Глава 4

Он упал спиной на бетон, выдернул из кармана пистолет и выстрелил в парня в красной куртке, он стоял ближе. Человек сделал два шага назад и упал. Разин поднялся на ноги и, еще не веря, что не ранен, сжал ручку чемоданчика. Он слышал, как в стороне резанули три-четыре автоматные очереди. В ответ раздались одиночные выстрелы. И снова треск автоматов. Разин побежал к машине, чувствуя головокружение. Кто-то выстрелил ему в спину, пули прошли близко, но не задели.

Он спрятался за «фордом», подождал немного и высунулся. Лобовое стекло «шеви», в котором сидел Борис, было прошито, как сито, автоматными очередями и провалилось в салон. На синей «тойоте» тоже не было живого места, лобовое стекло прострелено в нескольких местах и забрызгано кровью. Возле фургона и «кадиллака» никого не видно, если не считать парня в красной куртке. Он неподвижно лежал на боку вытянув руку, будто что-то хотел достать, но не дотягивался.

* * *

Из-за дальней колонны выглянул человек, он вскинул автомат и дал три короткие очереди в сторону Разина. Пули прошили передние колеса, лобовое стекло и решетку радиатора. Разин подумал, что пора уходить через дверь, а там по служебной лестнице на третий уровень, где ждет «додж», – иначе будет поздно. Люди Генри сместятся вправо, дверь попадет в зону обстрела, ему не дадут уйти. Он привстал, выстрелил в ответ и увидел, как человек с автоматом сделал короткую перебежку и спрятался за ближней колонной. А тот высокий парень в бейсболке побежал на освободившееся место. Разин выстрелил прицельно и не промахнулся. Он видел, как бейсболка слетела с головы, человек бросил пистолет, запутался в ногах и упал навзничь, закрывая руками голову.

Разин, уверенный, что из-за колонны появится тот первый стрелок, взял ее на мушку. Но раздалось несколько выстрелов откуда-то из темноты. Пуля обожгла левое плечо. Разин выстрелил наугад. Из-за фургона показался молодой парень в спортивной кожаной куртке, черной с белыми полосками на рукавах. Вооруженный винтовкой М-16, он встал в полный рост и прицелившись, выпустил длинную очередь.

Разин присел, прислонившись плечом к заднему бамперу машины, инстинктивно прикрывая голову руками, на него посыпалось битое стекло. Машина осела на левую сторону. Человек в куртке с полосками перебежал от фургона ко второй колонне. Разин выстрелил, но не попал. Он перезарядил пистолет. Автоматная очередь прошлась по машине, а потом выше, по бетонной стене, не давая высунуться. Стрельба затихла. Левое плечо болело и не давало руке свободно двигаться.

* * *

Казалось, что голос Генри Уилсона звучал совсем близко:

– Эрик, мне ничего от тебя не нужно, кроме чемодана. Просто отдай его и уходи. Ты свободен.

– Почему я должен в это верить?

– Ты меня давно знаешь. Я не кровожадный. Не хочу никого убивать.

Сейчас Генри готов пообещать все, что угодно, он нервничает. Камеры на втором уровне отключены, два охранника с первого этажа куплены, но выстрелы мог услышать посторонний человек – это нельзя исключать. Генри не хочет ждать, потому что здесь становится слишком жарко.

– Я отдам, – крикнул Разин. – Это не проблема. Подходи, скотина, и забирай.

Автоматная очередь прошла поверх машины. Разин сделал короткую перебежку в угол, к лестнице. Вытащил ключ, вставил его в замочную скважину и оказался на полутемной лестничной клетке. Тяжелая металлическая дверь со вставкой из армированного стекла захлопнулась. Разин бросился вниз, спустился на один пролет из трех. Остановился, услышав неясные звуки. Он выстрелил в люминесцентную лампу, висевшую на стене между маршами лестницы.

Выдержал паузу, шагнул вперед и несколько раз выстрелил на звук. Снизу прозвучало три ответных выстрела и наступила тишина. Разин стоял и ждал. Свет пробивался сверху и снизу, но ясной картины не было. Кажется, на нижней площадке, привалившись спиной к стене, сидел человек.

– Бросай ствол, – сказал Разин.

– Я уже бросил.

Голос знакомый, кажется, это Стив, младший брат Генри. Разин шагнул вперед, теперь глаза привыкли к темноте, он разглядел какого-то человека, лежавшего поперек площадки в черной луже. Другой человек, подняв руки над головой, сидел у стены. Разин спустился, подошел ближе, сунул пистолет в карман. Пнул пистолет Стива, схватил парня за воротник куртки и потянул вверх. Стив застонал, он был ранен в бок. Кажется, ничего опасного. Рукой он зажимал рану, будто боялся истечь кровью, и громко стонал.

* * *

Они спустились вниз на два пролета, Разин открыл дверь, подтолкнул Стива вперед. На последнем уровне гаража царил полумрак, машин тут вовсе не было, только серый «додж». Разин дотащил Стива до машины, открыл багажник. Вынул оттуда красную пластиковую канистру с бензином. Стали слышны посторонние звуки, это сверху спускался синий фургон. Разин затолкал в багажник Стива, который не сильно сопротивлялся, только ныл и жаловался на боль в боку. От вида собственной крови он был в полуобморочном состоянии. Синий фургон остановился в двадцати метрах, перекрывая дорогу, включил фары. Теперь водитель и все пассажиры могли все видеть.

Парни в фургоне ждали, когда прибудет Генри, он скажет, что делать дальше. Разин отвинтил от канистры черную крышку и вылил ее содержимое на «додж» и на бетонный пол. Уже через минуту подъехал «кадиллак» и еще одна машина, темный седан, который еще не попадался на глаза. Теперь мимо них не проскочишь, пути для отступления не было. Разин стоял в луже бензина и кожей чувствовал, как на нем сошлись враждебные взгляды. Он вытащил из кармана зажигалку «зиппо», откинул пальцем колпачок и крутанул колесико. Вспыхнул огонек.

В суматохе Разин не успел отстегнуть чемодан от левой руки. Поврежденное пулей плечо болело, кисть руки и предплечье онемели. Прошла минута. Генри, видимо, просчитывал возможные варианты, наконец, он вышел из машины, сделал по направлению к Разину несколько шагов и остановился. Из фургона вылезли два парня с автоматами. Они просто стояли и смотрели, что будет дальше.

– Эта зажигалка не погаснет, когда выпадет из моей руки, – сказал Разин. – Поэтому выстрел в мою сторону – это билет в крематорий для твоего брата.

– Отпусти его, – сказал Генри. – Он ни в чем не виноват. Я сказал ему караулить лестницу…

– Он только что стрелял в меня и чуть не убил.

– Ладно, Эрик… Мы дадим тебе уйти. Чемодан можешь забрать.

– Слушай, тут плохая вентиляция. Ты сам должен чувствовать. В воздухе столько бензина, что скоро все загорится без моего участия. И тогда уже ничего не исправишь. Стив сгорит заживо. Дай мне уйти на машине вместе с ним. Иначе не получится.

Генри и сам чувствовал, что все вокруг пропахло бензином, он просто висит в воздухе, как болотный туман, и до пожара один шаг или того меньше. Зажигалка может выскользнуть из руки, тогда обсуждать будет нечего. Стрелять нельзя, значит, надо договариваться.

– Делай, как он говорит, – закричал из багажника Стив. – Я не хочу тут подыхать.

– Если с моим братом что-то случиться, – начал Генри. – Я с тебя живого шкуру спущу…

Стив закричал еще громче, на высокой ноте:

– Боже, хватит базарить. Дай нам уйти.

Генри отошел назад, что-то сказал своим людям, сел в «кадиллак». Машины сдали назад, освобождая дорогу. Разин закрыл крышечку зажигалки, сел за руль и отстегнул запястье левой руки от чемоданчика. Он тронул машину, прибавил газу, проехал вдоль нижнего уровня, сделал поворот, не снижая скорости. Разин проскочил второй уровень, на выезд вела узкая полоса асфальта, впереди еще один поворот, а дальше путь по прямой, где его уже никто не остановит.

Притормозив, Разин вписался в поворот, когда перед машиной из-за угла выскочили два мужчины. Тот, кто был ближе, выстрелил из пистолета в водителя, сделав две дырки левее цели. «додж» на скорости ударил его передком, человек, сломавшись надвое, упал на капот и отлетел к стене, словно тряпичная кукла. Второй мужчина в сером плаще с автоматом наперевес замер на месте и дал очередь, но слишком высоко задрал ствол. Две пули прошили стекло наверху, возле уплотнителя, сбили зеркальце, остальные ушли в темноту. Стрелок, бросив автомат, метнулся в сторону. Разин успел повернуть руль влево, ударил беглеца углом бампера и размазал по стене кузовом «доджа».

Машина разломала желто-черный шлагбаум и вырвалась на улицу. Было уже темно, пошел дождь со снегом. Разин свернул налево, промчался по прямой, сделал несколько поворотов, путая след. Полиции у въезда в офисное здание не видно, – это хорошая примета. Улицы узкие, с бесконечными перекрестками и стоп-сигналами, надо бы свернуть на хайвей, но он, все взвесив, решил, что здесь, в жилых кварталах, безопаснее. Сейчас главное – уехать как можно дальше от места перестрелки, бросить машину, а дальше как повезет. Машина была куплена Борисом по чужим документам на полицейской распродаже транспортных средств, конфискованных у преступников, как раз для сегодняшнего мероприятия. На всякий случай Борис перекрасил “додж” и сменил номера.

* * *

Разин оказался в малознакомой части города, здесь он бывал редко. Иногда попадались нежилые дома или пустыри, остовы сожженных автомобилей. Наконец, показался крошечный магазинчик, Разин притормозил, над входной дверью увидел название улицы и номер дома. Итак, он в Куинсе, если ехать прямо, то рано или поздно окажешься в аэропорту имени Джона Кеннеди, но аэропорт ему не нужен. Отсюда до съемной квартиры, о которой никто не знал, на машине минут сорок. Полтора года квартира стояла пустой, но теперь пригодилась.

Стив отошел от испуга и стал подавать признаки жизни, он сначала робко, а затем сильнее, стучал в крышку багажника и что-то бормотал. От машины надо избавляться, полиция наверняка уже на месте. Ищет свидетелей и пересчитывает трупы. Возможно, у полицейских уже есть описание «доджа» и его номера. Темные улицы проплывали мимо, болело простреленное плечо, в багажнике ныл Стив.

Наконец Разин загнал машину в проулок между двумя трехэтажными домами. Слева были помойные баки и сплошная кирпичная стена без окон. Справа столбики и натянутая железная сетка, за ней темный крошечный дворик. На третьем этаже горят два окна, занавесок нет, но бумажные жалюзи опущены. Если пройти до угла дома с палисадником, будет улица с двусторонним движением. Прямо над ней, на высоте третьего этажа, проходит линия надземки, стоят металлические опоры, тронутые ржавчиной, над ними железнодорожные пути. По одной ветке можно доехать прямо до Манхеттена, по другой до Джамайки, района, где редко встретишь белого человека, туда не ездят туристы, там часто стреляют.

С интервалом в несколько минут по путям с грохотом проходил поезд метро. Разин достал из-под сидения тряпку и вытер в салоне все поверхности, к которым мог прикасаться и, захватив чемоданчик, вышел из машины.

– Черт, открывай, – крикнул Стив. – Я ведь подохну тут.

Дождь со снегом не кончался. Разин встал сзади, в багажнике ворочался Стив, ему казалось, что сейчас, в эту самую минуту, решается его судьба, жить ему дальше или… Разин напрасно мучался сомнениями, по дороге сюда он уже все решил, Стива отпускать нельзя. Бросив тряпку, Разин вытащил пистолет и почувствовал приступ какой-то странной слабости и тошноты. Он не ел с полудня, у горла стоял солено-кислый комок, хотелось отойти к бакам, пусть там его вывернет наизнанку.

Стив постучал кулаком по крышке багажника:

– Хорош, чувак. Без шуток, открывай. Я задубел тут, я истекаю кровью…

Разин закурил, но легче не стало, сигарета оказалась кислой и противной. Надо было кончать, открыть багажник и выстрелить. Нельзя было после всего, что случилось, оставлять Стива живым. Разин взвел курок и минуту стоял, задрав лицо к небу. На кожу падали и таяли снежинки. Разин подумал, что не сможет, физически не сможет открыть багажник и выстрелить. Если он заговорит со Стивом или посмотрит ему в глаза, то не сможет…

Разин стоял и ждал, когда проедет поезд. Наконец послышался далекий шум, будто по асфальту катили пустую бочку. Поезд подъехал ближе, он мчался мимо, грохотал, гудели рельсы. Ждать было нельзя. Разин отступил от машины и выпустил в багажник «доджа» пять пуль, оставшихся в обойме.