нас, ворожеев, такая скверная слава в узких кругах. Почему в узких? Потому что в широких про нас вообще мало кто знает. Мы себя не афишируем, а наша бывшая родня женского пола про таких, как я, даже и говорить ни с кем не станет. Тем более что родня эта вообще живет достаточно уединенно, в заповедных местах, из которых время от времени выбирается в основном затем, чтобы отыскать подходящего мужчину для продолжения рода.

– И убивают каждого случайного путника, узнавшего об их селении? – не удержался я от колкости. – Или даже сжигает в огромной плетеной статуе?

– Нет, это выдумки кинематографистов, – отмахнулся Максим. – Не такие они и дикарки. Там все, как и в любом другом населенном пункте. Есть электричество, почта, телевидение банкомат, даже интернет. Но всего этого ровно столько, сколько нужно, без излишеств, остальное остается таким же, каким было во времена первых великих матерей. Сберечь основы бытия, первозданную красоту и чистоту для моей родни крайне важно. Впрочем, с недавних пор они на этом еще и деньги зарабатывают, причем неплохие.

– Это как же?

– Экодеревни, «назад в прошлое», «прикоснись к истокам» и так далее, – рассмеялся мой сотрапезник. – Сейчас такие проекты в моде. Это очень удобно, теперь им не надо даже ехать никуда, чтобы найти персоналию, с которой можно возлечь на ложе для продолжения рода. Интересуются такими вещами, как правило, люди, следящие за своим здоровьем и близкие к славянской культуре, так что просто смотри на группу туристов да выбирай мужика, который тебе подходит. Дальше в дело идет питье с наложенным на него заклятием – и все. Утром турист не вспомнит, что было ночью, а род ворожей через девять месяцев пополнится новым ребенком.

– Если они еще и налоги платят на пару со мздой кому надо, то я уж и не знаю, что сказать.

– Налоги – может быть, а что до остального… Как-то само собой получается так, что люди, которых матери-покровительницы видеть не желают, сами огибают их поселки стороной.

– Прямо уж само собой?

– Ну, не то чтобы совсем, – лукаво подмигнул мне он. – Но не суть. Итак, я ворожей. Могу вылечить, могу убить, могу отвести глаза, могу помочь отыскать скрытое. Много чего могу.

Вылечить – это интересно. Это я запомню. И про родственниц твоих тоже не забуду. Сдается мне, они любой ведьме фору в вопросах лечения дадут только в путь, а мне это на руку. Другое дело, что вряд ли они вот так сразу пожелают со мной общаться. Но то со мной, а вот с сотрудниками отдела – очень даже может быть. Особенно если учесть, что в Ночи никогда не знаешь, кто кому и что должен.

– Мои поздравления, – сказал я. – Широкий спектр умений есть гарантия востребованности. О, снедь несут!

– Все так, – дождавшись, пока официантка удалится, перед тем поставив перед нами еду. – И что же выходит? Я выполняю серьезный заказ, почти добиваюсь успеха, и тут вмешиваетесь вы, ломая выстроенную мной довольно сложную конструкцию.

– Проще говоря, поднимаю на ноги Носова? – терзая истекавшую соком котлету, уточнил я. – Верно?

– Именно, – подтвердил Максим.

– И вот тут снова спрошу, к чему такие сложности? Вот вы его год мурыжите, сами сказали. Так почему было просто не отправить его на тот свет за пару-тройку недель? Или даже быстрее. Не думаю, что это серьезная проблема.

– Так захотел мой работодатель. Ему нужно, чтобы ваш наниматель умирал медленно и мучительно. Может, это вопросы личного характера, может, какие-то бизнес-соображения – я не знаю. Да мне это и не очень интересно. Была поставлена задача – человек должен каждой клеткой своего тела ощущать, как он переходит в мир иной. Я ее выполнил. Все шло к финалу, и тут я узнаю, что господин Носов дал пресс-конференцию, на которой выглядел веселым и бодрым. Чуть ли не сальто крутил на глазах журналистов. А на банкете после мероприятия еще виски глушил. Мало того, увез с собой какую-то молоденькую журналистку, причем явно не с целью дать ей эксклюзивное интервью.

– Ну, думаю, оно тоже состоялось, – отхлебнув морса, предположил я. – Да просто наверняка.

Нет, точно Носов запланированный мной месяц не протянет, сгорит как спичка. Слишком уж активно принялся жить.

– Возможно, – Максим отколупнул кусочек пирожного ложечкой. – Патрон, разумеется, тут же высказал мне свое «фи». И он, согласитесь, имел на это право. Я заверил его, что через две недели на одном из самых престижных кладбищ Москвы состоится пышная церемония, в процессе которой его главный конкурент переселится под землю, а вместо этого потенциальный покойник развязывает против моего нанимателя бизнес-войну.

Ну вот теперь я знаю, кто твой хозяин. Это господин Белозеров Вадим Евгеньевич, серьезный бизнесмен, калибром чуть ниже Носова. Формально они давным-давно дружат, а по жизни соперничают. Вот только Илья Николаевич всегда, еще с конца девяностых, всегда был на полкорпуса дальше Белозерова. Я все это выяснил еще тогда, когда мне Анатоль рассказал про подслушанный в доме Носова разговор о том, что настало время атаковать бизнес заклятого друга.

Воистину, пауки в банке. Хотя фиг знает. Может, Носов о чем-то таком догадывается? В смысле, предполагает, кто и как его неторопливо в могилу сводит? Хотя нет, вряд ли. Не тот у него характер. Он бы действовал жестче.

Но опять же, куда жестче? Для людей бизнеса, таких, какими являются и он, и Белозеров, потеря дела жизни куда страшнее, чем смерть, к примеру, от пули. Пусть даже и мучительная, а не моментальная. Я еще в свою банковскую бытность слышал жутковатые истории про то, что творилось с разорившимися бизнесменами. Один стрельбу в офисе конкурента устроил, другой в психушку уходил, третий вообще самосожжение в своем бывшем офисе устроил. Так что кто знает, кто знает…

Но вот то, что я оказался между этих двух жерновов, – это очень плохо.

– Может, все-таки закажете себе что-то посытнее десерта? – предложил собеседнику я. – Котлеты дивно хороши, как и пюрешка. Натурально из картофеля, не порошковая. По нашим временам большая редкость.

– Что дело не в чудесах фармакологии и что это не последняя вспышка активности перед, смертью я понял сразу, – никак не отреагировал на мое предложение Максим. – Ну а дальше я начал собирать информацию – кто, как, когда.

– Выходит, посвистывает кто-то из прислуги Носова, да? А уж как он мне заливал про то, что чужих меж ними нет.

– Блажен, кто верует. Деньги и кое-какие мелкие услуги, связанные с личным здоровьем, могут поколебать любую верность. Да и вообще нет таких моральных устоев, которые не проломили бы пусть аморальные, но зато крайне выгодные предложения.

– И что дальше? – я зачерпнул ножом из стоявшей на столе розетки горчицы и намазал ей кусок котлеты, вздетый на вилку. – Как быстро вы добрались до меня?

– Не стану врать, не сразу. Сначала грешил на какую-то особо глупую и алчную ведьму, по жадности своей влезшую не туда, куда следует. Мандрагыр… Вы же использовали мандрагыр, верно?

Я передернулся от остроты приправы, а после кивнул.

– Так вот, это их метода, они отлично умеют выжимать из упомянутого корня все соки. Но задачка с ответом не сошлась, я узнал, что в доме Носова несколько раз побывала не женщина, а молодой мужчина. Здесь я перестал злиться и принялся наводить справки о том, кто же это может быть такой. Вот тогда-то я и узнал, что в Москве несколько лет назад появился молодой, да ранний ведьмак, который впутался в несколько нехороших историй, умудрился сцепиться с наследником Кощея и в результате того прикончил, после куда-то на время запропал, но недавно вернулся. Ну а когда я услышал, что вы еще и Ходящий близ Смерти, то все окончательно встало на свои места. Все, кроме одного – как Носов умудрился вас к себе привязать? Мне говорили, что пугать вас бессмысленно, вы от этого только злее становитесь, за деньгами не гонитесь и к власти над кем бы то ни было не стремитесь.

– Он забавный, – ответил я. – Он меня веселит. Плюс ко всему у него в активах значится пара этажей в Москва-Сити, а мне нужно помещение для офиса. Подумываю ИП открыть.

– Ну, не желаете – не говорите. Не так это и важно. Так вот, дальше я допустил ошибку, сказав своему нанимателю о том, кто именно влез в наши планы. Вернее, он случайно про это узнал и решил лично с вами разобраться, не поставив меня о том в известность. Дома вас его люди не отыскали, проведали, что вы сейчас за городом, в некоей Лозовке, и отправились туда. Правда, и тут не преуспели, просто-напросто до нее не добравшись.

А, так вот о ком дядя Ермолай говорил, вот кого он по лесу крутил. Теперь ясно. Жалко, конечно, что вовсе этих молодцев в болоте не утопил. Явно же они со мной не просто поговорить ехали.

– Я когда про это узнал, очень рассердился, – виновато глянул на меня Максим. Прямо настолько искренне, что не поверить ему было очень сложно. Приблизительно так же, как в то, что он не знал про эту поездку. – Понятно, что навредить они вам не навредили бы. Прищучить ведьмака да на его земле? Право, даже не смешно. Но все же!

– Кто знает, – многозначительно поднял правую бровь я. – Земля землей, а пуля пулей.

– Главное, что все закончилось хорошо, – примирительно произнес мой новый знакомец. – Полагаю, не без помощи местного Хозяина. Ведь так? Ну, неважно. Вот только проблема никуда не делась. Ваш пациент, назовем его так, бодр и свеж, словно хвори и не бывало. И ладно бы он расходовал силы на какие-то радости бытия, вроде водки и женщин. Нет. Он, как я уже упомянул, атаковал бизнес моего работодателя. Да попросту вцепился ему в горло, как бойцовский пес, и не собирается разжимать клыки, пока не добьется победы. Вопрос – что делать станем?

– Понятия не имею, – признался я, отодвигая от себя опустевшую тарелку. – Но готов выслушать ваше предложение. Оно же есть, верно?

– Верно, – кивнул Максим. – Причем самое незамысловатое. Вы, Александр, просто отходите в сторону и не вмешиваетесь, тогда, когда ваш патрон поймет, что все возвращается на круги своя. Зелья у него, думаю, где-то на месяц припасено, не больше, а после того он снова станет развалиной, за которой вот-вот придет ваша Хозяйка. И если вы не вмешаетесь, он умрет. Всем хорошо, все довольны. Мой заказчик получит его бизнес, я свой гонорар, а вы мою признательность и некую моральную компенсацию, размер которой можно обговорить прямо сейчас.

Интересно, а каков твой гонорар, ворожей? Не думаю, что речь идет о деньгах. Нет, тут что-то другое, более весомое.

– А если нет? Это не отказ, я просто хочу понять полноту перспектив.

– Тогда мы точно окажемся по разные стороны тех самых баррикад, о которых я упоминал в начале разговора. Тогда нам придется воевать, поскольку вы станете врагом, который мешает мне достичь намеченной цели. Но мне бы этого очень не хотелось. Не потому, что я исключительно миролюбив или не знаю, как свести со света недоброжелателя. Нет. Я, как и вы, просто не люблю воевать. Только причина другая – мне жалко тратить силы и время на бессмысленный, по сути, процесс.

Темнит Максим Максимович. Точно темнит. Не в миролюбии дело, в чем-то другом. Вот только в чем?

– Ну вот, – обрадовался мой собеседник. – О том и речь. Наконец, вы же не преторианец, чтобы хранить верность тому, кто обречен? Носов почти что мертв, это известно нам обоим. Да и вообще вы случайно впутались в эту историю, вот и все. Стоит ли ломать себе жизнь? Просто отойдите в сторону, Александр, и дайте мне закончить мое дело.

– Да и рад бы, но есть одно но, – вздохнул я. – Вернее, два. Самолюбие и упрямство. Не знаю, рассказали вам про них или нет, но это основные черты моего характера, проявляющиеся в подобных ситуациях. Проще говоря, почему я должен отойти, а не вы?

– Почему? – Максим впервые глянул на меня расчетливо и жестко, без иллюзорной теплоты. – Потому что я об этом вас прошу. Пока именно прошу. И мне очень не хотелось бы от просьб переходить к более неприятным способам убеждения. К тому же, помимо этой просьбы, имеется еще и очень выгодное и перспективное предложение, которое я изложу вам тогда, когда мы достигнем согласия по первому вопросу.