Глава пятая
в которой раздаются инструкции и хруст

– Что, что такое? – Хассан даже наклонился вперед, заглядывая в мое лицо. – Что случилось, дорогой?

– Да все в порядке, – задавил я в себе эмоции. – Так что мне сделать для вас, почтенный Хассан? Чем мне вас порадовать?

– Слушай, тебя моя скромная просьба так взбудоражила, так встревожила, что я теперь даже не уверен в том, что мне от тебя хоть что-то нужно, – посетовал ибн Кемаль, доставая невесть откуда четки. – Твое душевное спокойствие мне куда важнее моих старческих прихотей. Быть посему – мои дети сделают все, что тебе нужно, за плату в один золотой. Ее будет вполне достаточно, поверь мне. Да я бы и ее не брал, но традиции, понимаешь… Нельзя без хотя бы символической платы человека убивать, не очень это правильно. Ладно, расскажи мне о том, чью жизнь заберут мои дети.

Вам предложено принять задание «Инструкция».

Данное задание является третьим в цепочке квестов «Охота на годи».

Условие:

Рассказать исполнителям все, что известно о годи Талиене.

Награды:

600 опыта;

Получение следующего квеста в цепочке.

«Исполнителям». Стало быть, в игре есть и другие добрые люди, которые охотно отправят ближнего своего на обратную сторону Луны. Хотя – о чем это я…

– Ну, что ты замолчал? – ибн Кемаль щелкнул косточкой четок. Красивые у него четки – камушки будто костяшки, отделанные золотом. Хотя, может оно так и есть. Не удивлюсь, что это фаланги мизинцев его врагов.

Я тряхнул головой и рассказал старцу все, что знал о Талиене и его нынешнем местоположении.

– …и его смерть должна выглядеть естественной и по возможности срамной, – завершил я свое повествование. – Это очень важно.

– Конечно, важно, – кивнул головой ибн Кемаль. – Смерть – это вообще самое важное дело в жизни. Если воин или жрец умирают как герои – они становятся кумирами, с их именем на устах живые потом идут умирать и часто побеждают. Если же они умирают, как бродяги или проходимцы – их имена втаптывают в грязь и очень быстро забывают. Хотя иногда потом они оживают в песнях базарных плясунов, как правило – в срамных. Тоже слава, но лучше никакого посмертия не надо, чем такое. Ты не волнуйся, мальчик, все будет так, как надо. Я немножко подумаю, да. Я подумаю, как сделать так, чтобы всё было хорошо для всех, кроме этого Талиена.

Немного посопев, я все-таки решил спросить еще раз об оплате. Мне очень не хотелось этого делать, понятно было, что это капкан, но нутром я чуял – если этого не сделать сейчас, замок Атарин будет закрыт для меня навсегда, а это очень нерационально. Кто знает, что будет дальше? И потом – я еще не полностью изложил Хассану задачу для его людей.

– Почтеннейший Хассан, – мягко произнес я. – Мне не по душе то, что вы можете подумать обо мне плохо. Вы подумаете: «Какой он невежа». Или: «Он не уважает меня, ему трудно выполнить маленькое поручение». Так не должно быть. Я не хочу, чтобы так было. Скажите мне, что надо сделать – и я займусь вашей просьбой сейчас же.

– Горячий, да, – улыбнулся в усы ибн Кемаль. – И умный. Успокойся, сынок, не надо от тебя старому Хассану ничего. Ну, может, только чтобы ты сказал мне: «Хассан, я друг тебе, отныне и навеки». Этого будет достаточно.

Сто процентов – это ловушка. Уж не знаю какая – но это точно так. Но… Ладно, пусть будет, одной заморочкой больше, одной меньше… В конце концов – этот дедушка точно не самый хреновый из тех друзей, которыми я тут обзавелся.

– Так это и на самом деле так? – недоуменно пожал я плечами.

– Знаю, – благосклонно покивал ибн Кемаль. – Но хотел бы это услышать от тебя. Считай это моей безобидной старческой причудой.

– Мудрейший Хассан, я ваш друг, отныне и вовеки, – по возможности торжественно произнес я.

«Вы дали обет дружбы старцу с горы, Хассану ибн Кемалю, также известному в Раттермарке как «Кровавый Хассан». Помните, что обет дружбы на Востоке значит куда больше, чем клятва богам или даже кровное родство. Тот, кто его нарушит, будет навеки проклят – и на земле, и на небе, и в жизни, и в посмертии.

Отныне Хассан ибн Кемаль вправе прийти к вам в любой момент и потребовать, чтобы вы отдали ему дружеский долг, выражающийся в каких-либо услугах, и вы не вправе ему отказать. Исключение составляют только те просьбы, которые ведут вас к клятвопреступлениям (т. е. к нарушению каких-либо обязательств, взятых на себя ранее).

Внимание!

Требования Хассана ибн Кемаля будут выражаться в квестах, отказ от принятия которых повлечет за собой применение к вам штрафных санкций (вид и объем штрафов будет определяться по каждому непринятому вами квесту).

Примечание.

Количество выдаваемых вам подобных квестов ограничено временными рамками. Вам не может быть выдано более двух подобных заданий в течение одного календарного месяца.

Примечание.

В случае удачного выполнения обязательных заданий, выдаваемых вам Хассаном ибн Кемалем, вами могут быть получены очень неплохие и даже уникальные награды в виде редких предметов, умений и цепочек заданий.

Вот и гадай – то ли получил на свою голову проблемы, то ли офигенную фишку срубил. С одной стороны, геморрой, с другой – умения и задания. Но, с учетом того что задания мне не нужны – выходит, что геморрой.

А дедушка-то молодец. Я теперь ему друг, а он мне кто? Он-то мне в ответной симпатии не клялся, так что сыграл я, как всегда, в одни ворота. В свои. Вот такой вот дон Корлеоне с восточным колоритом напротив сидит, в усы улыбается, да знай костяшками четок щелкает, да. Ладно, могло быть и хуже, он меня мог заслать куда-нибудь за тридевять земель прямо сейчас. А тут – абстрактные поручения в предполагаемом будущем, это все не смертельно.

– Я рад обрести такого друга как ты, сынок, – растроганно сказал Хассан. – Твои слова тронули мое сердце. Давай один золотой, и отныне твой враг – мой враг.

Вами выполнено задание «Инструкция».

Награды за выполнение задания:

600 опыта.

Великая сила дружбы. Сказал – и все, квест закрылся. Ах да, еще денежка… Я достал из сумки золотой и протянул его Хассану.

Вам предложено принять задание «Ожидание».

Данное задание является четвертым в цепочке квестов «Охота на годи».

Условие – ожидать смерти годи Талиена. В случае, если она не воспоследует в течение одной недели по игровому времени, поинтересоваться у исполнителей, почему они до сих пор не выполнили взятые на себя обязательства.

Награды:

1000 опыта;

200 золотых;

Получение следующего квеста в цепочке.

Ага, поинтересоваться. Вот так, по-братски, прийти к ибн Кемалю, ввалиться прямо вот в эту комнатенку, и эдак с наездом спросить у него:

– Я чего-то не понял. Почему это чмо в перьях еще живо?

Маловато дали наградных за этот квест. Он очень непростой… Ладно, это все лирика, надо последний штрих внести в общую картину предполагаемого политического заказного убийства.

– Я всегда был вашим другом, – прижал ладонь к сердцу я. – Хотя еще я в чем-то видел в вас своего наставника и даже, простите за смелость, духовного отца. Мне даже не надо было произносить эти слова о дружбе, они отчеканены в моем сердце…

Бамс! – и мне снова прилетело по щеке.

– На этот раз не за то, что ты врешь, – Хассан, как всегда, улыбался. – Впрочем, если ты сейчас и соврал – это не страшно, мне приятно слышать подобное, даже если это ложь. Сейчас я ударил тебя за многословие, неподобающее мужчине. Ты сам сказал – я тебе как отец. А отец учит своих сыновей всему, что они должны знать об этой жизни. Иногда это надо делать словом, а иногда – и силой. Другой разговор, что это надо чередовать, и каждый из инструментов пускать в дело в нужное время.

Я было хотел подчеркнуть его мудрость и многогранность познаний, даже рот открыл, но в последний момент остановился. Ну его, того и гляди, снова по роже вдарит.

– Молодец, да! – ибн Кемаль заметил мои телодвижения и с довольным видом погрозил мне пальцем. – Надо всегда знать – когда говорить, когда молчать. Ты способный, да. Из тебя еще может выйти толк. Хотя я об этом уже… Ну, ничего. Я старый, мне уже можно повторять одно и то же – мой разум не так остр и скор, как в юности, да и духом я стал помягче. Тянет как-то на наставления, воспоминания, да. Ладно, что мы все обо мне. У тебя все? Что хотел и знал – то сказал?

– Нет, почтеннейший Хассан, не все, – помотал головой я, ловя его удивленный взгляд. – Еще кое-что есть. Не могли бы ваши дети, те, что будут… мммм… Работать над этим делом, перед выполнением своей миссии или сразу после нее положить на тело Талиена вот этот мешочек?

Я достал из сумки означенный предмет, который некогда мне вручил на том гэльтском свете давно скончавшийся годи Оэс, и протянул его ибн Кемалю. Черт, как фраза-то предыдущая жутко звучит, а? И ведь – из песни слов не выкинешь, так оно и было на самом деле.

– Магия? – спросил, принимая у меня мешочек с землей Хассан, подбросил его на ладони и утвердительно повторил: – Магия. Ох, мальчик мой, не имел бы ты с магами и чародеями дел, да. От них в мире один кавардак и неразбериха. Вечно машут своими посохами и бородами, лезут везде где только можно, добиваются власти и думают, что они самые умные, самые сильные и бессмертные. Ну, про первые два заблуждения говорить не стану, а вот насчет третьего… Это очень неверное мнение, я бы сказал – в корне. Но – будь по-твоему, как скажешь. Что-то передать покойному хочешь – какие-то слова, какие-то пожелания? Кроме пожеланий долгой жизни, конечно же.

– Все, что я хотел ему сказать – я уже сказал вам, – немного криво выразился я, но повелитель замка Атарин меня понял и снова ухмыльнулся в усы.

– Ну, если это все – то на этом и закончим, – четки сверкнули и исчезли в рукаве его халата. – Ночь на дворе, может, заночуешь здесь, у меня? Мой дом – твой дом.

– Да нет, пойду, – отказался я. Какая мне разница, когда свиток тратить. Нет, вполне возможно, что за этим предложением запросто могла последовать возможность получить пару заданий, думаю, этот замок в ночи может порадовать любознательного игрока, но мне они не нужны. – Завтра утром у меня много дел.

– Дела, дела, – ибн Кемаль вздохнул. – Весь мир с ума сошел, все стали такие занятые. Никто не хочет просто остановиться, поднять голову вверх и посмотреть на солнце или звезды, чтобы понять, как они прекрасны, и навсегда сохранить эту красоту в своем сердце. А потом, когда придет их час покидать этот мир, они думают: «Боги, почему я ничего вспомнить не могу, кроме того, что все время куда-то бежал? Ведь было же что-то еще кроме неотложных дел в этом мире?». А как он может что-то вспомнить, если прожил свою жизнь в постоянной гонке, полагая, что так и нужно? А разве так нужно? Да и кому это нужно… Подумай о том, что я тебе сейчас сказал, подумай. Умей не только стремиться вперед, умей делать остановки в пути, чтобы поразмыслить – а по той ли дороге ты вообще идешь? Не свернул ли ты случайно со своего пути, в спешке этого даже не заметив? Может, ты уже на чужой дороге, в чужом краю, занимаешь не свое место и делаешь совсем не то, что должен? Может, надо отойти в сторону, лечь на землю и просто посмотреть в предвечное небо, которое все видело и все знает?

– Я подумаю, – если честно, таких речей от Хассана я вовсе не ждал. Его восточные закидоны были для меня уже привычны, но тут он выдал совсем уж необычный монолог. – Обязательно подумаю о том, что услышал от вас.

– Ай, обманешь, – отмахнулся ибн Кемаль. – Выйдешь за порог и слова мои из головы выкинешь. Не спорь, так и будет. Я знаю. Я сам таким был. Я слушал своего наставника, кивал, а сам думал о том, что у меня своя голова на плечах есть, и что я уже сейчас знаю и понимаю больше, чем он. Прошли годы, и только сейчас я осознал, как он хотел мне добра, делясь своей мудростью, и как ему было больно видеть, что я не хочу пускать его слова в свое сердце.

Наверное, надо было сказать о том, что я-то как раз пустил его слова в свое сердце, но что-то мне подсказывало, что тогда по роже в третий раз за этот вечер получу. Не то чтобы меня это пугало, но нафиг надо.

– А вот у меня вопрос, – сказал я, поднимаясь с ковра. – Можно?

– Спрашивай, – милостиво разрешил ибн Кемаль.

– Четки ваши, – я ткнул пальцем в направлении рукава. – Они немного необычные…

– Это память, – лицо Хассана озарилось доброй улыбкой. – Память, да. Знаешь, хороших друзей найти непросто, а хороших врагов – еще труднее. Просто врагов – их очень много, бывает, что весь мир идет на тебя войной – но это не те враги. Они не заслуживают доброго слова. А бывает враг, которого ненавидишь – но безмерно уважаешь. Он ближе, чем женщина. Дороже, чем друг. Роднее, чем мать. И когда ты забираешь его жизнь, ты испытываешь такую пустоту, как будто ты себя убил. И наслаждение от того, что он мертв, а ты нет. Очень противоречивые чувства, но так оно и есть. Ты еще такого не испытывал, иначе бы по-другому смотрел сейчас на меня. Но когда-нибудь ты поймешь, о чем я говорю. Но пустоты все же больше, чем наслаждения, да…

– И? – сдается мне, что я угадал, из чего его четки сделаны…

– Пустоту надо чем-то заполнять, и ты ищешь нового врага, – пояснил ибн Кемаль и снова извлек четки на свет. – И, убивая всякий раз новых и новых врагов, оставляешь себе их часть, например – фалангу пальца там, или кусочек лобовой кости… Приятно знать, что ты их не только убил, но и заставил себе служить после смерти. Есть в этом некая высшая справедливость.

Столько в его голосе было теплоты, столько нежности при упоминании давно мертвых людей, так ласково он оглаживал свои четки, что мне стало маленько не по себе. Не дай бог в жизни, я имею в виду, в той, в настоящей жизни, с таким дедушкой столкнуться. Куда там Зимину или Азову до Хассана ибн Кемаля…

– Это да, – я, поднатужившись, выдал улыбку. – Держи друзей близко, а врагов еще ближе.

– Хорошие слова, – покивал Хассан. – Ты придумал?

– Нет, – помотал головой я. – Слышал где-то.

– Я запомню их, – Хассан щелкнул камушком четок и легко поднялся на ноги. – Если решил идти – иди. И помни – тебе здесь всегда рады. За дело – не волнуйся. Думаю, скоро ты услышишь печальную весть о том, что годи Талиен умер.

– Несчастья случаются, – я скорчил печальную рожицу. – И ведь совсем не старый еще дядька! Вот если бы не гадил людям этот годи, мог бы еще жить да жить.

– А не хотел бы ты присоединиться к моим детям? – когда я уже шагнул к двери, спросил Хассан. – Они бы все подготовили, а ты бы забрал его жизнь сам? А?

Вам предложено принять задание «Чистая смерть».

Данное задание напрямую связано с цепочкой квестов «Охота на годи» и квестом «Билет в один конец».

Условие – дать согласие отправиться с ассасинами Хассана ибн Кемаля к лагерю Мак-Праттов и принять участие в подготовке и убийстве годи Талиена.

Награды:

1000 опыта;

200 золотых.

Получение первого квеста цепочки заданий «Волки из замка Атарин».

В случае, если вы согласитесь на предложение Кровавого Хассана, награды за выполнение заданий из цепочки квестов «Охота на годи» и квеста «Билет в один конец» могут быть изменены, притом значительно.

Внимание!

Учтите, что выполнение этого задания обязывает вас постоянно находиться в группе ассасинов, служащих Хассану ибн Кемалю и откомандированных им на выполнение вашего поручения. Любая отлучка, кроме официального выхода из игры, будет расценена как дезертирство, после чего данное задание, а также оба квеста, связанных с ним, будут считаться проваленными. Минимальное ежедневное время нахождения в игре до момента выполнения задания или его провала – не менее шести часов по локальному исчислению.

Принять?

Заманчиво, заманчиво… Кабы не эта возня с печатями и не проделки Кролины – можно было бы вписаться. Это такое приключение, что даже мне, равнодушному, по сути, к игре человеку, интересно на него глянуть.

Но условия никак не позволяют этого сделать. Точнее – не условия, а вся та чехарда, которой пока конца и края не видать. Жаль. Вот правда – жаль.

– Нет, почтеннейший Хассан, – абсолютно искренне вздохнул я и развел руки в стороны. – У меня очень много дел, причем таких, от выполнения которых я не могу отказаться. Если бы это были дела, связанные с зарабатыванием золота – я бы плюнул и пошел с вашими детьми. Но здесь другое, тут выполнение обещаний, которые мной даны уважаемым людям, ответственность перед ними за свое слово – как я это могу отмести в сторону?

– Слово надо держать, – строго сказал ибн Кемаль. – Ну, нет – так нет, чего уж теперь. Тогда – до встречи.

Он приобнял меня и проводил до дверей своей комнаты.

Страшненький старичок, прямо скажем – страшненький. Но какой душевный! Хотя возможно, что все тираны из серьезных, из тех, которые вошли в мировую историю, были такими же. Иван Грозный без того, чтобы перекреститься, ни одну казнь не начинал, Нерон актером любительского театра себя считал, Сталин русские народные песни уважал, Калигула – тот и вовсе лошадок любил. И только Ленин был гриб!