Глава 3. Полковник Лебедев

О том, что генерал Ирман мертв, Арцеулов узнал почти сразу, еще на иркутском вокзале, куда доставил его чешский эшелон. Было утро 8 января, по-прежнему светило холодное, подернутое белесой дымкой солнце, а мороз окончательно сорвался с привязи – даже днем ртуть зашкаливала за минус тридцать.

Вокзал, занятый легионерами, был полон беженцев. Чехи пускали отнюдь не каждого, в результате чего в залы ожидания оказались забиты офицерами, генералами и высшими чиновниками министерств; в одном из вагонов удобно устроились несколько министров уже канувшего в вечность правительства Верховного. Публика шумела, осаждала буфеты и вела бесконечные переговоры с командованием легиона о вывозе их из иркутской ловушки. Среди этого Вавилона Ростислав довольно быстро повстречал нескольких сослуживцев, которые познакомили его с бывшим адъютантом Ирмана. Молодой штабс-капитан подробно рассказал Арцеулову о смерти и похоронах генерала. Увы, эти сведения ничем не могли помочь, и Ростислав осведомился о полковнике Лебедеве. Адъютант вспомнил, что такой полковник имел какое-то отношение к авиации и несколько раз бывал у Ирмана, но ни в военном министерстве, ни в Иркутском гарнизоне вроде бы не числился.

Арцеулов понял, что на вокзале ему делать больше нечего. Оставалось дождаться ночи и выбираться в город. Адъютант Ирмана, с которым он поделился этой мыслью, поглядел на Ростислава, как на ненормального, посоветовав хотя бы избавиться от столь приметного черного полушубка. Арцеулов, однако, рассудил, что первый же патруль заберет его в любом случае – хоть в форме черного гусара, хоть в обыкновенной шинели. Приходилось надеяться на ночь, оружие и собственную реакцию.

Куда более сложным был вопрос о маршруте. Помог все тот же адъютант, начертавший на папиросной коробке целый план, дабы Арцеулов сообразил, куда и как добираться. За этим занятием время прошло быстро. Выглянув в окно зала ожидания, Ростислав понял, что короткий зимний день движется к концу. Подойдя к выходу на привокзальную площадь, Арцеулов закурил и стал наблюдать.

Прямо за линией чешского караула толпилась разнообразная штатская публика, большей частью с узлами и чемоданами. Эти были не опасны, но чуть дальше он заметил несколько вооруженных групп, перекрывавших все уходящие от привокзальной площади улицы. Итак, прямой путь был закрыт. Оставалась еще одна возможность – попытаться обойти посты со стороны железнодорожных путей, но там могли стоять свои посты, кроме того, станция надежно охранялась легионерами…

– Проблемы, брат-вояк?

Знакомый чех в зеленой шинели стоял рядом, с доброжелательной усмешкой глядя на Арцеулова.

– Добрый вечер, подпоручик! – Ростислав поневоле обрадовался знакомому лицу. – Извините, не успел поблагодарить…

– Не за что, – весело, хотя и как-то странно улыбнулся чех. – Я ведь твой должник, брат-вояк…

– Должник? Не припомню, – растерялся Арцеулов.

– А это и не важно, – чех извлек откуда-то из кармана странную разноцветную повязку. – Надевай. И не забудь снять погоны.

Ростислав подчинился. Подпоручик внимательно оглядел его, велел снять кокарду и наконец кивнул:

– Так сейчас многие носят. Можем идти…

Арцеулов не стал спорить. Он уже понял, – странный чех знает, что нужно делать.

Они прошли через последний легионерский пост и оказались на площади. Подпоручик уверенно кивнул в сторону ближайшего караула.

– У меня нет документов, – Арцеулов на всякий случай расстегнул крючок полушубка, чтобы быстрее дотянуться до оружия.

– Не беда, брат-вояк, – усмехнулся подпоручик. – Обойдемся…

Караул состоял из нескольких солдат и офицера – без погон, зато с уже знакомыми повязками. Капитан ожидал окрика и приказа остановиться, но, к его удивлению, офицер лишь козырнул, приказав пропустить Арцеулова и его спутника. Оказавшись за линией постов, Ростислав перевел дух и попытался первым делом содрать не нравившуюся ему повязку – носить вражеские знаки различия было неприятно.

– Не надо, брат-вояк, – посоветовал легионер. – Пригодится… Ну, прощай!..

Он козырнул двумя пальцами и, прежде чем удивленный капитан успел опомниться, свернул в ближайший темный переулок.

«Ну и ну, – только и подумал Ростислав, медленно шагая по пустынной улице. – Неужели этого чеха приставил ко мне Верховный? Или?..» Вспомнились слова, слышанные во сне. «Тебе поможет тот, кому ты уже помог, но забыл об этом…» Ростислав стал честно вспоминать, но ничего подходящего в голову не приходило. Чехов он не любил с самого начала и ни разу вместе с ними не воевал.

Впереди была целая ночь, ну, а утром… О том, что произойдет утром, когда скрыться будет негде, думать не хотелось. Арцеулов перебрался через Ангару и не спеша двинулся по неизвестной ему улице, прикидывая, что можно придумать в его положении. Будь дело летом, он легко нашел себе убежище где-нибудь на чердаке, но в такой мороз это грозило верной гибелью. Можно было, конечно, постучаться в первую же попавшуюся квартиру, но в таком случае он подвергнет опасности не только себя, но и ни в чем не повинных людей…

Внезапно где-то вдали Ростислав уловил громкие мужские голоса, затем послышался крик и мощная ругань. Арцеулов выхватил наган, огляделся и нырнул в темную подворотню. Ругань стихла, но голоса продолжали о чем-то громко спорить. Затем спор прекратился, и вдалеке послышались тяжелые шаги. Те, что выясняли отношения, приближались. Капитан прижался к стене, стараясь не обращать внимания на нечеловеческий холод. «Сейчас согреюсь», – решил он. И не ошибся.

Это, как и ожидал Арцеулов, был патруль. Четверо, вооруженные винтовками, вели пятого – высокого, в оборванной, местами прожженной офицерской шинели. «Свой», – понял Ростислав, внимательно приглядываясь к конвоирам. Трое были обыкновенными увальнями-пролетариями. Винтовки они держали настолько нелепо, что капитан даже скривился от презрения. А вот четвертый – он шел последним – его поневоле заинтересовал: маленький, почти квадратный, с могучим торсом и ручищами, почти касавшимися земли. В отличие от всех остальных, одетых в старые шинели явно с чужого плеча, на коротышке-колобке было ладно сшитое кожаное пальто на меху, подпоясанное ремнем с кобурой.

«А это, стало быть, главный», – рассудил Арцеулов, неслышно расстегивая крючки полушубка. Вопрос о том, вмешиваться или нет, естественно, не стоял. Речь шла лишь о наиболее эффективном методе действия…

Ростислав пропустил караульных немного вперед, подождал, покуда один из дружинников поравняется с ним и, резко выдохнув воздух, прыгнул. Сознание не вмешивалось – дело было несложным, все происходило как бы само собой. Конвоир все же успел услышать какой-то шум и начал поворачивать голову. Подбородок чуть приподнялся – и ладонь Арцеулова рубанула в узкий промежуток. Покуда дружинник с хрипом оседал на землю, его винтовка уже оказалась в руках у Ростислава. Удар штыка пришелся в бок одному из шедших впереди. Тот вскрикнул, и в тот же момент третий конвоир успел-таки обернуться и броситься на капитана.

Это было уже опаснее, поскольку сзади оставался коротышка, но враг, к счастью, оказался новичком в штыковом бою. Арцеулов усмехнулся, легко парируя неумелый удар, резким выпадом всадил штык прямо в сердце – и тут же развернулся. Вовремя! В руках коротышки уже подпрыгивал наган.

Стрелять не хотелось – на шум могла прибежать подмога, поэтому Ростислав ударил от плеча, попав прикладом колобку в кожанке прямо в зубы. Тот не упал, а не, торопясь, даже с некоторым достоинством, сел в сугроб, не выпуская оружия. Арцеулов добавил ему прикладом по физиономии, легко выбив револьвер, и в довершение пнул краснопузого сапогом, отчего тот бухнулся на бок и зарылся в сугроб.

Арцеулов поднял наган колобка и быстро огляделся.

– Уходим! – кивнул он офицеру, неподвижно простоявшему всю схватку. Тот дернул руками, и Ростислав сообразил, что пленный крепко связан. Нож был далеко, поэтому капитан схватил бедолагу за плечо и потащил в переулок.

– Бежать сможете? – шепнул он, прислушиваясь. Вокруг было тихо, и капитан понадеялся, что несколько лишних минут у них имеется.

– Могу, – хрипло ответил офицер. – Вот только руки…

– Черт! – Арцеулов наконец извлек нож, который он носил по давней фронтовой привычке на левом боку, и одним ударом рассек веревки.

– Держите! – трофейный револьвер был передан освобожденному, и через секунду оба уже бежали вдоль темных домов. Но вскоре Арцеулов понял, что надо передохнуть – ледяной воздух резал горло, не давая перевести дыхание.

– Уф! – выдохнул офицер в оборванной шинели, как только они остановились. – Премного вам благодарен, сударь! Впрочем, какие тут слова, за жизнь не отблагодаришь. Я подполковник Рыбников…

– Капитан Арцеулов, – представился Ростислав, оглядывая спасенного. Рыбников был небрит, на лице красовался огромный синяк, а под левым ухом кровоточил большой порез.

– Изукрасили, – кивнул тот. – Вышел в город… Сдуру, конечно. Хотел к сестре заглянуть, вот и нарвался… Вы того клопа жирного прикончили?

Арцеулов понял, что речь идет о гноме в кожаном пальто.

– По-моему, нет. Я его прикладом…

– Эх, зря! – огорчился подполковник. – Это же господин Чудов, глава здешних большевичков. Его весь Иркутск, гниду, знает!..

– Отложим до следующего раза, – рассудил Ростислав, на которого товарищ Чудов не произвел особого впечатления. – И куда теперь, господин подполковник? Я, признаться, в Иркутске второй раз в жизни.

– Пошли, – Рыбников осмотрелся, а затем решительно зашагал куда-то в узкий проход между домами. – Раньше ночью можно было выходить, а сейчас – как озверели. Говорят, ищут какого-то полковника Лебедева. Такой шум подняли! Можно подумать, что этот полковник им дороже золотого запаса…

– А что за полковник такой? – самым равнодушным тоном поинтересовался Арцеулов, чувствуя, что большевики взялись за дело серьезно.

– А Бог весть! Фамилия самая обычная. Говорят, он из отдела генерала Ирмана, но там никакого Лебедева, насколько я помню, не было…

Между тем они добрались до окраины. Осмотревшись среди небольших одноэтажных хибар, подполковник уверенно указал на крайнюю. Войдя через калитку, поднялись на старое, заскрипевшее под их шагами, крыльцо. Капитан постучал три раза, затем подождал и вновь постучал, на этот раз дважды.

– Явка, – Арцеулову эти предосторожности показались почему-то смешными и несерьезными.

– Приходится, – понял его Рыбников. – Главное, чтоб соседи не выдали. Тут бы дней пять отсидеться, а потом…

Что будет потом, пояснить он не успел. Дверь приоткрылась, и оба нырнули внутрь. Их окружила темнота. Где-то рядом слышались тихие голоса.

– Это я, господа, – негромко проговорил подполковник. – Со мною капитан Арцеулов…

Внезапно вспыхнул свет – кто-то зажег керосиновую лампу.

– Что у вас с лицом? – поинтересовались из темного угла. – Что случилось?

– Сплошной форс-мажор! – скривился Рыбников. – Угадал к краснопузым. Спасибо капитану – отбил.

– А вы его знаете, этого капитана? – продолжал интересоваться кто-то невидимый. Арцеулов вздохнул и протянул вперед офицерскую книжку.

– Да полно, господа! – запротестовал Рыбников. – Господин Арцеулов на моих глазах четырех краснопузых порешил…

– Трех, – поправил капитан. – Надеюсь, как вступительный взнос сойдет?

– Проходите, господин Арцеулов, – чья-то рука вернула ему документ. – Так вы из поезда Верховного? Повезло же вам, что вырвались. Слыхали? Проклятые чехи хотят выдать адмирала Политцентру!..

– Не слыхал, – вздохнул капитан. – Но можно было догадаться. Вот сволочи!..

Они прошли по коридору, затем перед глазами мелькнула лестница, ведущая в подпол. Ему посветили фонарем, и Ростислав спустился по неудобной скрипящей лестнице в глубокий подвал. Вспыхнул огонек керосиновой лампы.

Арцеулов огляделся. В подвале, где в более спокойные годы какой-то зажиточный иркутянин хранил припасы, собралось не менее десятка офицеров. Кое-кто в форме, но большинство попало сюда уже в штатском. Впрочем, маскарад был достаточно нелеп и едва ли мог обмануть даже самых наивных патрульных. Слабый свет ламп бросал странные, густые тени, скрывавшие лица, и в первый момент Ростиславу показалось, что он не видит тут ни одного знакомого.

– Прошу любить и жаловать, капитан Арцеулов, – представил его Рыбников, спускавшийся последним и аккуратно закрывавший люк, ведущий наверх. – Мой спаситель и отныне смертный враг антихриста Чудова, коего он отделал в лучшем виде…

– Поздравляем! – откликнулся кто-то. – Только лучше бы вы его, капитан, сразу уложили, без мучений… Клоп краснопузый!..

Кажется, кличка «клоп» уже успела прочно прилипнуть к Прову Самсоновичу.

– Господа, что случилось? – послышался сонный голос, показавшийся Ростиславу очень знакомым. – Надеюсь, не красные?

– А вы и красных проспите, Ревяко, – ответили борцу с Морфеем.

Арцеулов всмотрелся и в неровном свете ламп с радостью заметил офицера, поднимавшегося с рваного, набитого соломой матраца.

– Господин подполковник! – окликнул он. Ревяко секунду всматривался, затем ахнул и полез обниматься.

– Вижу, вижу, живы! – удовлетворенно вещал он. – А я уж и не надеялся. Думал, решили погибнуть героем!

– А я думал, вы уже в Чите, – заметил Арцеулов, решив не препираться с излишне жизнелюбивым офицером.

– Чехи, сволочи! – скривился тот. – Довезли до Иркутска – и взашей. Хорошо еще, что этим… эсеришкам не выдали. Ну, теперь с вами, капитан, мы точно выберемся!..

– Выберемся, – согласился кто-то. – Вот пусть Каппель чуток поднажмет, тогда мы им покажем мировую революцию! А пока рано. Если они из-за одного Лебедева готовы весь город перевернуть…

– Господа, да кто такой этот Лебедев? – самым невинным тоном, полагавшимся на его взгляд новичку, спросил Ростислав.

– А это фантом, – охотно откликнулся Ревяко. – Призрак…